Грегори Хьюз - Луна с неба Страница 27

Айс явно разозлился:

— Значит, ты купила мой диск и читала обо мне в газетах. Это не дает тебе права приставать ко мне на улице! Беги-ка лучше домой, девочка!

Крыса посмотрела на парк:

— Ну, я, в некотором роде, дома. Мы живем в парке.

— Живете в парке, значит?

— Да, но это не так уж и плохо, и вообще ненадолго. Только пока мы не найдем нашего дядю. Может, ты его знаешь, Айс? Его зовут…

— Видимо, родители у вас совсем безмозглые! Но в любом случае, им стоило бы поучить вас хорошим манерам! А также объяснить, что врать нехорошо!

Тут уже перед ним выскочил я:

— Безмозглые?! Наши родители умерли! Они были хорошими людьми! Так что не смейте говорить о них гадости!

Айсмен шагнул мне навстречу — здоровяк с большой бритой головой. Но я не собирался отступать после того, что он только что сказал! Он долго смотрел мне в глаза, а потом медленно развернулся и ушел.

Крыса подбоченилась и заорала ему вслед:

— Да, вали отсюда, пока мой брат не надрал тебе задницу! Назвать нашего папу безмозглым! Кто бы говорил! Ты даже школу не закончил! И не пытайся нас запугать! У нас есть друзья в центре!

Я посмотрел на свои руки и обнаружил, что они крепко сжаты в кулаки.

— И ничего ты не делал, чтобы помочь нуждающимся! — продолжала орать Крыса. — Вот мы нуждающиеся, и как ты себя повел?!

Лишь теперь меня обуял страх. Желудок сжался. Я почувствовал, что ноги меня не держат, и присел на ближайшую скамейку.

— Хватит уже, — приказал я Крысе.

— Да пи-ип с ним! Я его не боюсь.

— Все равно хватит. Проехали.

Крыса злобно смотрела вслед Айсмену, пока тот не скрылся из виду, а потом повернулась ко мне:

— Ты такой храбрый, Боб!

— Проехали, говорю.

— Нет, ты очень храбрый! Я тобой горжусь! И папа тоже гордился бы! Молодец, Боб! А уж когда мисс Габриэла Фелипе Мендес узнает, какой Айс мерзкий и как ты дал ему отпор… Она будет просто в восторге!

— Не узнает она…

Крыса вытащила из кармана телефон:

— Еще как узнает! Я напишу Гарольду обо всем, что случилось. И попрошу его пойти к Габриэле домой и все ей рассказать. Сам понимаешь, он так и сделает.

Внезапно я снова почувствовал прилив сил.

— Подумать только, а я-то считала, что Айс — ангел! — приговаривала Крыса, быстро щелкая по кнопкам маленькими пальчиками. — Что ж, теперь я знаю, как жестоко можно ошибиться в человеке. Хочешь кофе, Боб? Я угощаю.

— Ага.

— А потом можем заняться еще какими-нибудь развлечениями для туристов. Можем даже прокатиться на пароме, если хочешь. Ну, скажи, чего ты хочешь, Боб?

Я ничего не сказал. Но душа моя воспарила выше небоскребов от мысли, что весть об этой истории пролетит по всему Виннипегу и упадет прямо к ногам мисс Габриэлы Фелипе Мендес. Честное слово.

У ступеней отеля «Плаза» я занервничал. В принципе, не было бы ничего страшного, если бы нас не пустили. Просто неловко получать от ворот поворот.

— Веди себя так, будто ты у себя дома, — посоветовала Крыса.

— Добрый день, — сказал швейцар и отступил в сторону, пропуская нас внутрь.

В роскошном вестибюле было здорово. Я прошел за Крысой мимо длинной стойки администрации, за которой сидела девушка, похожая на супермодель. Она улыбнулась нам, а мы ей. Мы шли на запах кофе до тех пор, пока не отыскали большой зал с мягкими креслами. Там сидели люди, и дядька играл на фортепиано. Мы тоже присели. Вернее, я присел как нормальный человек, а Крыса плюхнулась в кресло и принялась на нем подпрыгивать, чтобы показать мне, какие упругие в нем пружины.

— Может, хватит? — не выдержал я.

Она села столбиком, как суслик, и завертела головой:

— Здесь все такое изысканное, Боб. Я не удивлюсь, если увижу Спилберга за соседним столиком.

К нам подошла официантка в черном жилете.

— Вам что-нибудь принести, ребята? — спросила она, окидывая взглядом нашу одежду и, несомненно, чумазые лица.

Это получилось недружелюбно. Пожалуй, даже невежливо.

— Да, будьте любезны, — ответила ей Крыса с безупречным британским прононсом. — Отец и матушка сегодня заняты и предоставили нас самим себе. Конечно, к выбору ресторана всегда следует относиться с особым вниманием. Однако, раз уж нас занесло в этот район, почему бы не отобедать здесь? Почувствовать себя ближе к народу. Для меня, пожалуйста, большой моккочино и шоколадный торт. И то же самое для моего брата Бартоломео.

Официантка записала это в блокнот и удалилась, но Крыса окликнула ее:

— Простите, мисс!

