Пётр Гаврилов - Егорка Страница 3

Сеня Доцюк быстро достал из-за пояса лёгкий топорик и принялся рубить толстую ветку.

Через несколько минут ребята тронулись дальше. Впереди с букетом лесных цветов шла Соня, за ней Миша и Сеня несли на шесте медвежонка. Лапы у медвежонка были связаны, и он качался на шесте, как ведро на коромысле.

Жара спадала. Лес проснулся и словно потягивался и протирал глаза.

Белки верещали, прыгали с ветки на ветку как угорелые, разнося новость по всему лесу:

«Медвежонка поймали! Поймали медвежонка!»

И лес навсегда прощался со своим маленьким хозяином.

Птицы грустно чирикали на разные голоса. Шумели сосны, раскачивая верхушками, как будто снимали шапки и кланялись. Печально пахло мхом, смолой, цветами и земляникой. Чуть не плача, куковали кукушки»

— Ну и молодец ты, Соня! — сказал Миша Скоков. — Моряки получат подарок необыкновенный!

— Что он там делать будет, на корабле-то? Маленький такой… — ответила Соня, жалостливо оглянувшись на медвежонка.

— Краснофлотцы не обидят. Они его научат и за рулём стоять и из пушки стрелять, — пошутил Сеня.

Дальше ребята пошли молча.

Высоко в небе плыли спокойные белые облака. Медвежонку казалось, что облака стоят на одном месте, а сам он куда-то плывёт, плывёт…

Поел и стал смел

Два раза заглядывала звёздная ночь в окна поезда, а под медвежонком что-то всё тарахтело и стучало. Особенно страшно становилось ему, когда раздавался вдруг долгий и пронзительный вой.

Тогда медвежонок оскаливал зубы, отмахиваясь лапой от невидимого чудовища, или, закрыв морду двумя лапами, тихонько и жалобно урчал.

Вторые сутки он ничего не ел и не вылезал из-под лавки. Напрасно Миша Скоков совал под лавку то кусок колбасы, то куриную ногу, то баночку с молоком. Всё это сейчас же вылетало обратно.

— Это ничего, ребята, что он с голоду подохнет, — хмуро шутил Сеня, — Краснофлотцы из него чучело сделают. К лапам приделают медный поднос, а на него будут свои фуражки класть, зубные щётки или ещё что-нибудь.

Соня чуть не плакала. А тут ещё и цветы её начали вянуть…

За окном поезда показалось красивое тихое озеро. Одинокая яхта скользила по озеру, блистая белым косым парусом. Вода сливалась с голубым небом, и нельзя было понять, по озеру ли плывёт яхта или по небу, и только парус её отражается в воде.

Соня отвернулась к стенке и незаметно смахнула с ресниц слезу.

Длинный Миша слез с верхней полки и сказал:

— Что в поезде делать? Есть да спать. Я поспал, давайте есть. Соня, твой подарок всё ещё голодовку держит?

Девушка ничего не ответила и стала доставать еду. На столик она поставила масло и хлеб, на лавку — мёд в коробке из берёсты.

Девушка смотрела, с каким аппетитом насыщаются её товарищи, сама ничего не ела, и ей становилось всё грустней и грустней. Сердце у неё больно сжималось, когда она думала о том, как приедут они в приморский город, заглянут под лавку, а медвежонок там лежит и не дышит.

И она уж готова была заплакать как следует, когда представила, как при входе в кают-компанию корабля стоит медвежонкино чучело с медным подносом в лапах, смотрит на людей стеклянными глазами, а на поднос краснофлотцы кладут бескозырки.

Скучно стало и ребятам. Они ели молча, поглядывая в окошко на красивое озеро. Яхта задумчиво пригибала парус к неподвижной воде.

— А ну, попробуем медку! — оживлённо сказал Миша. — Попробуем медку с калачом, и будет нам всё нипочём!.. Братцы, а где же мед-то?

Миша надел очки на самый кончик носа и смешно разглядывал пустую лавку.

— Ребята, слушайте! — счастливо улыбнулась Соня и подняла палец.

Из-под лавки доносились чавканье и довольные вздохи. Вдруг к ногам ребят выкатился пустой коробок из берёсты.

— Эх, знать бы мне раньше, и я бы под лавку полез! — смеясь, сказал Миша. — Хитёр подарок, кое-что в жизни понимает!

Сидевший в углу бородатый охотник усмехнулся:

— Голодное брюхо без уха. Теперь он поел и будет смел. Я уж их повадки знаю.

Так оно и случилось. Вслед за коробком из-под лавки вылез медвежонок. Он неуверенно и боязливо коричневыми умными глазами посмотрел на людей и вдруг прижался к ногам Сони.

Соня покраснела от радости и прошептала:

— Ребята, он узнал меня!

Девушка нагнулась и принялась тихонько гладить медвежонка. Зверёныш ткнулся мокрым носом в руку Сони и лизнул ту самую руку, которую недавно укусил.

