Юстейн Гордер - Рождественская мистерия Страница 28

— Тогда ему надо было просто положить какую-то сумму на счет отца девушки, — предложила Элизабет.

— Да, но ведь тогда не было банков. Правда, Николаус сделал нечто похожее: он пробрался ночью к дому, где жила девушка, и под бросил ей в открытое окно мешочек с золотыми монетами. Теперь молодая девушка имела возможность выйти замуж.

— Значит, этот Николаус был очень добрый.

— Конечно, но он не остановился на этом поступке. Ему так понравилось бросать подарки в окна людям, что он стал делать это очень часто. После его смерти о нем ходило множество легенд. Позднее его стали называть Святой Николаус или Санкт-Николаус. По-английски его имя стало звучать как Санта-Клаус, а у нас в Норвегии — Юлиниссен, или рождественский гном... потому что слово «Ниссен» — это сокращенное Николаус, от него же происходят имена Нильс и Клаус.

— А носил ли Санкт-Николаус красную одежду, были ли у него длинная белая борода и шапочка-колпачок, которую носят рождественские гномы?

— Погоди, сейчас увидишь, — сказал ангел Эфириил.

Солнце еще не взошло. Они остановились перед низким зданием церкви в Мирах.

Тут же церковная дверь отворилась, и оттуда вышел человек с длинной белой бородой, в красном плаще и красной островерхой шапке. На шее у него висел большой серебряный крест с красным драгоценным камнем. Он очень напоминал рождественского гнома, но Эфириил шепнул Элизабет на ухо, что на его часах 325 год от Рождества Христова и что этот человек одет в обычное епископское одеяние. Позднее красную сутану заменили на темную.

— Это епископ Николаус, — прошептал ангел.

Элизабет задумалась.

— А название города Миры имеет какое-то отношение к мирре{ Мирра — ароматическая смола.}?

По лицу ангела пробежала лукавая улыбка.

— Пожалуй, можно считать и так, ведь мирра была одним из трех даров, принесенных волхвами Иисусу. И с тех пор привычка делать подарки на Рождество укоренилась именно потому, что волхвы принесли дары новорожденному Иисусу, и потому, что Николаус очень любил делать подарки.

Под мышкой епископ Николаус держал три разные шкатулки. Решительным шагом он направился к трем священным царям и с низким поклоном протянул каждому по шкатулке. В шкатулке Каспара оказались сверкающие золотые монеты. В шкатулке Бальтасара лежали благовония, а шкатулка, полученная Мельхиором, была наполнена миррой.

— Мы направляемся в Вифлеем, — объявил Каспар.

Епископ засмеялся так, что борода его затряслась.

— Ха-ха-ха, но тогда вам следует взять кое-какие гостинцы для младенца, который лежит там в яслях. Они вам совершенно необходимы. Не правда ли? Ха-ха-ха!

Поскольку перед Элизабет находился самый настоящий Санта-Клаус, она тут же подбежала к нему и потрогала рукой его красное одеяние. Тогда епископ Николаус наклонился и взял Элизабет на руки. А она попыталась дернуть его за бороду, чтобы убедиться, что она настоящая, и так оно и было.

— Почему ты такой добрый? — спросила Элизабет.

— Ха-ха-ха, — вновь залился смехом человек, одетый в красное. — Чем больше мы отдаем другим, тем богаче становимся сами, и, напротив, чем меньше мы отдаем другим, тем беднее становимся сами. Так или иначе, в этом тайна радости дарителя. И в этом же секрет бедности.

Ангел Умораил захлопал в ладоши:

— Хорошо сказано, епископ!

А епископ Николаус продолжал:

— Всякий, кто собирает сокровища на земле, в один прекрасный день окажется нищим. Тот же, кто отдал все, что имел, никогда не будет бедным. К тому же у таких людей всегда радостно на душе. Ха-ха-ха! Потому что самое большое счастье на земле — это одаривать других.

— Может, оно и так, — сказала Элизабет. — Но прежде, чем одаривать, надо, чтобы у тебя было что давать.

При этих ее словах епископ так расхохотался, что все его тело заходило ходуном. Элизабет чувствовала себя как при морской качке, ведь она все еще сидела у него на руках.

— Совсем не обязательно, — проговорил епископ, когда наконец смех отпустил его и он вновь обрел дар речи. — Чтобы ощутить радость дарителя, совсем не обязательно что-то иметь. Твоим даром другому может быть просто улыбка или что-либо, сделанное своими руками.

