Дик Кинг-Смит - Леди Кошка Страница 3

Рассказа Мэри о своих горестях и вида Вики, свернувшейся калачиком на коленях девочки, вероятно, и так уже было достаточно, чтобы Леди Кошка приняла решение. Но тут произошло и кое-что ещё, что окончательно убедило её в правильности своего решения.

В гостиную вошёл белый кот Персиваль и направился решительной поступью прямиком к девочке. Подойдя к ней, он начал тереться о её ноги, громко урча, как работающий трактор.

Мэри Орешек протянула руку, чтобы погладить его.

— Какой красавец! — восхитилась она.

— Тебе нравятся кошки, да? — поинтересовалась дочь Полковника.

— О, да! — ответила дочь солдата.

Леди Кошка посмотрела на неё, поглаживающую одной рукой Полковника сэра Персиваля Понсонби, а другой — свернувшуюся калачиком Викторию, Королеву Соединённого Королевства, Императрицу Индии, и последние сомнения покинули её.

— Я надеюсь, — сказала она, — что ты останешься здесь, со мной, Мэри, и поможешь мне заботиться о моей семье.

В тот снежный день, когда Мэри Орешек впервые ступила в Усадьбу Понсонби, дом был ужасно запущенным и неухоженным: полы были грязные, потолки затянуты паутиной, мебель пыльная, на креслах кое-как одеты потрёпанные чехлы, а сквозь окна с трудом пробивался солнечный свет.

Это место было настоящим раем для тараканов и мокриц, уховерток и жуков, и даже, в некоторых местах особой свалки всякой всячины, для улиток (хоть у мышей хватило благоразумия держаться отсюда подальше).

Вдобавок ко всему остальному весь дом провонял кошками.

К весне Усадьба Понсонби волшебным образом преобразилась. Полы, потолки и мебель были чистыми, чехлы выстиранными, насекомые исчезли. Если бы Полковник и его жена перевоплотились бы не в кошачьи тела, а в человеческие, то увидели бы дом таким, каким он был при их прежней жизни. Конечно же, устойчивый запах котов никуда не делся, но, благодаря тому, что как только позволяла погода, в доме открывалось настежь как можно больше окон (чистых окон!), теперь он был гораздо слабее.

Всё это, конечно, было заслугой трудолюбивых рук Мэри Орешек, которая оказалась, как говаривала мама Леди Кошки, настоящим “сокровищем”.

Сначала из обычной благодарности за приют, а вскоре из-за привязанности и любви к Леди Кошке, Мэри работала с рассвета до заката в Усадьбе Понсонби, вытирая, оттирая, отмывая, начищая, и к тому же взяв на себя почти всё приготовление еды. А с точки зрения Леди Кошки более важным было то, что её новая помощница уделяла много внимания всем кошкам, и всякий раз, когда у неё выдавалась свободная минутка, она посвящала её вычёсыванию шёрстки какой-нибудь счастливо мурлычущей киски.

Персиваль и остальные говорили о ней друг с другом, выражая своё одобрение.

— Хорошая девочка, не так ли? — обратился он к Флоренс. — Она здорово помогает Мю, да?

И его жена была полностью с ним согласна, также как дядя и тётя, кузены и школьные подруги. Только Вики не произнесла ни слова.

Полковник прочистил горло.

— Надеюсь, Вы одобряете молодую служанку, Ваше Величество? — произнёс он почтительно.

Вики неторопливо перевела свой обычный надменный взгляд на большого белого кота.

— У нас только одна претензия, — соизволила ответить она.

— В чём же она, скажите, мэм.

— Нам не уделяется достаточно внимания. Мы, в конце концов, самая важная кошка в доме — да и на земле тоже. Девочка должна кормить сначала нас.

— Конечно, так и должно быть, мэм, — проговорил Персиваль и, как только Вики покинула комнату, он перемолвился словечком со всеми другими кошками.

С тех пор, к замешательству Мэри и восхищению Мюриэль, всякий раз, когда миски с кормом уже стояли на длинном обеденном столе, ни одна из кошек не прикасалась к своей еде, пока упитанная рыжая кошка Вики не закончит свою трапезу и не спрыгнет со стола.

“Как и должно быть, — думала Леди Кошка. — Её Величество должна кушать первой. Возможно, как-нибудь на днях, я расскажу Мэри о реинкарнации. Бедная девочка потеряла и папу, и маму или, по крайней мере, она так думает, что потеряла. Безусловно, для неё было бы утешением, если бы я смогла убедить её, что каждый из них, без сомнения, наслаждается новой жизнью в ином теле.

Глава Четвёртая

Шло время, и отношения между Леди Кошкой и её юной осиротевшей помощницей становились крепче, они всё больше привязывались друг к другу.