— Признал, признал он вас, — сказал охотник. — Теперь не обидит. Ваш он теперь…

Паровоз завыл, но медвежонок уже не испугался гудка.

Скоро под полом перестало тарахтеть, и медвежонка вытащили из вагона. После полусумрака в вагоне солнце так и ударило в глаза.

Но медвежонок на верёвочке спокойно ковылял за Соней. Он не обращал никакого внимания на крики и смех приморских мальчишек, которые в первый раз видели медведя.

Комсомольцы прошли по улице и поднялись на гору.

Внизу, под отлогим берегом, лежало что-то огромное и голубое. Посередине этого голубого полз жук.

Соня заслонила глаза от яркого солнца.

— Вот оно, море, — улыбнулась она, — вот оно, большое! И корабль плывёт. Вдруг это «Маршал»?

Спор на корабле

Соня не ошиблась: возвращаясь в Севастополь из дальнего плавания, в порт входил линейный корабль[1] «Маршал». На палубе его, сверкая на солнце серебряными трубами, играл оркестр, Победно развевались походные флаги. Из широченных труб вырывался еле видимый дымок. Выкрашенный в голубую краску, под цвет моря, линкор входил в порт, играя пеной.

Оркестр замолк. Тяжеловесные якоря упали из клюзов[2] в воду, подняв блеснувшие на солнце фонтаны брызг. На задней мачте быстро-быстро спускали походный флаг.

Едва он дополз до рук сигнальщика, как другой такой же флаг, только в пять раз больше, был поднят на кормовом флагштоке.[3]

Он был шёлковый; на белом его поле сияли красные серп, молот и звезда. Внизу по флагу шла голубая полоска.

Линкор «Маршал» стал на якорь.

— Как же мы на корабль попадём? — спросила Соня, когда они вместе с медвежонком добрались до каменного мола.

Не успели комсомольцы посоветоваться, как к ним подошёл командир с синей повязкой на рукаве. Он вежливо приложил руку к козырьку и спросил, о чём они так беспокоятся. Ребята объяснили, кто они и куда им нужно попасть.

Моряк попросил у них документы, внимательно их проверил и вернул обратно:

— Не могу пропустить. Удостоверение на троих, а вас тут четверо.

Командир опять вежливо приложил руку к фуражке и пошёл к белому домику на краю мола.

— Вот тебе, Соня, и необыкновенный подарок! — сказал Миша. — Очень обыкновенно, что из-за твоего зверя и нас на корабль не пустят. Это тебе не зверинец, а линкор.

Командир вошёл в домик. Через минуту оттуда выбежал краснофлотец. Он быстро поднялся по трапу на деревянную площадку домика и принялся размахивать двумя красными флажками на коротких палках.

Вскоре к молу ловко пристал красивый катер. На носу его сияли медные буквы: «Орлёнок». На мол спрыгнул загорелый, весь в белом старшина катера Сверчков и, улыбнувшись белыми зубами, спросил:

— Кто тут с медведями? Прошу садиться!

Тут ребята поняли, что дежурный командир подшутил над ними. На самом деле он приказал краснофлотцу-сигнальщику вызвать с линкора катер.

Старшина оказался очень весёлым и разговорчивым. Пока «Орлёнок» мчал к кораблю, он рассказал гостям о том, как чудесно было возвращаться домой, к родным берегам, о том, как в Сингапуре[4] командир разрешил сигнальщикам купить обезьянку макаку, презабавную и хитрую бестию.

— Прозвали мы её «Мэри». Однако напрасно. Её бы чертёнком стоило назвать. Вот слушайте-ка! Вчера обедали мы на верхней палубе. На третье были пирожки. Я только было хотел приняться за пирог и в рот уж его направил, а Мэри — хоп у меня пирог из рук! Я ещё рот закрыть не успел, а мартышка уж на мачте сидит, корчит мне оттуда рожи и крошит мой пирожок чайкам в море… А вот и наш красавец! Хорош, а?

Катер подлетел к трапу линкора, спущенному к самой воде, дал задний ход и остановился.

Да, это был гордый и прекрасный корабль.

Всё, что Родина умела строить, — всё это было на «Маршале». Не осталось такого завода в стране, который бы что-нибудь не изготовил для линкора.

Не построили бы мы в своё время больших заводов, не было бы у нас и Большого флота…

Медвежонок вцепился лапами в поручни катера, упёрся и не хотел подыматься по вздрагивающему трапу. Соня взяла его на руки:

— Моряком хочешь стать, а трусишь? Не срами нас, пожалуйста!

Краснофлотцы помогли гостям взойти на корабль. Медвежонок шёл за Соней нехотя. Он озирался по сторонам, сопел и хмурился. Очень ему не нравилось, что столько людей, удивляясь и подшучивая, смотрят на него.