Светлана Лубенец - День святого Валентина (сборник) Страница 3

– Ну ты даешь, Колобок! – изумленно ахнул хулиган Пряжкин.

И тут же умчался. Может быть, чтобы не попадаться под руку или под ногу разъяренной «каратистке». Может, курить со старшими ребятами и хвалиться тем, какая боевая девчонка ему нравится. Или, наоборот, жаловаться, что он этой самой девчонке не нравится – ну просто никак…

С этих пор Вера стала окружать себя тайной. И чем больше кто-то в классе что-то хотел узнать о ней, тем больше она шифровалась – и становилась от этого в глазах общественности еще интереснее, еще таинственнее. Иногда ее видели в городе – Вера куда-то шла или ехала. Но ничего конкретного она не отвечала на вопросы девчонок и мальчишек. Лишь иногда выдавала по крупицам, недосказанными фразами, намеками какую-нибудь необыкновенную информацию: что она куда-то ходит гулять, заниматься, тусоваться. Так что все оказывались заинтригованными – и никому больше не приходило в голову Веру обижать и обзывать.

Никто и не догадывался, что все ее занятия – это бассейн рано утром перед школой, куда ежедневно ездили родители и возили ее, да музыкальная школа, в которую Вера ходила только потому, что в доме было пианино, доставшееся ей по наследству от старшей сестры. Та уехала учиться в Москву, и Вера пообещала ей, что, продолжая семейную традицию, ненавистную музыкалку закончит. И хоть способностей у нее особых не было, а желания стать пианисткой тем более, Вера таскалась в музыкальную школу три раза в неделю. Как на каторгу. Но обещание свое выполняла, чем радовала сестру и родителей.

Вера росла, росли и ее одноклассники. И если до внешности мальчишек ей не было никакого дела, то вид девчонок, которые почти все как на подбор были в их классе тоненькими и даже совсем субтильными, нагонял на Веру черную меланхолию. Одноклассницы одинаково хорошо выглядели и в юбках-платьях, и в джинсах. А Вера джинсы, которых ей было накуплено родителями много, не носила практически никогда. Наденет, посмотрится в зеркало, увидит свой необъятный круп – и меняет штаны на маскирующую юбку… Сравнивая себя с девчонками-ровесницами, она думала, что с такими формами, как у нее, вполне можно в выпускной класс переводиться… Поэтому зеркало было для нее самым ненавистным предметом.

Так что и сейчас Вера шарахнулась от него, как от чумы, сбросила ботинки и зашагала к себе в комнату. Включила компьютер, загрузила любимую игру «Крепость Хрустального перевала» – и до глубокой ночи гоняла отряды гоблинов, эльфов и людей по просторам виртуального мира.

О себе настоящей Вера забыла – и не вспоминала вплоть до завтрашнего утра, когда нужно было ехать в бассейн и заставлять тело работать, заниматься, плавать. Ведь все-таки надежда умирает последней…

Глава 2

Гоблин-пехотинец

Так и шли день за днем. И каждый день Вера Герасимова боролась с реальностью, которая ее не устраивала. А это очень тяжело – быть постоянно недовольной собой. Но и как быть довольной тем, что есть, Вера не знала. Ведь ей так хотелось, чтобы все приключения, о которых она читала и мечтала, начали происходить по-настоящему и чтобы были друзья, с которыми можно в этих приключениях участвовать. Но дружить было не с кем – во дворе понятно, в классе тоже: за последние годы там убедились, что у нее своя собственная, необыкновенно интересная жизнь, а потому ни в ком из сверстников-одноклассников она не нуждается. Про музыкалку и говорить нечего – там схема простая: отучились и разбежались по домам. Какие в музыкалке друзья?

Круг замыкался. И круг этот был просто адским. Бедная Вера, которая сама перекрыла себе все дороги, могла ходить по нему до бесконечности.

Конечно же, по натуре она была человек-борец, а потому попытки прорваться если не к воплощению мечтаний, то хотя бы просто к людям она предпринимала. Через Интернет Вера узнала, что в городе существует «Клуб ролевых игр». Люди в свободное от работы и учебы время собирались вместе и бегали по лесам с деревянными мечами, делая реальной свою любовь к творчеству Толкина и другим романтическим забавам. Вера нашла адрес этого клуба, твердо решив пойти туда и записаться. Вот ведь где могут быть единомышленники! Там и рыцари, и хоббиты, и джедаи – и все кто хочешь! И она будет с ними вместе – девушка-воин…

Так что в начале зимы Вера в этот клуб и отправилась.

