Кристине Нёстлингер - Рассказы про Франца и младенца Страница 3

Но Франц волновался зря. Мама давно уже знала про ребёночка. И по её словам, Францу не нужно было беспокоиться, что Габи перестанет с ним дружить.

– Ты ведь её знаешь, – сказала мама. – Она быстро загорается, но так же быстро остывает.

И Франц стал терпеливо ждать, когда же Габин восторг из-за младенчика пройдёт.

Но ждал он напрасно. Спустя две недели уже всем было видно, что Габина мама ждёт ребёнка. А Габи по-прежнему ни о чём другом говорить не могла. Она зачитывала Францу разные имена, чтобы выбрать какое-нибудь для младенчика. Каждый день у неё появлялось новое любимое имя: одно для девочки, одно для мальчика. Она возмущалась, что её мама не спросила у врача, кто родится – девочка или мальчик. И даже купила шерсть, чтобы связать младенчику кофточку. Но вязальщица из Габи была ещё та.

Всякий раз, как со спицы спадала петля, она ужасно злилась.

– Поднимай её теперь! Это ты виноват, ты меня толкнул! – шипела Габи на Франца, хотя он до петли даже не дотронулся.

Когда Франц пробовал поднять петлю на спицу и ему это не удавалось, Габи хныкала:

– Ну вот, всё испортил! Распускай теперь и вяжи заново!

А когда Франц распускал её вязанье, снова набирал петли и с трудом вывязывал несколько рядов, она ныла:

– Вот здесь неплотно, а тут неровно, такую жуть я на младенчика не надену…

Габи даже завела «дневник младенца». И каждый день делала в нём записи. Например: «Ещё шестьдесят дней! Сегодня ребёночек так толкался, что у мамы живот ходуном ходил. Я хочу назвать его Тиль или Тилли». Или: «Ребёночек родится через пятьдесят дней! Я хочу, чтобы его назвали Штефаном или Софи. Мама хочет Петера или Петру. Ни за что! А если мама купит синюю коляску, я объявлю голодовку. Я хочу красную. Красный цвет мне идёт больше всего, так все говорят».

А потом Габи захотела «тренироваться». На Франце, конечно. Он должен был изображать «младенчика», а Габи – о нём заботиться. Сначала игра показалась Францу забавной. Он послушно надел белые колготки и шапочку с помпоном и улёгся в кровать.

По команде «Дрыгайся!» он стал дрыгать руками и ногами.

Когда Габи засюсюкала: «Спи, мой маленький!» – Франц послушно закрыл глаза. И лежал тихо, пока Габи фальшиво пела одну колыбельную за другой.

Он не протестовал, когда Габи засовывала ему в рот соску. И даже постарался по её требованию срыгнуть.

Но когда она принесла полотенце и пудру и сказала: «А теперь нашего малыша пора перепеленать», Франц взбунтовался! Он выпрыгнул из кровати, схватил штаны, рубашку и пулей вылетел из комнаты. Побежал в гостиную, где Габина мама гладила бельё, бросился на диван и зарылся лицом в подушки. Габина мама подсела к нему и спросила:

– Опять она тебя обижала?

Франц пискнул, что ему надоело играть в младенца и он никогда, никогда не даст пудрить себе попу! Такого от него не может требовать никто, даже Габи! Габина мама с этим согласилась и предложила Францу посидеть с ней. Глажка ей всё равно уже надоела, и она с удовольствием поиграла бы в «Чёрного Петра».

Франц сорвал с себя младенческие одёжки, надел штаны и рубашку и принёс карты.

Габина мама позвала:

– Габи, иди к нам, будем играть!

Габи крикнула в ответ:

– Не хочу! Когда я вижу Франца, меня тошнит!

Тогда Габина мама закричала очень громко:

– Ну когда же ты поймёшь, что не всё должно быть только по-твоему!

Через несколько минут Габи зашла в гостиную. Она была в пальто и в шапке, на плече висел рюкзак.

– Я к Сандре, – сказала она. – С ней-то можно нормально поиграть в младенчика!

Развернулась и ушла.

Габина мама вздохнула:

– Извини, Франц, она в последнее время совсем не в себе.

До самого вечера, пока мама Франца не пришла с работы, они с Габиной мамой играли в карты. И ели мороженое и вафли. Не будь Франц в обиде на Габи, всё было бы просто замечательно!

Перед тем как пойти домой, Франц сказал:

– Может, мне теперь после обеда уходить к Эберхарду? Раз Габи от меня тошнит…

Габина мама загрустила. И сказала, что очень расстроится, если Франц перестанет у них бывать.

