Николай Кузьмин - Где найдёшь, где потеряешь (Повести) Страница 3

— Никогда не садись на железо, — заворчал он. — Ни на железо, ни на камень никогда не садись. И не смейся! Скрутит — будет поздно. Я в твои годы тоже отмахивался, а теперь вот по опыту…

Так началась, завязалась и потом пошла, пошла долгая доверительная беседа. Спешить им некуда, Старик прямо сказал, и еще сказал, что лодка подождет, дыра в ней все равно с прошлого года.

— Был тут один, — мимоходом пояснил он, — тоже, как ты, с ваших курсов. Три месяца не продержался, а лодку угробил. Дело? Не дело. Поднимал краном и вон об тот угол треснул.

Вслед за этим разговорчивый механик поведал о других авариях на земснаряде, о производственном плане; о выработке, о спецовке потолковал. Потом незаметно подменил темы, стал расспрашивать Алешу насчет родителей, семейного достатка, квартирных условий и тому подобное. Алеша, хотя немногословно, зато откровенно удовлетворял странную любознательность пожилого человека: мол, папа — инженер, мама — бухгалтер, двухкомнатная квартира, сестра замужем…

— Ну, а дальше-то, дальше-то как думаешь жить? Опять в институт пробиваться?

— Не знаю, — дернул плечом Алексей. — Год потерял. А теперь после курсов еще год отрабатывать надо.

Старик согласно кивнул:

— Да… Вот так все вы и отрабатываете, ага. А нам за вас лодки чинить. Хорошо? Нет, хорошего мало. Но это я вообще, не обижайся, сынок. Через неделю уши закладывать не будет. Я только хочу сказать, что такую работу ищи — не найдешь. И чего вы, молодые, скачете? Свободное время — пожалуйста, сутками. Отпуск большой. А главное — чистый воздух, солнце, море, купание! Да ты погляди, погляди, разуй глаза. Главное!.. Сюда на экскурсию можно по билетам водить. Эх!.. А тебе все бесплатно.

Тут Старик размашисто повел рукой, приглашая, как восторженный гид, полюбоваться совместно великолепием окружающего простора. И хотя Алеша это видел и знал и, собственно говоря, не видеть просто не мог, находясь лицом к лицу с предлагаемой панорамой, тем не менее он последовал взором за движением стариковской руки. И странно: знакомое встало перед глазами по-новому, по-другому. Азартное пристрастие механика передалось каким-то образом и ему, всколыхнуло в нем душевную внимательность, особый интерес к наблюдаемой природе. И заметил Алеша, словно впервые, бескрайние водные дали, головокружительную небесную глубину с хлопьями тающих облаков. Одно было точь-в-точь по рисунку Экзюпери в «Маленьком принце». Слон даже ворочался в утробе удава, казалось теперь Алексею. А еще ему показалось, что искрящаяся полоса, которая метнулась от борта земснаряда в залив, стремительно бежит, льется за горизонт золотым неиссякаемым потоком. Направь туда лодку — подхватит, повлечет, без мотора доставит в сказочную страну.

— Загораете? — грянул внезапно шутливый возглас Галая. — Солнышко греет, весна!

Старик встрепенулся, взглянул на подчиненного строго.

— А ты чего ходишь? Прокладку поставил?

— Поставил.

— На корме подмел?

— Подмел.

— Ну, кури, — сказал тогда Старик, — пока все.

Сам же он встал, нырнул под лодку, пристроился закручивать шурупы оттуда. Алеша ему помогал: держал, прижимал что требуется. Галай удалился, посвистывая. Но вскоре он возник опять — в сапогах, брезентовых брюках и до пояса обнаженный.

— Загорать так загорать! Правда, салага?

Его жирную грудь, мясистые плечи, руки сплошь Покрывала умопомрачительная татуировка. Старик, глядя снизу, сказал:

— Да уж, тебе только здесь и загорать. На пляже не разденешься.

— Чего это не разденешься? — усмехнулся Галай. — Раздеваюсь.

— С такой живописью!.. Ведь сразу понятно, что ты за гусь.

Галай нахмурился:

— А я и не скрываю. Зато сейчас я — рабочий труженик, благодарности имею, в техникум намерен поступать.

— В тридцать лет?

— Ну и что?

— Ты два года поступал…

— У меня семейные обстоятельства были. Сам знаешь, двойняшки родились. Куда же? А нынче точно поступлю!

Они говорили еще о разном, и в этой случайной беседе открывалась Алеше, невольному слушателю, противоречивость и сложность Галаевой жизни, двусмысленность его поведения, характера и речей. И хотя ничего нового тут не было — все известно понаслышке, по книгам, — однако стало неловко присутствовать при обсуждении выкрутасов и нелепостей чужой биографии. Галай, кажется, понял это. Он сказал Старику:

— Давай-ка я подсоблю, лучше дело пойдет. А салага пусть пробежит по рефулеру.

