Редьярд Киплинг - Маугли Страница 28

– Подумай хорошенько, Плоскоголовый, чтоб и тебе не связать себя смертным узлом. Мне не нужно от тебя Слова, я и без того знаю…

– Пусть будет так, – сказал Каа. – Я не стану давать Слово. Но что ты думаешь делать, когда придут рыжие собаки?

– Они должны переплыть Вайнгангу. Я хочу встретить их на отмелях, а за мной была бы Стая. Ножом и зубами мы заставили бы их отступить вниз по течению реки и немножко охладили бы им глотки.

– Эти собаки не отступают, и глотки им не остудишь, – сказал Каа. – После этой охоты не будет больше ни человечка, ни волчонка, останутся одни голые кости.

– Алала! Умирать так умирать! Охота будет самая славная! Но я еще молод и видел мало дождей. У меня нет ни мудрости, ни силы. Ты придумал что-нибудь получше, Каа?

– Я видел сотни и сотни дождей. Прежде чем у Хатхи выпали молочные бивни, я уже оставлял в пыли длинный след. Клянусь Первым Яйцом, я старше многих деревьев и видел все, что делалось в Джунглях.

– Но такой охоты еще никогда не бывало, – сказал Маугли. – Никогда еще рыжие собаки не становились нам поперек дороги.

– Что есть, то уже было. То, что будет, – это только забытый год, вернувшийся назад. Посиди смирно, пока я пересчитаю мои года.

Целый долгий час Маугли отдыхал среди ко– лец Каа, играя ножом, а Каа, уткнувшись неподвижной головой в землю, вспоминал обо всем, что видел и узнал с того дня, как вылупился из яйца. Глаза его, казалось, угасли и стали похожи на тусклые опалы, и время от времени он резко дергал головой то вправо, то влево, словно ему снилась охота. Маугли спокойно дремал: он знал, что нет ничего лучше, чем выспаться перед охотой, и привык засыпать в любое время дня и ночи. Вдруг он почувствовал, что тело Каа становится толще и шире под ним, оттого что огромный удав надулся, шипя, словно меч, выходящий из стальных ножен.

– Я видел все мертвые времена, – сказал наконец Каа, – и большие деревья, и старых слонов, и скалы, которые были голыми и островерхими, прежде чем поросли мхом. Ты еще жив, человечек?

– Луна только что взошла, – сказал Маугли. – Я не понимаю…

– Кшш! Я снова Каа. Я знаю, что времени прошло немного. Сейчас мы пойдем к реке, и я покажу тебе, что надо делать с собаками.

Прямой как стрела, он повернул к главному руслу Вайнганги и бросился в воду немного выше плеса, открывавшего Скалу Мира, а вместе с ним бросился в воду и Маугли.

– Нет, не плыви сам – я двигаюсь быстрее. На спину ко мне, Маленький Брат!

Левой рукой Маугли обнял Каа за шею, правую руку прижал плотно к телу и вытянул ноги в длину. И Каа поплыл против течения, как умел плавать только он один, и струи бурлящей воды запенились вокруг шеи Маугли, а его ноги закачались на волне, разведенной скользящими боками удава. Немного выше Скалы Мира Вайнганга сужается в теснине меж мраморных утесов от восьмидесяти до ста футов высотой, и вода там бешено мчится между скалами по большим и малым камням. Но Маугли не думал об этом; не было такой воды на свете, которой он испугался бы хоть на минуту. Он смотрел на утесы по берегам реки и тревожно нюхал воздух, в котором стоял сладковато-кислый запах, очень похожий на запах муравейника в жаркий день. Он невольно спустился пониже в воду, высовывая голову только для того, чтобы вздохнуть. Каа стал на якорь, дважды обернувшись хвостом вокруг подводной скалы, и поддерживал Маугли, а вода неслась мимо них.

– Это Место Смерти, – сказал мальчик. – Зачем мы здесь?

– Они спят, – сказал Каа. – Хатхи не уступает дороги Полосатому, однако и Хатхи и Полосатый уступают дорогу рыжим собакам. Собаки же говорят, что никому не уступят дороги. А кому уступает дорогу Маленький Народ Скал? Скажи мне, Хозяин Джунглей, кто же у нас самый главный?

– Вот эти, – прошептал Маугли. – Здесь Место Смерти. Уйдем отсюда.

– Нет, смотри хорошенько, потому что они спят. Тут все так же, как было, когда я был не длиннее твоей руки.

