Нина Емельянова - Окся-труженица Страница 3

— Да вот надо бы решить это дело, — ответил Миша.

— Пожалуй, — сказал старший оленевод Матвей, — мы сейчас сделаем соревнование у себя и выберем лучших оленей.

— Тогда не будем откладывать. Олени наши отдохнули. Пусть побегают!

Северин сказал Оксе, что он тоже будет соревноваться в беге оленьих запряжек; они поедут вместе с отцом на одних нартах.

Участники соревнований рассаживаются по нартам. Оксина мама взяла на руки Николяя и вышла из чума посмотреть. Из соседних чумов выбежали Оксины подружки Анна и Галя, стоят и смотрят. В каждой запряжке — по четыре оленя, на нартах — по два седока. Каждый оленевод украсил голову своих оленей: у глаз их празднично горят красные ленты, со лба свисает кожаная бахрома.

Самые быстрые запряжки будут через два дня выступать от колхоза «Красный Октябрь». В Амдерминском районе это колхоз-миллионер, в его стадах ходят тысячи оленей. Колхоз славится опытными оленеводами, они выращивают лучших оленей.

Вот старший из оленеводов поднял руку с флажком — это сигнал к началу бега. Олени подхватили нарты и помчались как вихрь, как ветер, обгоняя друг друга.

Они совсем вытянулись в линейку, едва касаются земли и мчатся, мчатся вперёд, будто летят по воздуху. Впереди всех оказалась запряжка Миши и Северина. Отец ловко подгоняет оленей хореем, а Северин покрикивает и машет рукой, но не забывает крепко держаться за нарты.

Запыхались олени, дыхание их на морозе вырывается паром. Запыхались и люди. Но соревнование прошло весело: все смеялись, когда на крутом повороте какие-нибудь нарты перевертывались. Всех перегнали запряжки старшего оленевода Матвея и Миши. Обе эти запряжки будут участвовать в соревновании.

К ветеринарному врачу Володе и сестре Ольге подошли оленеводы из соседнего стойбища и пригласили их к себе на несколько дней, чтобы осмотреть в их стаде оленей — олений врач всегда нужен в стойбище. И есть у них двое больных: очень нужно, чтобы Ольга их осмотрела.

— Хорошо, — согласился Володя, — пора уже сделать прививки оленям. Но тогда нам лучше сразу поехать с вами.

— Мы тоже поедем сегодня на Седловую, — сказал Оксин отец: — надо привезти продукты и хотели отвезти ребят в школу.

— Ведь два дня осталось до начала учения! — сказал Северин: ему хотелось ещё побыть дома.

— Лучше мы увезем вас, пока стада не ушли далеко, — ответил отец. — А разве тебе, Северин, не хочется в школу?

— Хочется, хочется! — закричал Северин. — В школу мне хочется, но и дома побыть тоже хочется.

— Ну что ж, значит и поедем, — говорит отец.

— А меня возьмёте? — спрашивает Окся, вытирая полотенцем чашки после чая.

— Захватим, захватим. Собирайся, Окся!

Окся любит ездить на оленьих упряжках. Прокатиться — для неё самое большое удовольствие. Накинув на себя малицу, Окся ждала, пока отец готовил нарты к отъезду, выбивал снег из оленьих шкур и стелил их на нарты.

— А как же вы одни будете возвращаться, — спросила мама, — если Володя и Ольга останутся в стойбище?

— Мы не одни будем возвращаться, — говорит Оксин отец, — мы поедем с нашими оленеводами. Все наши поедут на Седловую за продуктами.

В тундре не ездят одной запряжкой: мало ли что может случиться, и волки могут напасть. Всегда в тундре надо, чтобы были близко товарищи.

И вот все собрались и рассаживаются по нартам. С портфелями и школьными сумками прибежали ребятишки из соседних чумов; усевшись в своих совиках на нарты, они весело переговариваются, похожие на маленьких медвежат.

Красиво выделяются на посветлевшем небе готовые к поездке оленьи упряжки.

Глаза у Окси сверкают от удовольствия.

— И я пое-ду-у! И я! — кричит она, вертится и распевает про то, как она поедет в тундру.

Она в одной малице и лёгких тобоках.

— Ну и Окся! — говорит Ольга. — Хочешь ехать в тундру, почему не надеваешь совик? И тобоки надо новые надеть. Ой, Окся! Разве ты не видала, как отец и Северин собираются в тундру?

— Пусть сама думает, — говорит мама. — Она уже большая.

Окся скорее-скорее побежала в чум, быстро надела и совик и новые тобоки и выбежала из чума.

— Ну вот, теперь хорошо, Окся! — похвалила Ольга.

