Олег Коряков - Костя-работяга Страница 3

Этими ковшами люди стали выгребать из горы руду — такую землю, в которой много железа. Поезда взяли руду на металлургический завод. В домнах — особых печах высотой в многоэтажное здание — руду расплавляли, и из печи лился жидкий, как сливки, и горячий, как солнце, чугун. Потом в мартенах — почти таких же огромных печах — сталевары варили сталь. Сталь постепенно застывала и делалась такой холодной и твёрдой, какой ты её знаешь.

И опять через леса и поля, мимо гор и долин бежали поезда. Они везли сталь на машиностроительный завод. На этом заводе работали сотни людей. Они делали машины, которые могут печатать книги.

А в это время в далёком глухом лесу трудились лесорубы. Одно за другим падали деревья. Тракторы волокли их к железной дороге.

А по железной дороге деревья везли на бумажную фабрику. Там из них делали бумагу.

И опять бежали поезда — везли бумагу в город.

На другом заводе в это время изготовляли краски — чёрную, зелёную, синюю, красную…

А в одном из городских домов, за большим широким столом сидел поэт. Он писал стихи — для тебя и ещё для многих тысяч ребят. Ему хотелось, чтобы стихи вышли получше. Поэт думал над каждым словом, ему не хватало времени, и часто он работал по ночам, когда Костя спокойно спал.

А потом он понёс написанное редактору. Редактор прочитал и говорит:

— Хорошо написано! Только вот это слово маленькие ребята, наверное, не поймут. Лучше бы поискать другое слово. И вот в этом месте… Давайте подумаем, как сделать лучше.

И они думали вместе, и опять поэт сидел и работал за своим большим широким столом.

А машинистка перепечатывала то, что он написал.

В другом доме так же много работал художник. Он рисовал к стихам картинки. Совсем как Костя. Только, конечно, гораздо лучше. Потому что он настоящий художник и учился этому делу много лет.

И вот в типографии (так называются фабрики, где печатают книги) собрали всё, что нужно: машины, краски, бумагу, рисунки художника и то, что написал поэт.

Наборщик — рабочий, который набирает буква к букве всё, что написано, — стал за линотип. Это такая машина. Она походит на пишущую машинку. У неё такие же клавиши-рычажки, на которых помечены разные буквы. Только пишущая машинка печатает буквы на бумаге, а линотип не печатает. Рабочий нажимает на рычажки, а из линотипа выскакивают целые строчки. Они отлиты из металла.

Строчки составляют одну под другую — получается страница. А страницы ставят в печатные машины. На машинах с металлических страниц отпечатываются страницы бумажные, вот такие, как в этой книжке.

Потом бумажные страницы складывают вместе, скрепляют и одевают в обложку — переплетают.

И вот уже гудят под окнами книжной фабрики грузовики, шофёры торопятся отвезти готовые книжки в магазины.

Вот сколько людей делают одну книгу!

Гроза над Костей

— Интересно! — сказал Костя и крутнул головой.

— Интересно-то интересно, да не в этом дело, — возразил отец. — Когда ты берёшь в руки вещи, любую вещь, помни, что над ней трудились люди, много людей. Вещи надо уважать, всё равно: книга ли это, табуретка, шапка…

— Папа, тебя к телефону! — позвала Валя.

Отец вышел, а мама спросила у Кости:

— Что там у вас с Витей получилось? Сильно он ушибся? Валя вон даже за йодом прибегала.

Словно в кипяток бросили Костю. Он вспомнил всё заново, ему сделалось нехорошо-нехорошо. Он не знал, что ответить.

— Да… Не знаю… Сильно…

— Как же это произошло? Наверное, опять на качелях баловались?

Так мама, оказывается, знает не всё? Главного-то не знает! Костя оглянулся на Валю. Она как ни в чём не бывало присаживалась с книгой у края стола.

Что ж, выходит, гроза миновала…

— Мам, я пойду ещё на улицу? Ненадолго.

— Ну, пойди, да, смотри, осторожнее…

Костя юркнул к двери и совсем было выскочил уже на лестницу, но его остановил суровый окрик отца:

— Куда? Постой! Выкладывай-ка всё начистоту.

— Что выкладывать? — У Кости еле шевелился язык.

— Не прикидывайся незнайкой. Мне только что звонила Витина мать. Рассказывай.

Нет, гроза над Костей не миновала.

Хотя язык шевелился плохо, пришлось рассказать всё по порядку.

Отец слушал, нахмурившись. Когда рассказ был окончен, он долго молчал. У Кости сжималось сердце. Только сейчас Костя начал понимать, каких глупостей он натворил.

— Та-ак, — раздумчиво протянул отец. — Отличился, сынок, нечего сказать!.. Книжку испортил — раз. Воровством занялся — два. Товарища покалечил — три. После этого с тобой не то что разговаривать — смотреть-то на тебя неприятно. И как ты сам будешь теперь смотреть в глаза другим, а?