Но каждый метр дороги, что приближал ее к заветной цели, добавлял сомнений. А вдруг ее не возьмут? Вдруг ей там достанется только какая-нибудь эпизодическая роль – сорок восьмой пехотинец в четырнадцатой колонне третьего отряда запасных гоблинов? Ну что в такой роли будет интересного? Никакой инициативы: или беги, куда скажут, или лежи, изображая убитого. А Вере хотелось роль значительную: чтобы было где развернуться.

«Ха! Как же, гоблин-пехотинец…» – стукнула в голову девочке новая мысль. Сейчас как посмотрят на нее руководители, оценят и скажут: куда ж ты, такая плюшка, в войну играть пришла? В лучшем случае определят ее в кухонные работники. А в худшем… В худшем засмеют-запозорят! Как всегда смеются над неадекватными людьми. Девушка-воин… Посмотри на себя, колобок! Какой ты воин? Цирк…

Так что почти у самых дверей клуба Вера решительно развернулась и побежала прочь. Прочь от позора. По дороге она увидела кучку одноклассников и ребят из других классов и школ, которые, стуча зубами от наступившего холода, оживленно о чем-то болтали, пихали друг друга в снег, прыгали, играя в «ножки», смеялись. Они были вместе. А Вера одна, одна…

Она примчалась домой и, как ни сдерживалась, все-таки разрыдалась. И плакала так долго, пока совсем не выдохлась и не задремала, положив голову на письменный стол.

В начале вечера пришла мама – Вера услышала, как хлопнула входная дверь, и проснулась. Вышла из своей комнаты, пошла навстречу, зажигая везде по квартире свет.

– Привет, мам…

Весело ответив Вере, мама принялась переодеваться.

– Мы с папой идем в гости к Дидиковым! – сообщила она. – Он с работы прямо туда приедет. Мы и тебя хотели взять, но там будут одни взрослые.

– Не, я бы и не пошла, – махнула рукой Вера.

– Плохо, – покачала головой мама.

Вера сделала равнодушное лицо. Ей очень не хотелось расстраивать своих дорогих родителей, а потому и для них у нее была припасена замечательная маска: спокойной равнодушной девочки, которой ничем не угодишь. О своих бедах Вера никогда маме с папой не рассказывала – ведь раньше у нее вообще никаких бед и проблем не было, а потом, когда они появились, ей было стыдно признаться, что ее кто-то обзывает. Вера боялась, что, услышав о «Колобке» и «Пончике», ее родители, люди с активной жизненной позицией, тут же пойдут в школу разбираться и этим окончательно сравняют ее с плинтусом. А потом, когда она сама научилась бороться за себя, делиться проблемами вообще необходимости не стало.

Мама и папа очень много работали, а когда встречались дома, тут же бросались друг другу в объятия. Так они и ходили по квартире весь вечер – совсем как Шерочка с Машерочкой. Или уезжали куда-нибудь: в театр, в ресторан или в гости, как сейчас.

И все время приставали к Вере с вопросами: «Что же ты сидишь дома? Шла бы в компанию!» Папа и мама настаивали на том, чтобы их странная дочь завела себе хороших друзей – веселых девчонок и мальчишек, с которыми ей было бы интересно. Учебе такая тусовка не повредит, тем более что Верины успехи в школе были гораздо выше средних. Так что – вперед!

Мама вообще иногда выхватывала у Веры из рук книжку или выключала фильм, восклицая:

– Вера, хватит на одном месте сидеть! Иди гулять!

На это Вера делано отмахивалась:

– Ой, да не хочу… Мне такое времяпрепровождение не по душе…

– Не по душе… – искренне недоумевала мама. – А так лучше? На диване и за книжкой ты только зад себе наращиваешь и глаза портишь!

Это Вере вообще невозможно было слышать. Про зад она и так хорошо знала. Но Вера изо всех сил сдерживала слезы. И… оставалась надменно-равнодушной.

Но не могла же она признаться, что на самом деле она просто мечтает о компании веселых друзей, чтобы вечером мчаться к тем, кто тебя ждет, любит, понимает! Но НЕ БЫЛО у нее никакой тусовки – и проситься к кому-нибудь в друзья ей было просто НЕВОЗМОЖНО!!!

Так и сегодня – из любви к Вере мама завела свою традиционную песню.

– Ну почему же ты все время сидишь дома, Верочка? – начала она, подсаживаясь к Вере на диван и обнимая ее. – Почему никуда не ходишь, ни с кем не дружишь?

– Неохота…

– Но ведь, Вера, как ты не понимаешь – это же твои лучшие годы! – волновалась мама. – Тринадцать лет… Мы с папой познакомились примерно в этом возрасте. Да! Мы долго дружили, виделись нечасто, потому что разъехались из нашего двора в разные районы города. Но это было так интересно – встречаться, гулять, расставаться, снова ждать встречи… А наши друзья – ведь многие, как Дидиковы, до сих пор с нами! Да, те, с которыми мы подружились еще в детстве.