У Северина на коленях тоже портфель с учебниками. Он бережно держит его. Своей учительнице он везёт особенную вещь — белого оленя. Северин сделал его сам. Отец умеет резать из кости красивые фигурки — людей, оленей, собак. Они совсем как живые. Северин научился этому у отца. Маленький белый олень — это первая работа Северина.

— Ничего! Будешь хорошо работать, — сказал ему отец. — Старание есть, твёрдая рука есть, а умение придёт.

Как узнаю́т коми дорогу в тундре? Ведь там нет улиц с названиями, нет дорог с верстовыми столбами, нет прохожих, у которых можно было бы спросить, как проехать и куда. Они находят дорогу по приметам. Они замечают русло реки, изучают расположение звёзд на небе, они замечают кустарники, склон горы или овраг. И, какая бы ни была сильная пурга, оленеводы-коми никогда с дороги не собьются.

В самые тёмные ночи над тундрой загорается северное сияние. Красива тундра при блеске сияния! Оно разноцветно, оно колеблется и передвигается, оно мерцает и переливается, окрашивая снег, лежащий на земле, в яркие краски.

В дорогу стали собираться и другие оленеводы. На свои сани Миша поставил приёмник: это подарок оленеводам соседнего стойбища. Коми любят обычай дарить. Норка, Мальчик, Снежок увивались тут же. У передних саней обсуждали вопрос, как ехать. Миша показывал направление.

Красивое зрелище представляют сборы. Оживлённо и шумно у чумов.

— Э-э-эх! — закричит первый возница и подгонит оленей хореем.

— Э-э-эх! — закричит второй возница и подгонит своих оленей.

— Э-э-эх! — закричит третий возница и пустится догонять первых.

И вот летят упряжки как ветер, и не остановить их!

Быстрее всех летит всё-таки первая упряжка, на которой едет Окся. Впереди мчится Норка. Окся держится обеими руками за сани, чтобы не свалиться.

— Э-э-эх! — кричит возница.

И олени мчатся, а впереди снег и пустыня, снег и пустыня!

Что-то вдруг в воздухе нарушает величественную тишину. Это самолёт. Он летит, оставляя пять светлых полос в морозном воздухе. Какая же это пустыня? Раньше тундру называли «халмерью», что значило «пустыня смерти». Оказывается, в тундре всюду живут люди, ездят оленеводы на запряжках, есть города и посёлки. В один из них — в Седловую — и едет сейчас Окся.

Вот приехали в Седловую. Тут построены настоящие дома. Окся не отрывая глаз разглядывает их: вот какие они красивые!

Сначала отец и другие оленеводы со своими ребятишками зашли в дом к учительнице. Вот тут-то Окся и увидела, как хорошо жить в таком доме. Учительница вышла им навстречу.

— Пойдёмте, пойдёмте! — говорила она.

И Окся, и Северин, и все остальные ребята вошли в комнату. Это совсем не то, что войти в чум, где, даже если топится печка, темно!

Они вошли в светлую комнату, в которой горели невиданные Оксей лампочки. Светло было как днём.

Учительница объяснила:

— Это лампочки дневного света.

Заметив, что Окся с удивлением смотрит на гладкие светло-жёлтые стены, она прибавила:

— Стены у меня обиты картоном. Это такая толстая, прочная бумага. Ты бумагу видела?

— Видела, — ответила Окся.

Она очень стеснялась, держалась робко. Как же, всё здесь такое неизвестное: стены в комнате не из оленьих шкур, да ещё закопчённых, как всегда в чумах, а на стенах… Оксе показалось, что она видит в окошко красивые зелёные деревья, среди них — дорога, а по дороге идёт девочка в розовом платье.

— Это такие картинки, — сказал Северин, — как в книге, только большие. Вот погляди — тут и река нарисована, а по реке плывёт лодка.

Окся на всё смотрела, не могла насмотреться, переходила от одной картинки к другой.

— Я лучше останусь тут, в школе, — сказала Окся. — Буду учиться.

— Это ещё не школа, — засмеялась учительница, — это моя комната, тут я живу. В школу вы сейчас поедете. А, чтобы учиться, тебе, Окся, надо ещё немного подрасти.

Снова вышли на улицу, уселись по своим нартам. Скоро подъехали к школе. Окся увидела — над дверями школы висит яркая-яркая лампочка. Ещё больше, ещё ярче, чем была в комнате у учительницы.

— Это лампочка такая, — сказал Северин, — её называют «прожектор».

Да, хотя на севере сейчас стоит полярная ночь и днём тоже темно, у школы как раз наоборот — светло, как от солнца.