Это Франца утешило. Ещё больше его утешило, что от Сандры Габи вернулась злая-презлая. Франц давно уже был дома и помогал папе готовить ужин. Но стена между кухней Франца и кухней Габи совсем тонкая, гипсовая. Громкие голоса слышны через неё очень хорошо. И Франц услышал, как Габи говорит:

– Сандра для меня больше не существует. Она сказала, что все младенцы глупые!

А Габина мама сказала:

– Теперь ты видишь, как тебе повезло с Францем?

И если Франц не ошибся, за стеной прозвучало:

– Ага, мам.

Как всё получилось совсем по-другому

Каждый день Габи объясняла Францу, как всё будет, когда ребёночку придёт пора родиться. Она говорила:

– За день до этого приедет бабушка. Она будет со мной, пока мама и папа не вернутся домой с младенчиком.

Габи говорила это очень сердито. Ей ужасно хотелось поехать вместе с мамой в больницу.

– Почему мне нельзя, а папе можно? – спрашивала она каждый день. – Почему врачи не разрешают?

Франц всегда отвечал:

– Потому что ты – только сестра.

Тогда Габи начинала орать на Франца:

– ТОЛЬКО?! Младенчик принадлежит мне точно так же, как и папе!

Франц считал, что нехорошо так говорить про ребёнка. Даже крохотный человечек – это не вещь, которая кому-то «принадлежит». Но вслух он ничего не произносил, потому что не хотел расстраивать Габи ещё сильнее.

А потом всё вышло совсем по-другому. Габина бабушка упала и сломала ногу. Ей наложили гипс от лодыжки до бедра. Теперь бабушка должна была лежать в кровати, а дедушка – за ней ухаживать.

– Меня нельзя оставлять дома одну, – сказала Габи Францу. – Им придётся взять меня с собой в больницу!

Но Габи ошиблась. Мама Франца предложила маме Габи:

– Когда подойдёт время, приводите Габи к нам.

И тут же положила на пол в комнате Франца матрас – второе спальное место.

Франц спросил:

– А почему уже сейчас? Ведь ребёнок родится через неделю.

Матрас ему мешал. Теперь на полу негде было устроить автодром.

Мама сказала:

– Детишкам часто всё равно, какой день определил доктор. Они вполне могут родиться раньше или позже.

Как Франц провёл беспокойную ночь

Мама Франца опять оказалась права. Через два дня, поздно вечером, в дверь позвонили. Франц удивился: «Кто это может быть? Наверное, управдом пришёл собирать на что-нибудь деньги».

И тут Франц услышал голос Габи. Он выпрыгнул из кровати и побежал в прихожую.

Там стояли мама и папа. И Габи в пижаме, с плюшевым зайцем в руках. Её родители как раз уходили, а мама Франца говорила Габи:

– Не бойся, всё будет хорошо!

Габи побежала в комнату Франца. Франц – за ней.

– Может, через час ребёночек уже родится! – сказала Габи.

И вздохнула:

– Я точно не засну, я ужасно волнуюсь! Давай поиграем в «Мемори».

Франц принёс коробку с игрой.

Но тут пришёл папа и сказал, что играть уже слишком поздно.

– Давайте-ка ложитесь!

Габи сказала:

– Я жду, когда позвонит папа! И скажет, что ребёночек родился!

– Если телефон зазвонит, мы всё равно проснёмся, – заверил её папа. У Габи вытянулось лицо, но возражать она не стала. И улеглась в кровать Франца, положив себе вместо подушки зайца. Франц лёг на матрас. Он решил, что будет невежливо сказать Габи, что матрас предназначался для неё.

Папа пожелал им спокойной ночи, погасил свет и вышел из комнаты.

Но спокойной ночи не получилось. Сначала Габи трещала без умолку. Про то, какая замечательная будет жизнь с младенчиком. Когда она наконец умолкла и Франц смог заснуть, было уже за полночь. А потом Габи будила его ещё три раза. Ей казалось, что звонит телефон. Но это ей только снилось.

В пять утра она растолкала Франца и сказала, что с её мамой, наверное, что-то случилось. Так долго дети не рождаются! Пусть Франц разбудит свою маму, чтобы она позвонила в больницу!

Франц встал и в полудрёме побрёл из комнаты. В прихожей он наткнулся на вешалку. Она опрокинулась и упала, задев полочку для ключей. Полочка тоже грохнулась на пол.

Будить маму не пришлось. Она проснулась от шума.

Мама вышла из спальни. Франц махнул рукой на дверь своей комнаты.

– Она хочет, чтобы ты позвонила в больницу! – сказал он.

– Ладно, – пробормотала мама, поставила вешалку на место и пошла к телефону. Франц побрёл назад к Габи.

– Мама сейчас позвонит, – сообщил он.

Габи сидела на матрасе, понурив голову. Со слезами на глазах она сказала:

– Мне понадобилось четыре часа!