Андрей Жвалевский - Я хочу в школу Страница 31

— А-а-а-а-а-а! — заорал Антон, уворачиваясь от чего-то, летевшего прямо в лицо.

— Ха-ха-ха! — упала на пол Полина.

Бумеранг послушно вернулся в руки Ани.

— Да ну вас! — крикнул брат. А потом скинул с плеча сумку и спросил: — А как вы это сделали?

Когда Аня уходила, теть Катя насовала ей с собой целую гору конфет и просила приходить еще.

— Я так рада, что вы подружились! Даже Антон целый вечер к компьютеру не подходил!

— А Полина теперь совсем на вас похожа. Тоже светится изнутри, — сказала Аня. — А в школе она тухлая. То есть тусклая.

Теть Катя с интересом посмотрела на Аню. Даже рот открыла, чтобы что-то спросить, но не стала.

Педсовет, назначенный на три часа, обещал быть горячим.

Еще до его начала две учительницы математики стали наседать на Впалыча и комментировать его методы работы.

— Вы что, серьезно доверили им выставлять оценки в журнал? Да они вам такого навыставляют, что вам мало не покажется! И что вы будете с этим делать?

— Ничего, — улыбнулся Впалыч.

— Как ничего? — обомлела одна из математичек.

— А какая мне разница, что стоит в журнале? Моя задача — научить их математике. Я научу.

— Это как? — учительница даже головой дернула на нервной почве.

— Математику невозможно вызубрить, это не стих, — улыбнулся Впалыч. — Или ты понимаешь, или не понимаешь. Моя задача — научить их понимать. Правильно?

Слушательницы неуверенно кивнули.

— Ну вот. Я уверен, что к концу четверти ни у кого из них проблем с пониманием предмета не будет. Поэтому пусть себе ставят, что хотят.

— Но… Но… Но получится, что лодырь может получить точно такую же оценку, как умник? Это же несправедливо!

— Да? — удивился Впалыч. — А что ж тут несправедливого? Тот, кто учится, имеет знания, он много умеет. Тот, кто не учится, ничего не умеет. И какая разница, что у него при этом стоит в журнале?

Выражение лица оппонентов Впалыча не предвещало ничего хорошего, и еще неизвестно, чем бы закончился их разговор, если бы не пришел директор.

Он начал с места в карьер.

— Сюжет по телевидению, это, конечно, интересно. Может быть, вам даже покажется, что это хорошо. Но я хочу, чтоб вы понимали, что я совершенно не разделяю этой радости. Сегодня они звонят на телевидение, завтра начнут выкладывать видео в этом, как его…

— Интернете, — бесстрастно подсказал Впалыч.

— Нет, — раздраженно отмахнулся Павел Сергеевич, — в этом… утюбе. Давайте мы как-нибудь обойдемся без неожиданностей. Хотят танцевать — ладно, пусть танцуют. Но! — Директор выждал паузу. — После уроков и в специально отведенных для этого местах. И еще у меня вопрос: кто им дал ключ от радиорубки? А?

Учительницы стали прятать глаза.

— Насколько я знаю, — опять подал голос Впалыч, — этот ключ много лет валялся в бывшей вожатской. Никому не нужный. И радиорубка, кстати, не работала.

— И как же они ею воспользовались? — спросила молоденькая учительница русского языка.

— Починили, — улыбнулся Впалыч.

— Вот вы, Виктор Павлович, может быть, тогда займетесь тем, что разберетесь с этими мобильщиками… флеш? Тем более что там заводилы — ваши, так сказать, питомцы.

— Боже упаси, — развел руками Впалыч, — у вас в школе есть прекрасный педагог-организатор. Кто я такой, чтобы отбирать у нее работу?

Верочка Васильевна зарделась, как майская роза, и принялась усиленно черкать в блокнотике.

Директор раздраженно откинул ручку.

— Хорошо. Мне все равно, кто будет этим заниматься.

Впалыч встал:

— Если я правильно понял поставленную задачу, вам нужно, чтобы вы были в курсе всех событий, которые происходят в школе. И основная претензия к вам со стороны вашего непосредственного руководства была в том, что сюжет по телевизору был с ними не согласован, так?

Впалыч говорил безупречно вежливо, выделяя слова «вы» и «ваше», как будто они написаны с большой буквы. Но выглядело это такой несусветной наглостью, что половина учительниц в ужасе открыли рты, а вторая половина нервно захихикали.

Павел Сергеевич посмотрел в честные глаза Впалыча. Он не знал, что сказать, поэтому молча кивнул.

— Большое спасибо за ответ, — улыбнулся Впалыч, — а теперь извините, я вынужден уйти, у меня совершенно неотложные дела.

Впалыч вышел.

У бедных учительниц перехватило дыхание. Уйти с педсовета! Как?!