Потрескавшиеся от времени и непогоды утесы в ущелье Вайнганги с самого начала джунглей были жилищем Маленького Народа Скал – хлопотливых, злых черных диких пчел Индии, и, как хорошо знал Маугли, все тропинки сворачивали в сторону за полмили от их владений. Много веков Маленький Народ ютился и роился тут, переселялся из расщелины в расщелину и снова роился, пятная белый мрамор старым медом и лепя свои черные соты все выше и глубже во тьме пещер. Ни человек, ни зверь, ни вода, ни огонь ни разу не посмели их тронуть. По обоим берегам реки ущелье во всю свою длину было словно занавешено мерцающим черным бархатом, и Маугли вздрогнул, подняв глаза, потому что над ним висели сцепившиеся миллионы спящих пчел. Там были еще глыбы, и гирлянды, и что-то похожее на гнилые пни, лепившиеся к утесам. Это были старые соты прежних лет или новые города, построенные в тени укрытого от ветра ущелья. Целые горы губчатых гнилых отбросов скатились вниз и застряли между деревьями и лианами, которыми поросли утесы. Прислушавшись, Маугли не раз ловил ухом шорох и звук падения полных медом сот, срывавшихся вниз где-нибудь в темной галерее, потом – сердитое гудение крыльев и мрачное «кап-кап-кап» вытекающего меда, который переливался через край и густыми каплями медленно падал на ветви.

На одном берегу реки была маленькая песчаная отмель, не шире пяти футов, и на ней громоздились горы мусора, накопившиеся за сотни лет. Там лежали мертвые пчелы, трутни, отбросы, старые соты, крылья бабочек и жуков, забравшихся воровать мед. Все это слежалось в ровные груды тончайшей черной пыли. Одного острого запаха было довольно, чтобы отпугнуть всякого, кто не мог летать и знал, что такое Маленький Народ. Каа плыл вверх по реке, пока не добрался до песчаной отмели у входа в ущелье.

– Вот добыча этого года, – сказал он. – Смотри!

На песке лежали скелеты двух молодых оленей и буйвола. Маугли видел, что ни волк, ни шакал не тронули костей, которые обнажились сами собой, от времени.

– Они перешли границу, они не знали, – прошептал Маугли, – и Маленький Народ убил их. Уйдем отсюда, пока пчелы не проснулись!

– Они не проснутся до рассвета, – сказал Каа. – Теперь я тебе расскажу. Много-много дождей назад загнанный олень забежал сюда с юга, не зная джунглей, а за ним по пятам гналась Стая. Ничего не видя от страха, он прыгнул с высоты. Солнце стояло высоко, и пчел было очень много и очень злых. И в Стае тоже много было таких, которые прыгнули в Вайнгангу, но все они умерли, еще не долетев до воды. Те, которые не прыгнули, тоже умерли в скалах наверху. Но олень остался жив.

– Почему?

– Потому, что он бежал впереди, прыгнул прежде, чем Маленький Народ почуял его, и был уже в реке, когда они собрались жалить. А Стаю, гнавшуюся за ним, сплошь облепили пчелы, которых вспугнул топот оленя.

– Этот олень остался жив… – в раздумье повторил Маугли.

– По крайней мере он не умер тогда, хотя никто не ждал его внизу, готовясь поддержать на воде, как будет ждать человечка один старый, толстый, глухой, желтый плоскоголовый удав – да-да, хотя бы за ним гнались собаки всего Декана! Что ты на это скажешь?

Голова Каа лежала на мокром плече мальчика, а его язык дрожал возле уха Маугли. Молчание длилось долго, потом Маугли прошептал:

– Это значит дергать Смерть за усы, но… Каа, ты и вправду самый мудрый во всех джунглях.

– Так говорили многие. Смотри же, если собаки погонятся за тобой…

– А они, конечно, погонятся. Хо-хо! У меня под языком набралось много колючек, найдется что воткнуть им в шкуру!

– Если собаки погонятся за тобой, ничего не разбирая, глядя только на твои плечи, они бросятся в воду либо здесь, либо ниже, потому что Маленький Народ проснется и погонится за ними. А Вайнганга – жадная река, и у них не будет Каа, чтобы удержать их на воде, поэтому тех, кто останется жив, понесет вниз, к отмелям у Сионийских Пещер, и там твоя Стая может схватить их за горло.

– О-о! Лучше и быть не может, разве если только дожди выпадут в сухое время. Теперь остаются только сущие пустяки: пробег и прыжок. Я сделаю так, что собаки меня узнают и побегут за мной по пятам.

– А ты осмотрел утесы наверху, со стороны берега?

– Верно, не осмотрел. Про это я забыл.

– Ступай посмотри. Там плохая земля, вся неровная, в ямах. Ступишь хоть раз своей неуклюжей ногой не глядя – и конец охоте. Видишь, я оставляю тебя здесь и только ради тебя передам весточку твоей Стае, чтобы знали, где искать собак. Мне твои волки не родня.

Если Каа не нравился кто-нибудь, он бывал неприветлив, как никто в джунглях, исключая, быть может, Багиру. Он поплыл вниз по реке и против Скалы Совета увидел Пхао и Акелу, слушавших ночные звуки.

– Кшш, волки! – весело окликнул он их. – Рыжие собаки поплывут вниз по реке. Если не боитесь, можете убивать их на отмелях.

– Когда они поплывут? – спросил Пхао.

– А где мой детеныш? – спросил Акела.

– Приплывут, когда вздумают, – сказал Каа. – Подождите и увидите. А твой детеныш, с которого ты взял Слово и тем обрек его на Смерть, твой детеныш со мной, и если он еще жив, так ты в этом не виноват, седая собака! Дожидайся своих врагов здесь и радуйся, что мы с детенышем на твоей стороне!