Робин ЛаФевер - Теодосия и изумрудная скрижаль Страница 33

– А разве они без этого не обязаны ходить в школу?

– Да кто с ними будет возиться, мисс? – фыркнул Уилл. – Но, прежде всего, у нас у всех должна быть крыша над головой и еда на столе. Правда, Стоукс сказал, что и он, и все его приятели-охранники долго учились, не только в школе, но еще и в университетах всяких…

– Ох, Уилл, разве ты сможешь поступить в университет? – печально спросила я. Нет, ни за что ему туда не поступить.

Но Уилл, кажется, ничуть не утратил присутствия духа.

– Я-то не смогу, мисс, да не в этом дело, – сказал он.

– Как же ты собираешься стать членом Братства?

– У меня есть кое-что получше, чем университет, – он покачался на носках и широко улыбнулся мне. – У меня есть вы.

– Я?

– Вы! Я знаю, что вы про свой египтизм знаете больше любого профессора и сможете научить меня.

Я, онемев, смотрела на него.

Уилл, очевидно, принял мое молчание за отказ, потому что схватил меня за рукав и принялся уговаривать:

– Помогите мне, мисс. Если вы научите меня египтизму, я докажу старому Вигги, что могу быть не только мальчиком на побегушках.

Глядя в его горящие надеждой огромные синие глаза, я поклялась, что сделаю все возможное, чтобы помочь Уиллу показать себя в лучшем свете перед Вигмером.

– Хорошо, – сказала я. – Я буду учить тебя.

– Правда, мисс? – радостно взвизгнул он.

– Правда. И если хочешь, можем начать уже сегодня вечером.

Уилл просиял, даже начал пританцовывать на месте от восторга.

– Только смотри, «египтизм», как ты говоришь – штука опасная. Не испугаешься?

– Я? – усмехнулся Уилл. – После того, как я видел мумий, которые расхаживали по улицам, меня уже ничто не испугает.

При воспоминании о мумиях он все же слегка поежился, но я сделала вид, что не заметила этого. Кроме того, я, как никто, знаю, что, если человек чего-то боится, это еще не означает, что он не справится со своим делом.

– Рада слышать от тебя это, – сказала я, – потому что именно с мумии мы и начнем. Ты помнишь мистера Тетли?

– Это тот тип, из которого сделали мумию, чтобы наказать?

– Да, тот самый. Видишь ли, теперь по всему музею шастает его дух, или мут, как его называют египтяне. Сейчас он приклеился к Генри.

– Почему это случилось, как вы думаете, мисс? – присвистнул Уилл.

– Потому, – строго ответила я, – что Генри снял с себя защитный амулет, такой же, как я давала тебе.

– Я люблю свой омулет, мисс, – сглотнул Уилл. – И не думал снимать его.

Он пошарил за воротником своей грязнущей рубашки и действительно выудил оттуда мой амулет.

– Отлично.

Я была удивлена и польщена одновременно.

– Крысеныш и Сопляк тоже до сих пор носят свои амулеты, мисс, – доверительно наклонился ко мне Уилл. – Я предупредил, чтобы они их не снимали. Сейчас такое время – куда ни глянь, повсюду эта чертова черная магия летает.

Слава богу, нашелся хоть один человек, который всерьез понимает всю сложность нынешней ситуации!

– Ну вот, считай, ты уже доказал, что будешь хорошим учеником. Так вот, нам нужно похоронить Тетли, чтобы его дух успокоился.

– И как вы собираетесь провернуть это, мисс?

– По счастью, моя бабушка затеяла устроить отпевание адмиралу Сопкоуту.

– Этому предателю? – напрягся Уилл.

– Она не знает, что Сопкоут предатель, – пояснила я. – Этого почти никто не знает. Итак, бабушка заказала для заупокойной службы гроб, но тела в нем нет.

Уилл все понял и сразу повеселел.

– А зачем попусту пропадать хорошему гробу, верно, мисс?

– Верно.

– Значит, нам нужно всего лишь запихнуть перед отпеванием в этот пустой гроб того типа, Тетли, точно?

– Не совсем. Тут есть некоторые сложности.

– Что за сложности, мисс?

– Сложно объяснить, я сама еще не совсем разобралась. Понимаешь, я не уверена, что Тетли достаточно отпеть и похоронить по христианскому обычаю, потому что из него сделали мумию по древнеегипетскому обычаю. Вот я и думаю, что, наверное, нужно перед отпеванием провести еще и египетский погребальный ритуал. И сделать это можем только мы сами.

– Мы, мисс? – взвизгнул от восторга Уилл.

– Да. Мы. И хорошо, если бы нас было как можно больше. Ты сказал, что Сопляк и Крысеныш носят свои защитные амулеты?

– Да, мисс.

– Как ты думаешь, они согласятся помогать нам? Пусть не боятся, это совершенно не опасно.