Официантка вернулась и встала перед столиком.

— Нет, ничего, — ласково сказала Крыса. — Я передумала.

Официантка попыталась улыбнуться, но вид у нее, когда она уходила, был довольно злобный.

— Очередная актриса, пипец!

Меня это очень повеселило. И понравилось распивать кофе в «Плазе», не платя бешеных денег за номер. И мне было до лампочки, дорого ли стоит этот кофе. Все равно платила Крыса.

Она сидела, чинно заложив ногу за ногу, пока не принесли заказ. Как только официантка ушла, Крыса развалилась в мягком кресле:

— Запиписечно, Боб! Мы поставили Айса на место и пьем кофе в «Плазе»! — И она заговорила с ямайским акцентом: — От это житуха для меня, брат! От это я понимаю! Это тебе не в парке спать. Пусть птички спят в парке.

Расправившись с кофе и тортом, мы еще немного поторчали в вестибюле, надеясь поглазеть на знаменитостей, но никого не увидели. Пришлось выйти из «Плазы» и вернуться в реальный мир.

— Ну, надо продолжать поиски.

Крыса уставилась на Пятую авеню, по которой, рассматривая витрины, шли толпы людей, и было видно, что ей туда очень хочется.

— Может, поглядим еще на что-нибудь интересненькое, Боб? Вот и дождь кончился.

Я не возражал, и мы пошли к Рокфеллеровскому центру. Эти здания строились на деньги Джона Рокфеллера, я читал про это в школе. Он был очень самоуверенный и абсолютно безжалостный человек, когда дело касалось денег. Он даже разорил своего брата. Это все равно что я бы разорил Крысу… ну, если бы у нее был бизнес.

Я купил одноразовый фотоаппарат, потому что Крыса хотела послать домой снимки, и она поскакала к большой статуе Атланта, держащего мир на руках. Наверное, Джон Рокфеллер когда-то видел себя таким атлантом. И Луи Риэль тоже. Вот что бывает, когда человек получает много власти. Ему сразу кажется, что он может перевернуть мир.

— Сфотографируй меня, Боб!

Крыса встала под статуей и вскинула руки так, будто мир покоится в ее ладонях. Получился отличный кадр.

Весь день после столкновения с Айсом я находился в приподнятом расположении духа, но тут загрустил. Папы с нами не было. А как бы они с Крысой повеселились тут вместе. Я вдруг почувствовал, что к горлу подкатил комок.

— Ну как, Боб?

— Хорошо. — Я попытался улыбнуться. — Ну что, теперь на паром?

— Ага! Давай за мной.

Мы сели на велики и поехали на запад. Крыса без передыху распевала «Мне нравится в Америке» из «Вестсайдской истории», пока мы не добрались до реки и красно-зеленых паромов. Я пошел к кассе за билетами, оставив Крысу ставить велосипеды на замок.

Билеты были дорогие, а деньги у нас уже заканчивались. Я понимал, что, если в ближайшее время мы не найдем дядю Джерома, нам и в самом деле придется попрошайничать на Таймс-сквер.

Когда я вернулся с билетами, Крыса валялась на лавочке.

— Прохлаждаешься, лентяйка, — сказал я.

Но Крыса не прохлаждалась. У нее был припадок. Я подбежал, приподнял ей голову и крепко обнял:

— Ничего-ничего, я с тобой!

Ее трясло, но спазмы были не очень сильные. Я понял, что припадок умеренный.

— Скоро пройдет.

Я убрал волосы с ее лица. Она лежала, зажмурившись, и резко втягивала воздух сквозь стиснутые зубы.

— Потерпи немного!

Через пару минут конвульсии прекратились, гримаса боли сошла с ее лица.

— Ну вот, все хорошо, — сказал я.

Сестренка медленно открыла глаза. Щеки у нее слегка побледнели, но в целом выглядела она неплохо.

— Огни, — прошептала она, — вспышки фотоаппаратов. Вокруг много людей, и все смотрят на нас… А потом я в больнице. Там все белое. И мне очень одиноко. — Она села и посмотрела на меня затуманенным взглядом. — А если я… если я сделаюсь взаправду сумасшедшей, ты все равно останешься моим братом?

— Ты взаправду сумасшедшая, и я твой брат. — Я хотел обратить все в шутку, но она не улыбнулась. — Слушай. Не бывает сумасшедших детей. Ты сначала подрасти, а потом записывайся в сумасшедшие.

— Но ты останешься моим братом?

— Даже если тебя сунут в смирительную рубашку и упекут в палату для буйнопомешанных в самом дальнем углу психбольницы, я останусь твоим братом.

— Спасибо, Боб. Я знала, ты меня не подведешь.

Она положила голову мне на плечо и уснула.

Мне стало грустно, но это была светлая грусть. Так иногда грустишь, когда начинаешь задумываться о своей жизни. Если бы на прошлой неделе кто-нибудь сказал мне, что я скоро окажусь в Нью-Йорке и буду сидеть со своей сестрой в обнимку над рекой Гудзон, я бы рассмеялся. Но вот он я, сижу тут. Только это все было неважно. Потому что здесь с Крысой мне было лучше, чем где бы то ни было одному.