И с этими словами он опустил Элизабет на мозаичные камни перед церковным порогом. Навин ударил посохом о землю:

— В Вифлеем! В Вифлеем!

И, удаляясь, они еще долго слышали раскатистый смех епископа, стоящего перед церковью: «Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!»

Мама подняла глаза от листочка и тоже принялась смеяться. Ее смех заразил Иоакима, а тут уж и папа не смог сдержаться и присоединился к ним. Так они и сидели все вместе, вздрагивая от смеха.

Наконец мама сказала:

— Я думаю, что этот заразительный смех сродни полевым цветам.

Ни папа, ни Иоаким не поняли, что она имела в виду, и она пояснила:

— И то и другое — частица небесной благодати, пролившейся на землю. И то и другое очень легко распространяется дальше.

Мама еще не успела дочитать до конца написанное на тоненьком листочке, а папа уже достал исторический атлас. Каждому столетию здесь была отведена отдельная карта Европы. По другим картам можно было видеть, как выглядели неевропейские страны во время всего этого путешествия, продолжавшегося почти две тысячи лет. Если эти исторические карты положить одну на другую, то получится, образно говоря, стопка блинов. Всякий, кто любит блины, знает, что нет двух совершенно одинаковых блинов.

Папа отвлекся от этой «блинной книги».

— Да, все названия соответствуют помеченным на карте. И апостол Павел действительно останавливался в маленьком городке под названием Миры, на пути из Иерусалима в Рим.

— Может быть, Элизабет с фотографии совершила тот же путь, что и апостол Павел, — предположил Иоаким. — Ведь она тоже побывала в Риме.

— Кроме того, на шее у нее тоже был серебряный крестик с красным камешком, — заметила мама. — Как у Сайта-Клауса.

Папа засмеялся. Потом пошел в гостиную, чтобы взять энциклопедический словарь. Вскоре он вернулся со словарем в руках и, еще стоя в дверях, начал читать.

— Что касается этого епископа из Мир, все сходится. Он действительно был самым первым Санта-Клаусом, или рождественским гномом.

— Воистину история насыщена удивительными событиями и фактами, которые странным образом связаны между собой, — сказала мама. — Как будто какие-то крохотные гномики носятся вверх и вниз сквозь толщу блинов-столетий и тонкими нитями связывают их между собой.

20 ДЕКАБРЯ

...С неба вдруг что-то опустилось на землю...

В воскресенье двадцатого декабря Иоаким проснулся от звонка будильника в спальне родителей. Это было довольно-таки странно, потому что они очень редко заводили будильник в воскресенье. Вероятнее всего, они просто боялись, что он проснется раньше и откроет окошко в волшебном календаре без них.

Уже в следующую секунду мама с папой были тут как тут.

— Ну давай же, скорей, — поторопил Иоакима папа.

Иоаким открыл окошко с цифрой 20. За окошком они увидели картинку, на которой был изображен лежащий на спине человек. Он смотрел на столб света, ниспадавший с неба.

— Какая-то странная картинка, правда? — сказала мама. Папа сгорал от нетерпения.

— Давайте читать, — торопил он.

И вот они снова устроились все втроем рядышком. Сегодня была папина очередь разворачивать листок и читать вслух написанное крошечными буквами:

Керувиил

Через Малую Азию идет процессия паломников. В третьем веке они пересекают Памфилию и Киликию к югу от высоких гор Тавра. Процессия состоит из семи овей, четырех пастухов, трех священных царей, трех ангелов Господних и девочки Элизабет Хансен из Норвегии. Они пересекают реки, фруктовые сады, высокогорья, вот они спускаются с отвесных склонов с каменистыми расселинами, вскоре уже стремительно передвигаются по берегу моря, так что песчаная пыль поднимается столбом, они проходят через вереницу римских городов, таких как Атталия, Селев-кия и Таре. В Тарсе они на мгновение останавливаются и оглядываются по сторонам. Ангел Эфириил рассказывает, что это родной город апостола Павла.

На своем пути наши странники проходят мимо римских театров, арен, портов, триумфальных арок и языческих храмов. Время от времени они видят сооружения, напоминающие христианские храмы.

Маршрут проложен так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Бывает, они задерживаются где-то на целое столетие, но появляются на улицах городов и селений лишь рано на рассвете, до пробуждения их жителей. Правда, порой случается, что их появление нарушает покой какого-то стражника или одинокого рыбака, спозаранку забросившего сети. Тогда они просто продолжают свой путь, а пораженный рыбак или стражник застывают на месте и протирают глаза.