И верно, Косте было стыдно поднять глаза. Он делал вид, что разглядывает какое-то пятнышко на полу. На самом деле никакого пятнышка он и не видел.

А отец продолжал:

— Ну, разговор о книжке у нас с тобой окончен. Там я тебя учил. А за порох и дробь накажу. — Он вынул из карманчика пиджака две голубенькие бумажки. — Это билеты в кино, на завтра. В кино ты не пойдешь. И вообще никуда не пойдешь три дня. Будешь сидеть дома. Понял?

Костя судорожно вздохнул и выдавил из себя тихое:

— Понял…

Неожиданная помощь

Когда Костя отвечал «понял», он вовсе не понимал, как это будет тяжело и скучно — три дня сидеть дома. Даже во двор, хоть на минутку, нельзя выйти. Даже по телефону нельзя поговорить с Витей. К телефону подходить ему запретили.

Первый день ещё можно было терпеть. С утра Костя занялся своими играми, повозился с котом Мурлыкой, посидел у окна, почитал. Хотел было взяться за рисование, но вспомнил вчерашнее, и рисовать сразу расхотелось. Он подошёл к Вале:

— А я сначала думал, что ты наябедничала. А на самом деле, нет.

Валя небрежно повела плечиком.

— Думаешь, очень мне это нужно — ябедничать?

— А давай поиграем в лото.

— Нисколько мне не хочется с тобой играть.

Всё ещё злится. Злючка. Но за завтраком она от своего куска сладкого пирога немалую часть отделила брату. Сердится и заботится. Странно!

После обеда Костя хотел помочь маме мыть посуду, но мама его с кухни прогнала. Тоже, наверное, сердится. Ну, а к папе подходить просто боязно.

Но ничего, первый день всё-таки прошёл. А вот второй…

На второй день Костя, как только проснулся, сразу почувствовал, что его ждёт что-то очень неприятное. Что же? Тут он вспомнил: опять весь день сидеть дома. Костя перевернулся на другой бок и снова закрыл глаза… Но Валя уже заметила, что брат проснулся.

— Вставай, нечего валяться!

Совсем как мама. И, конечно, сейчас сдёрнет одеяло.

Костя встал. Впереди был длинный, пустой, скучный день. Он бродил по квартире: из комнаты — в коридор, из коридора — в кухню, оттуда — в коридор, опять в комнату и обратно.

— Что ты, как маятник? — рассердилась Валя. — Сядь и делай что-нибудь.

— А давай подерёмся, — мрачно предложил Костя.

— Конечно, так я и стала драться!

— Боишься. Я тебя одной рукой могу…

— Убирайся, пока не поколотила.

— А ну, попробуй.

— Убирайся!!

Костя ушёл на кухню, сел в уголок и заплакал. Никто его не понимает, никому он не нужен.

Он и не заметил, как вошла Валя.

— Ну что ревёшь? Как девчонка-нюня!.. Идём в лото играть. — Нет, всё-таки она хорошая сестра, эта Валя. Правда, Костя на всякий случай немного покапризничал, поотказывался, а потом, конечно, пошёл.

Валя играла плохо. Вообще-то она в лого играла хорошо, а на этот раз плохо. Костя видел, как она один раз, потом второй не заметила нужную цифру на своей карте. Но он промолчал. И выиграл.

— Давай ещё, — предложил он, но сестра сказала:

— Честное слово, не хочется. Я понимаю, тебе очень скучно. Ведь правда? Я понимаю… Хочешь, ты напишешь Вите записку, а я отнесу? Мне-то не запрещено выходить из дома.

Костя открыл рот, но молчал. Вот так сестрёнка! И верно ведь: она может пойти куда угодно. Он забыл об этом, наверное, потому, что и вчера, и сегодня она никуда не ходила, сидела с ним в квартире… И как он сразу не подумал о записке? А она подумала!

— Ты это… вправду? — вымолвил наконец Костя.

— Я всегда вправду, — сказала Валя.

— Я сейчас, — сказал Костя. — Ты подожди. Я напишу. Я быстро.

Он сел за стол и написал:

«Витя! Я сижу дома и меня не пускают никуда. И не велят звонить. Напиши про себя. Костя. А как твоя рана? Очень болит? Напиши».

Валя ушла и почему-то долго не возвращалась. Но потом всё же пришла и принесла от Вити такой ответ:

«Костя! Я придумал один секрет. Очень важный. Его писать нельзя, я расказал Вале, а она раскажет тебе. Ты потом мне напиши про то, что ты думаешь про этот секрет. А рана болит уже не очень. Витя».

В словах «рассказал» и «расскажет» Витя сделал ошибку. Он написал только по букве «с». А ведь всем известно, что в этих словах обязательно надо по две «с». Но Костя на это, ясно, не обратил никакого внимания. Костя сразу же вцепился в сестру: