Юрий Дьяконов - Приказ самому себе Страница 3

Мама очень боялась воды. Много лет назад, купаясь в Дону, утонул ее младший брат Митя. Нырнул с полузатопленной баржи, да так и не вынырнул. Оказалось: запутался Митя в обрывках сетей и проволоки, оставшихся после войны.

Никакие самые горячие просьбы Зиночки не помогали. Лицо мамы становилось бледным. Глаза наполнялись слезами. Она крепко прижимала к себе сына и уговаривала:

— Нет! Нет!.. Не надо, Зиночка. Это ужасно! Я не перенесу… Обещай, что ты никогда не будешь проситься на Дон!..

Зиночка гладил ей лицо, руки, сам глотая слезы. И обещал…

Проходило несколько дней, и все повторялось сначала..

Этим летом подружки Зиночки стали частенько ездить со взрослыми купаться на Дон. И Зиночка оставался один.

Мама делала все, чтобы он не скучал: покупала игрушки, насыпала целую гору желтого речного песка, ставила посреди двора большое корыто и наливала в него воду до краев.

Но Зиночке не хотелось купаться в железном корыте, одному играть и загорать на песке. Он уходил в сад, садился рядом с конурой своего лохматого друга Тузика и жаловался:

— Опять не пустила, Тузенька. Ее даже Сашина мама просила. Давай тогда сами играться…

Первого июля папа пошел в отпуск. И для Зиночки началась совсем иная, полная тайн и открытий, новая, интересная жизнь.

Оказывается, доски, которые папа целый год хранил в сарае, не просто так лежали, а «выдерживались» и стали теперь такие, что, если ударить по ним палкой, звенят, как гитара.

— А почему они звенят, папа?

— Значит, сухие и без трещин. Это нам и надо. Любую вещь из них сработаем — будет как игрушка и проживет хоть сто лет.

— А какую вещь мы сработаем? — допытывался Зиночка.

— Не догадался? — улыбнулся папа. — Тогда потерпи, — и, увидев обиженное лицо сына, сказал: — А вот нос вешать — это последнее дело. Тащи-ка рубанок. Вместе строгать будем.

— Я мигом! — обрадовался он и помчался за инструментом. Через два дня, когда все доски и бруски были оструганы, Зиночка всполошил подружек сногсшибательной вестью:

— Лодка! Мы с папой лодку строим! Большую! Правдашную!.. А в субботу пришли папины приятели. Осмотрели, остукали лодку со всех сторон. Похвалили:

— Молодец, Иван!.. Крепко сработано!.. Как игрушка!

Папа улыбался. Зиночка козленком прыгал вокруг. Одна мама не радовалась и смотрела на папино изделие подозрительно. Не перестала она хмуриться и тогда, когда лодку свезли на берег и отец показал ей, что утонуть лодка никак не может. Папа наполнял ее водой до краев, но лодка упрямо держалась на плаву, так как на корме и на носу размещены большие железные, наглухо запаянные банки.

Когда маленькая трехместная лодка, казавшаяся Зиночке огромной, была совсем готова, папа спросил:

— Ну как, сын, назовем нашу посудину?

— А как называют корабли, папа?

— Им дают названия городов, рек, погибших верных товарищей…

— Тогда давай ее назовем «Тузик». Папа, он ведь тоже был моим верным товарищем. — Зиночка чуть не заплакал, вспомнив, как Тузик две недели назад попал под машину.

— Хорошо, сынок, — одобрил папа. — Кто друзей забывает — самый никудышный человек. — Он взял белую краску и на голубом носу лодки, выше номера 1224, вывел: «Тузик».

Зиночка проснулся на рассвете и услышал мамин голос:

— Ваня, страшно мне. А вдруг что случится…

— Нет, Оленька, — ласково, но твердо настаивал отец, — пойми: нельзя ему всю жизнь держаться за твою юбку. От жизни не спрячешься. Нынче время строгое. Он должен все уметь… Ну, вырастет. Станет солдатом. А какой из него солдат? Тряпка!..

В первый выезд Зиночки с папой на рыбалку мама провожала их до самого причала. И все упрашивала:

— Ваня, вы же не выезжайте на середину… Идите над берегом, где помельче… Не отпускай одного купаться… Зиночка, сиди в лодке ровненько, чтоб не вывалился…

На лицо ее жалко было смотреть. У Зиночки дрожали губы. Иван Васильевич поцеловал жену и попросил:

— Иди, Оля. Иди… Что ты нас как на смерть провожаешь. Ну, порыбалим маленько и вечером дома будем. Иди, а то у Зиновия, гляди, глаза уже на мокром месте.

Мама попыталась улыбнуться, поцеловала Зиночку и пошла от причала. Но из-за киоска «Газвода», думая, что ее не видят, следила, за ними, пока «Тузик» не обогнул песчаную косу Зеленого острова и не скрылся за кустами лозняка.

Зиночку вместе с Сашей Магакян зачислили в первый класс «б» к Александре Михайловне. В классе оказалось пять мальчиков и сорок две девочки. Но не это его смущало. Обидно было другое. Когда Александра Михайловна на уроке физкультуры построила всех по росту, Зиночка оказался самым последним.

— Смотрите! Мальчик с пальчик! — закричали девочки.

— Ничего, — сказала учительница. — А знаете, что в народе говорят: «Мал золотник, да дорог!» Зато он умный и добрый мальчик. А вырасти за десять лет успеет.

— Я вырасту! Как папа! — пообещал Зиночка, глянув ей в глаза. Учительница улыбнулась и погладила его по голове.

— Александра Михайловна, а он никаких собак, хоть самых презлющих, не боится! — поддержала друга Саша Магакян.

Учиться в школе было интересно и совсем не трудно. До глубокой осени Александра Михайловна чуть не каждый день водила свой класс на прогулки и экскурсии.

Зиночка слышал раз, как строгая завуч спросила:

— А не загуляете вы своих малышей? Не разленятся?

— Нет, — улыбнулась Александра Михайловна, — не загуляю. Они ведь учатся сейчас самому главному: дружбе. Начинают узнавать друг друга и окружающее. Все только начинают… А от школьной программы мы не отстанем. Уверяю вас.

Они видели, как в теплые дни бабьего лета хитрые крошечные паучки-парашютисты летают по воздуху на золотых паутинках. Любовались искусством осени, раскрасившей кусты и деревья во все цвета — от светло-оранжевого до темно-красного, бурого, чуть не черного. Собирали самые красивые кленовые листья, делали из них букеты и головные уборы индейцев. А потом рассаживались в глубине парка вокруг костра из опавших листьев, слушали сказки. Александра Михайловна рассказывала о прошлом донского края, о знойной Африке и гордом Вьетнаме. И рождалась в их сердцах любовь к тем далеким смелым людям. И сжимались кулачки от ненависти к тем, кто принес на мирную землю войну и голод, страх и смерть.

Напрасно беспокоилась завуч. В учебе они не отстали. К концу полугодия успехи первого «б» даже отметили на педсовете.

Учиться хотели все. В классе не было неуспевающих. Разве можно не запомнить такое интересное! Разве можно не понять, если объясняет Александра Михайловна! А если чуточку сомневаешься или позабыл — любой в классе тебе поможет. И они, такие маленькие, уже понимали: разве дело в оценке? Главное — чтобы узнавать с каждым днем все больше.

И еще у всех сорока семи в классе были свои обязанности. Зиночке поручили то, что он больше всего любил, — он стал ответственным за живой уголок. Хозяйство не маленькое: аквариум — две большие банки с рыбками, клетки с пестрым попугайчиком Кривлякой и чижами да находящийся на излечении вороненок Ершик. За живой уголок отвечал не один Зиночка, а еще трое. Но они не ссорились. Даже на зимних каникулах, хоть и договорились ходить по очереди, являлись к своим питомцам все вместе.

Быстро и весело прошла зима. А накануне Первомая в первом «б» состоялся свой праздник. Клетки отнесли в Театральный парк и открыли дверцы. Когда птицы наконец поняли, что настал желанный час, и выпорхнули на волю, ребята так закричали «ура», что перепугали всех окрестных воробьев и галок.

Но живой уголок недолго оставался пустым. Вскоре в нем появились ежик Куколка, черепаха Сима и три забавных золотистых хомячка. У Зиночки и его друзей хлопот не убавилось.

Чиркая портфелем по тротуару, разомлев от весенней жары, Зиночка шел домой.

— Эй! Первячок — червячок! — Перед ним, сунув руки в карманы, стоял большой мальчишка со вздернутым носом, оранжевым от веснушек.

— Я не червячок. Я Зиночка, — миролюбиво ответил он.

— Ха! Девчонка?! А чего ж ты штаны напялила?

— Я не девчонка. Я мальчик.

— Ты мне шарики не забивай! Зиночки пацанами не бывают, — рассердился мальчишка. — И обратно же кучеряшки девчачьи.

— Какие кучеряшки? — удивился Зиночка.

— Дурочкой прикидываешься?.. Дам раз, так сразу поймешь! А это что? — и пятерней сдвинул ему волосы на глаза.

Зиночка откинул волосы назад и объяснил:

— Мама говорит: так красиво. Это она зовет меня Зиночкой… А папа всегда говорит: Зиновий. Вот.

— Так бы и говорил сразу. И все равно чудно: Зиновий. А может, и правда не врешь. На мужское название похоже. — Мальчишка отступил на шаг, критически осмотрел Зиночкины длинные золотистые волосы. Наморщил лоб и вдруг предложил — Слушай, пацан! Хочешь, я тебя подстригу? Под боксера! Тогда никто с девчонкой не перепутает.