– Не опасно! – фыркнул Уилл. – А вы думаете, не опасно жить здесь?

Это он верно подметил.

– Между прочим, в конце ритуала по египетскому обычаю устраивают пир в честь усопшего.

– Пир?

– Да. Закончим погребальный обряд и наедимся от пуза.

– Ну, если так, разве они откажутся? – расплылся в улыбке Уилл.

– Отлично. Тогда слушай, что вам нужно будет сделать…

Глава двадцатая. Ночной поход в музей

В тот вечер родители распихали меня и Генри по постелям в восемь тридцать вечера, а затем уехали по своим делам. Я подождала пятнадцать минут для уверенности, что они ничего не забыли, например папины перчатки или мамину сумочку, и не вернутся с дороги. Убедившись в том, что они не возвратятся, я выскользнула из кровати и направилась к умывальнику. Прежде чем приступить к какому-либо магическому ритуалу или действию, обязательно нужно совершить обряд очищения. Зачем? Этого я, честно говоря, сама толком не знаю, но все древние египетские жрецы так делали, значит, это действительно важно. Не скрою, бывало у меня искушение совершить магическое действие, не проходя обряд очищения, а затем посмотреть, что из этого получится, но я ни разу не рискнула пойти на это, хорошо помня о том, что с египетской магией шутки плохи.

Я умыла лицо, шею, за ушами, затем дважды вымыла руки с мылом. Затем надела свежие панталоны, чистую нижнюю юбку и тяжелое хлопчатобумажное платье. Моего тела не должно ничто коснуться, сделанное из шерсти или кожи или из любой другой части животного. Я прополоскала рот солью (вообще-то для этого нужна природная кристаллическая сода, но ее у меня не было), и на этом обряд очищения закончился. Я вышла из своей спальни и отправилась в мамин будуар собирать необходимые для погребальной церемонии священные масла, семь штук.

Я вошла на цыпочках в мамину комнату и изучила стоявшие на ее туалетном столике флаконы, бутылочки и пузыречки. Когда я была маленькой, мама разрешала мне «мазаться», пудриться, втыкать в волосы ее гребенки. Я вспомнила о тех давно прошедших беззаботных днях, и от сладкой тоски у меня защемило сердце. Как жаль, что порвалась удивительная ниточка, которая связывала нас тогда с мамой. А теперь я шарю здесь, как вор, потому что ищу масла, с помощью которых надеюсь отвадить духа фальшивой мумии от моего младшего брата. Бред какой-то, если вдуматься. Я тяжело вздохнула, взяла с туалетного столика маленький граненый пузырек с маслом розовой герани и сунула его в свой карман.

Из маминой комнаты я прошла в папину спальню и взяла там макассаровое масло, которым он смазывает волосы. Два масла есть, нужно найти еще пять.

Я спустилась в кладовку, где, как мне было известно, наша кухарка и наша экономка, миссис Мёрдли, хранят бытовые масла. Там я тоже надеялась найти что-нибудь подходящее для моих целей.

Да, мне повезло. Наша горничная, Бетси, часто простужалась, и на этот случай держала в кладовке бутылочки с камфорным и эвкалиптовым маслами. Нашелся здесь также толстостенный зеленый пузырек с кедровым маслом и маленькая бутылочка лавандового масла. Шесть масел я сумела собрать, где же взять последнее, седьмое? И тут я вспомнила – проклятый рыбий жир! Ведь это тоже масло, которое добывают из печени трески. Примерно год назад наша кухарка вбила себе в голову, что нам с Генри будет полезно каждый день выпивать по столовой ложке этой гадости. Мы с братом вытерпели три дня, потом решили, что с нас довольно – это был редкий случай, когда мы с Генри достигли полного взаимопонимания. Итак, мы с ним выкрали ту мерзкую коричневую бутылочку и спрятали ее.

Я быстро отыскала в дальнем углу кладовки жестяную коробку из-под бисквитов, в которой мы спрятали рыбий жир. Гадкая коричневая бутылочка по-прежнему была на месте. Слегка запылилась сверху, но оставалась полной почти на три четверти. Замечательно.

Я аккуратно сложила все бутылочки с маслами в плоскодонную корзину, накрыла их кухонным полотенцем и отнесла корзину к двери черного хода. Затем возвратилась в кладовку, взяла еще большую по размеру корзину и принялась складывать в нее припасы для поминальной трапезы Тетли. Была у меня мысль прихватить приготовленный к Пасхе окорок, но кухарка непременно хватилась бы его. Так что я решила окорок не трогать и уложила в корзину вчерашний мясной пирог, холодного цыпленка, коробку бисквитов, отрезала большой кусок от лимонного торта, с которым мы вчера пили чай. Если кто-нибудь спросит, куда все это девалось, можно будет списать потери на разыгравшийся у Генри дикий аппетит.