Илга Понорницкая - Даша Птичкина и ее друзья Страница 3

Помнится, учитель пения Николай Алексеевич говорил, что согласен обучать музыке тысячу, или даже десять тысяч детей, которым медведь наступил на ухо, да вдобавок еще, отъявленных хулиганов, если среди них окажется хоть один такой мальчик, как Мишка.

Голос Мишки не походил на обычный мальчишеский голос.

Стоило ему запеть, как его голос в один миг заполнял любой зал теплом и светом.

Слушая его, вы мечтали помириться со всеми, с кем были в ссоре. Мишкин голос звенел, танцевал у вас над головами, под потолком, стараясь унестись в небо. Там ему было бы самое место. Не верилось, что такой голос может быть у обычного мальчишки, который, к тому же, как мы знаем, учился неважно по всем предметам (кроме пения, само собой), и, как ни старался, иной раз огорчал родителей, а в конце концов взял да и убежал с друзьями на остров в тропиках, придуманный одной взбалмошной девчонкой. А то, что этот остров оказался все же настоящим — так это ребятам, считайте, просто повезло.

Слушая Мишку, вам хотелось гордиться за весь людской род. За то, что представители одного с вами рода могут так петь.

Конечно, не все, и не каждый второй, а только отдельные, редкие экземпляры вашего рода.

Но все-таки!

О Мишке писали Смолтаунские газеты. Его называли вторым мальчиком с Луны. Мишка спросил в таверне, кто это — мальчик с Луны. Оказалось, был на острове такой чудо-певец много лет назад. И это был тоже, как гласило предание, светловолосый маленький мальчик. Так что Мишка даже на него похож.

Тот мальчик, по легенде, взялся невесть откуда. Предполагали, что с Луны, а он особо не спорил. Поэтому и остался на века в истории как мальчик с Луны.

И вот на остров опять приезжает чудо-певец — и снова один, без взрослых. И так же, как тот средневековый мальчик, он не может объяснить, откуда взялся. Ни дать ни взять — второй мальчик с Луны. И поет, должно быть, не хуже того, первого. В самом деле, можно ли петь лучше Мишки?

За пение потомки храбрых пиратов и гости острова каждую ночь набивали Мишкины карманы золотыми монетами. И вскоре большая часть денег пересыпалась в карманы дяди Джо, который, между тем, не переставал хвастаться знакомым, что именно у него на участке гостит второй мальчик с Луны. И что он, старый Джо, любит его как родного сына.

Поди пойми их, этих взрослых, думал Мишка. Не стоит и пытаться.

Сам-то он вовсе не считал себя каким-то необыкновенным. Поёшь — ну и поёшь… Он же всю жизнь поёт.

Вот Дашка — это да.

Наверно, в каждом классе может оказаться кто-нибудь, умеющий делать чудеса. Другое дело, что остальные могут не подозревать об этом. Но у болтушки Дашки разве получалось когда-то что-то скрыть? А то, что он все-таки пыталась утаить от всех, можно было без труда узнать из ее тетрадок со стихами.

Глава 4. Чася

Даша проснулась в тесноте палатки. Вокруг нее дышали, сопели и даже вскрикивали изредка во сне. Было душно. Ползком она выбралась на воздух. В сером небе висели бледнеющие звезды. Море дышало тихо и размеренно, как дышат, когда спят.

Выходит, это не сон и она действительно прыгнула в странное отверстие — у себя дома под столом? Друзья пришли и стали уговаривать ее. Она согласилась…

— Да, вот это номер, — сказала Даша вслух. — Назад-то как теперь? Эх, попадет же нам…

Светлело. Дашка увидела маленькую фигурку, бредущую вдоль воды. «Наверно, Мишка идет с работы», — подумала она.

Но это был не Мишка. Фигурка приближалась, и вскоре Даша разглядела, что это какая-то маленькая девочка, хлюпающая носом и размазывающая слезы на ходу.

Подойдя вплотную в Даше, девочка уткнулась опухшим личиком ей в майку и заревела с новой силой.

— Ну, ну, хорошая, не плачь, — стала успокаивать ее Даша. — Пойдем, я дам тебе банан. А после мы разыщем твою маму…

Даша всегда хотела, чтобы у нее была маленькая сестренка. Собрав все силы, она подняла девочку на руки. Малышка уткнулась мокрым носом теперь уж ей в затылок и уснула раньше, чем Даша дотащила ее до палатки.

Утром ребята в удивлении разглядывали гостью. Девочка была пухленькая, бледная. Она ничуть не походила на местных ребятишек, день-деньской бегавших в трусиках по острову.

— Как тебя звать? — допытывались они.

Но девочка была еще слишком мала, чтобы суметь назвать им свое имя.

— Чася, — отвечала она.

— Катя? — переспрашивали дети.

— А может, Саша?