Мисс Мюриэль (так Мэри теперь обращалась к своей хозяйке), несмотря на огромную разницу в возрасте, отчасти заменила девочке умершую маму.

А для бездетной Леди Кошки эта трудолюбивая, нежная, любящая кошек девочка была огромным благословением. Особенно из-за увеличения популяция кошек в Понсонби. У Маргарет Мэйтленд и Эдит Уилсон родилось ещё полдюжины котят, и теперь кошачьего населения стало тридцать шесть.

Мисс Мюриэль радовалась новорожденным котятам, как видела Мэри, хотя она и не понимала, почему Леди Кошка, беря каждого нового котёнка на руки, заглядывала ему в глаза, а потом разочарованно произносила: “О дорогой, ты просто кот”.

“Всего лишь ещё одна кошка, — думала Мэри, — и больше работы для меня”. Она знала (ей об этом рассказали), что, когда Полковник и Леди Понсонби были живы, у них был повар и, конечно же, не было такой армии кошек в усадьбе. “Если бы только я смогла убедить мисс Мюриэль, — думала Мэри, — избавиться от некоторых из них. Вся мебель покрыта кошачьей шерстью, в сырую погоду каждый этаж усеян следами грязных маленьких лап, повсюду стоят кошачьи лотки для туалета, и их надо регулярно чистить, а котята к тому же часто не пользуются ими и гадят, где им приспичит. Что же мне сделать, чтобы убедить мисс Мюриэль расстаться с некоторыми из них?”

И как бы в ответ на этот вопрос в комнату, в которой Мэри вытирала пыль, вошла кошка. Это был кот (она определила это по его большой круглой морде), совершенно чёрный. Мэри узнала кота, его звали Шант. “Какой важный Шант, — глядя на неторопливо вышагивающего кота, подумала Мэри Орешек, — аж…” Но додумать фразу до конца она не успела: в голове её что-то сопоставилось и…

— Шантаж! — громко воскликнула она.

“Предположим, я скажу мисс Мюриэль, — размышляла она, — что, если большая часть кошек не покинет усадьбу, то тогда её покину я? На самом деле я, конечно, никуда не уйду — я не могу бросить её одну, ведь она так добра ко мне — однако, это может сработать. И мы могли бы закрыть несколько комнат, и тогда будет меньше уборки. Буду надеяться, что мне удастся её убедить”.

Оказалось, что удача была на стороне Мэри. Пока она набиралась храбрости для серьёзного разговора со своей хозяйкой, Леди Кошка и сама начала ощущать, что, возможно, в Усадьбе Понсонби избыток кошек. “И дело не в расходах на их питание, — размышляла она. — На это у меня денег достаточно. И работа по уходу за ними ни при чём, так как теперь дорогая Мэри готовит им пищу, моет их посуду и вычищает их туалетные лотки. Думаю, это из-за Вики. Она стала настолько мне дорога (ведь она была раньше… впрочем, она и сейчас… пожалуй, всё же правильнее, была… Королевой), что я уже не обращаю так много внимания на других кошек, как это было раньше. За исключением Папы и Мамы, конечно, родственников и подруг. Но что касается остальных кошек, то полагаю, что смогу обойтись без них. Кошачье одеяло становится слишком уж большим. Лучше было бы, чтобы Её Величество спала со мной на кровати.

В то же время произошло ещё одно событие, которое помогло как Мэри, так и Мюриэль разрешить свои проблемы. Как-то Леди Кошка заметила некоторые перемены во внешнем виде своей покойной мамы (точнее, пёстрой кошки Флоренс, в тело которой перевоплотилась Леди Понсонби). Мюриэль показалось, что кошка немного располнела, и это её обеспокоило.

— О, Мама, — сказала Леди Кошка, когда вошла в спальню, неся на руках Вики, — мне придётся тебя меньше кормить. Только посмотри на свой животик!

Следуя своему собственному совету, она посмотрела более внимательно и у неё от ужаса перехватило дыхание, когда истина дошла до неё.

— О, Мама! — вскричала она. — Ты беременна!

Флоренс томно потянулась на огромной кровати, а Персиваль гордо заурчал.

— И это в твоём возрасте! — воскликнула Леди Кошка.

Потом она осознала, что всё ещё воспринимает свою маму, как девяностолетнюю Леди, хотя на самом деле сейчас она вполне молодая кошечка. И… о чудо! Ведь когда у Персиваля и Флоренс (то есть у Папы и Мамы) родятся котята, то, собственно говоря, для неё они будут её собственными маленькими братьями и сестрами!

Она поспешила вниз на кухню.

— Мэри! Мэри! — кричала она. — У неё будут котята!

— У кого, мисс Мюриэль?