Директор только крякнул и неожиданно произнес:

— Раз мы всё так быстро выяснили, то все свободны. Кстати, не забудьте про конкурс самодеятельности! И Впалычу… э-э-э… Виктору Павловичу передайте! Никогда раньше педсовет не длился меньше двух часов!

Впалыч поступил, как обычно поступал в 34-й школе, когда нужно было что-то сделать, — собрал учеников и объявил:

— Через две недели — конкурс художественной самодеятельности. Если хотите, можете подготовиться и выступить. Возможно, даже выиграть. А мне пора домой.

И ушел.

— Так что, — спросила в пространство Алена, — нам тоже можно уйти?

— А чего? — искренне удивился Колюня. — Тут сидеть и тупить? Пять минут выждем, чтобы на классного не нарваться… — он вдруг перебил сам себя и озабоченно повернулся к Диме. — Или он спецом сделал вид, что свалил? А сам у входа будет пасти?

— Нет! — хором ответили Дима и Кошка, а Дима пояснил:

— Виктор Павлович такой фигней не занимается.

— Супер!

Колюня, а за ним еще несколько человек похватали рюкзаки и выкатились из класса. Кое-кто из девчонок тоже поднялся, нерешительно поглядывая на дверь.

— А что за конкурс-то? — спросила Кошка.

— Самодеятельности, — пояснила Эля. — Стишки-песни. Сценку можно сыграть. Победителей в театр ведут…

— Да все равно «бэшки» победят, — хмыкнул Денис.

— Ага… У них две девчонки в театральной студии…

— И поют они классно.

— Да, не светит нам ничего…

Кошке стало обидно. Она не привыкла так быстро сдаваться. Даже если речь шла о таком странном мероприятии со стишками-песнями.

— Все нам светит! Мы такое замутим! Видели наши флешмобы?! Так вот — в сто раз круче будет! Дим, помнишь Париж?

Алена захлопала глазами, восхищенно глядя на соседа по парте.

— Вы в Париже были всем классом?

— У нас не классы, — терпеливо ответит Дима, — а группы… были. И в Париж мы не ездили, а реконструировали… играли в Париж. Кафе, музеи, «Мулен Руж»…

Тут он запнулся и посмотрел на хитро ухмыляющуюся Кошку.

— Ты думаешь?..

— Уверена! Так, народ! Будем делать мюзикл!

— Ну-ну, флаг вам в руки! — сказал Денис и демонстративно ушел.

С Вороном Молчун решил поговорить сам, без Птиц.

Во-первых, у него сложилось устойчивое ощущение, что вопрос: «Откуда брались деньги на 34-ю школу?» никого больше не интересует. Только его, Молчуна. И только он, Молчун разгадал эту загадку.

Во-вторых, после разговора с продюсером у него словно открылось второе дыхание. Он сам, без помощи, сумел не просто поговорить с посторонним человеком, но и получить информацию! Может быть, только Молчун и смог бы эту информацию выведать! Очень хотелось закрепить успех.

В-третьих, проблема оказалась деликатной. Ворон явно не знал ничего о папиных делах. А Молчун уже кое о чем догадывался. И пока не собирался делиться с остальными.

После уроков он подкараулил Ворона и попросил, неотрывно глядя в глаза:

— Мне нужно поговорить с твоим отцом.

У Ворона на лице отразились одновременно удивление, презрение, а также желание развернуться и уйти. Но и на него немигающий взгляд Молчуна произвел гипнотическое действие.

— А зачем он тебе?

— Поговорить.

— Поговорить?! — Ворон расплылся в ухмылке. — Ты? Говорить? Может, скажешь еще, «поболтать»?

Молчун продолжал молчать. Уж что-что, а это он делать умел. Молчал и гипнотизировал. Ворон перестал хихикать.

— Да пошел ты, — просто сказал он, но пошел почему-то сам.

Молчун проводил его взглядом (который оказался не таким уж гипнотическим) и подумал: «Ладно, пойдем длинным путем»…

Длинный путь оказался довольно коротким: у метро жуликоватый тип неопределенного возраста, весь помятый, продал диск с телефонными и адресными базами — и уже через четверть часа Молчун знал, где найти Ворона-старшего. Пораскинув мозгами, решил обойтись без звонков, просто подкараулить, как продюсера.

И ему сразу же повезло — Петр Сергеевич Воронько (Ворон-старший) выходил из офиса в тот самый момент, когда Молчун до этого офиса добрался. Дальше, правда, пошло тяжелее. Только он попытался сунуться к папе Ворона, как его с двух сторон прихватили телохранители. С виду они были не так чтобы внушительными, но пальцы показались сделанными из какого-то сверхпрочного сплава. И глаза… Молчун вдруг испугался. Люди с такими глазами могли запросто свернуть голову.