— Наташа?

— Настя?

Но девочка каждый раз мотала головой и снова повторяла:

— Чася…

— Не слышали, никто на острове не потерял такую маленькую девочку? — спросили наши друзья у дяди Джо, когда тот явился к ним за арендой платой.

— Нет, не слыхал, — ответил он. — Да и вас тоже, кажется, никто не ищет. Дела…

Чувствовалось, что старик совсем не против выяснить, откуда взялись на его участке постояльцы, кто должен их искать и почему не ищет до сих пор. Кое-как дети перевели разговор на какую-то другую тему.

Малышка осталась с ними — куда было ее девать? Дашка не отходила от нее. Сама вечно лохматая, с торчавшими вихрами, она готова была каждое утро причесывать девочку, а вечерами, перед сном, петь колыбельные. Девочка быстро освоилась среди старших детей. И никто не думал здесь ее искать. Так же, как, впрочем, и всех остальных.

С утра до ночи они купались в море. Пытались ловить рыбу, но рыба не клевала — и с этим скоро все смирились, кроме Генки. Тот готов был часами просиживать на берегу с удочками. Их он сделал сам и теперь каждый день пытался как-нибудь усовершенствовать.

Он даже забывал поесть, когда начинал колдовать над своими поплавками и грузилами. И отрывался от них, только когда остальные звали его играть вместе с обезьянами в мяч.

Мячом могло служить все, что угодно, например, крупный апельсин или кокосовый орех. Или свернутая комком чья-то рубашка. Обезьяны тут же осваивали новые игры.

«Так бы жить и жить, и ничего тебя не нужно», — вздыхал иной раз Генка. Ему не давала покоя мысль, что кто-то может его здесь отыскать.

Но Мишка не сказал бы, что его так уж все устраивает на острове. Мишке здорово не хватало кое-чего, чтобы почувствовать себя по-настоящему счастливым. Верней, кое-кого. Мишке не хватало на острове пиратов. Жаль, что они уже все вымерли, и он не может поехать с ними на поиски сокровищ. Без сокровищ он вообще не собирался возвращаться с острова домой. А то ведь мама, глядишь, увидит его и снова станет плакать. А если привезти ей гору бриллиантов, то, может, она даже рассмеется. Как когда-то давно.

Сколько ему было лет? Четыре? Пять?

Маленький Мишка только что понял, как буквы соединяются в слова. Радостный, он вбегает в комнату (или кухню?)

— Мамочка! Я написал «ты»!

— Нет, сынок, ты написал «ыт»!

Мама улыбается, притягивает его к себе, целует в макушку.

Могло ли это быть? Ведь его мама совсем другая. Но если этого не было никогда, то почему Мишка так хорошо об этом помнит?

Как он хотел бы, чтобы в их с мамой жизни, наконец, закончились все чудеса. И мама стала бы такой, как была раньше. Но для этого надо привезти достаточно сокровищ. Чтоб она могла купить все, что угодно, и ей стало бы незачем больше учиться колдовать. Ради сокровищ Мишка и отправился на остров — ради чего еще? Но Дашка не смогла создать на бывшем пиратском острове новых живых пиратов. Что с нее взять? Не стоит слишком много требовать с волшебницы, если она — девчонка!

Глава 5. Улитка с золотым панцирем

«Каким бы ты хорошим парнем не была, ты все равно — девчонка», — в мыслях сказал Мишка Даше. Дашка не могла слышать его. Она была дома, в пальмовой хижине, с ребятами, а он шел по дороге совсем один, пиная перед собой ракушку. Откуда и куда он шел? Конечно же, домой, из таверны «У пиратов». Мишка работал, и ему некогда было болтаться просто так.

Его дорога была длинной — почти через весь остров. На ходу он говорил себе, что, может быть, Дашка и не собиралась создавать на острове никаких пиратов. Он вообще любил порассуждать наедине с собой.

Дашке-то зачем пираты, думал Мишка. Вот младшая сестренка у нее сразу появилась. Дашка, оказывается, всегда мечтала о сестренке. Кто б мог подумать? А теперь у нее есть все, что было нужно. Например, ей было очень нужно оказаться на теплом далеком острове с друзьями. Само собой, без взрослых, от которых ей так часто попадало. Без мамы, например, Светланы Карповны.

В школе все хорошо знали Светлану Карповну — и дети, и учителя. Она была там частой гостьей. Почти каждую субботу Дашку кто-нибудь предупреждал: «Ну все, держись! Твоя мамаша снова здесь. Пошла к директрисе». И Дашка даже не могла надеяться, что друзья-подруги кого-то с ее мамой перепутали. Дашину маму не спутаешь ни с кем. Она красит волосы в вишневый цвет и без конца повторяет жалобным голосом: «Я так хочу, чтоб моя дочь была не хуже всех остальных детей».