— Сам не можешь? — отозвался Старик.

— Я-то могу, какой разговор. Ему тренироваться надо, сноровку вырабатывать. А то коснись — не потянет. Сейчас погода тихая, вот и пускай набивает руку.

Довод убедил старшего механика. Он прекратил возню под лодкой, выбрался и приказал Галаю, чтобы принес карандаш. Алексей удивился, но промолчал благоразумно. И хорошо, что промолчал, ибо «карандаш» оказался гаечным ключом специальной конструкции. Он представлял собой полый шестигранник, величиной с кулак Дворянинова, приваренный к метровой стальной трубе. Весит не меньше пуда, подумалось Алеше, когда он взял в руки сие орудие гидромеханизаторского труда.

— О, карандаш! — съехидничал Галай. — Не проходили на курсах? Как раз для таких гривастых новичков. Бери, бери, не стесняйся. Да смотри не утопи в заливе, будешь отвечать.

И вот тут Алексей не выдержал, произнес упомянутую фразу:

— Знаете, у меня ведь есть имя и фамилия, между прочим. Я к вам по-человечески обращаюсь, а вы…

— Еще бы ты мне чего вякнул, салага! — выразительно ответил Галай.

Старик же, как было сказано, выступил с целой речью о значении и назначении людского прозвания, а под конец ее посоветовал терпеть. И Алеша стерпел, но только внешне. В душе он негодовал, бесился, вскользь даже подумал о возмездии обоим механикам сразу: Галаю за издевательство, Старику за то, что предал.

«Нет, это я погляжу, — дулся Алеша, направляясь к рефулеру. — Погляжу, погляжу да и плюну на ваш дредноут. Подумаешь!..»

Он прошел на корму, перелез через бортовое ограждение, спустился по выходной трубе земснаряда на первый понтон. Кстати, проделать это не так уж легко, особенно новичку, да еще с карандашом в нагрузку. Труба — не лестница, и она колеблется, ерзает под ногами, а внизу, между прочим, вода. Тренированному рабочему необходимый трюк, конечно, не в диковину: перебегают на манер канатоходца. Ну а свеженький гидромеханизатор не раз прицелится, прежде чем рискованное путешествие совершить. Зато отвлекся от обид и удовольствием вознаградился к тому же. Ведь как ни верти, опасный рубеж с успехом преодолен!

Рефулер — это и есть та вереница коробочек, которую наблюдал Алеша когда-то с берега. Рефулер — плавучая часть пульповода, собранная из состыкованных труб. Вместе с заданием Алексей получил и точное объяснение, что значит «пробежать по рефулеру». Это значило: проверить все стыки, затянуть гайки шаровых соединений, где они разболтались от качки, осмотреть понтоны: нет ли открытых люков, пробоин, не сорвало ли цепи крепления меж ними. А еще нужно не упустить из виду силовой кабель, по которому поступает энергия с берега и благодаря которому земснаряд бесперебойно молотит — углубляет залив. Словом, дела невпроворот, если к делу относиться серьезно. Алексей пробыл на рефулере около часа, а еще половины его не пробежал.

За это же время Галай не раз выскакивал на корму поглядеть на трудолюбие гривастого. Удивлялся: чего столько возится? Говорил старшему механику:

— Ползает как букараха. Каждый болт обнюхивает. Или ключ уже утопил?

— Дурак ты, — беззлобно осуждал Старик. — Старается человек, не понимаешь? С непривычки карандашом не очень-то поворочаешь. Да и цепь заложить в гнездо — тоже надо уметь.

Для бывалых работяг глагол «пробежать» всегда соответствовал реальному действию. На обход пульповода в заливе они тратили примерно полчаса. А если халтурить да на авось полагаться — дескать, другая смена выправит, — то и того меньше времени уходило. Но Алеша таких сроков не знал, двигался неторопливо. Он действительно обнюхивал, а вернее, пробовал покрутить рукой все до одной крепежные гайки. Кое-где они ослабли настолько, что накидной болт вываливался из паза полусферы, и его приходилось вбивать обратно карандашом. После им же затягивать гайку. Для этого старательный труженик ложился на доски настила, свешивался к самой воде и так, вниз головой, махал, махал метровым ключом до упора. Нелегко было! Хочешь не хочешь, а нужно отдыхать. Только к исходу второго часа добрался он до крайних понтонов. И тут…

Это надо же, под самый финал! Алеша чуть не заревел с испуга и досады. Это надо же!..