Александр Аронов - Цирк приехал! Страница 33

— Новое постановление губздравотдела только что вышло. В театрах, в цирках, на стадионах отныне обязан дежурить врач. На всякий случай.

— И правильно. Мало ли что может случиться с артистом или со зрителем. Особенно в цирке. Значит, мы теперь с тобой каждый день можем в цирк ходить?

Доктор рассмеялся:

— Нет. В клинике установлен график. Все врачи будут дежурить по очереди. Да ты и не стоишь того, чтобы каждый день в цирке бывать.

— Почему?

— Не все отцу рассказываешь. Раньше у тебя от меня тайн не было.

— Каких тайн?

— Например, связанных с рыбьим клеем.

— Ты что, про скелет знаешь? Откуда? — удивился Павлик.

— Тоже тайна.

— Нет, правда, откуда?

— От человека, который всех вас из беды выручил.

— От нянечки Ариши?

— Не от нянечки Ариши, а от моей постоянной пациентки Арины Петровны Иванкиной, — усмехнулся доктор. — По секрету, правда, но доложила… Сразу же после происшествия ко мне на прием пожаловала.

— Я просто не успел рассказать ещё, — немного смутился Павлик. — Она нас всех спасла. У неё в комоде «Синдетикон» оказался.

— Ребят ваших много в цирке будет?

— Даже не знаю. После уроков мы все побежали в цирк. А билеты проданы. Кое-кому удалось с рук купить. А Борьке не досталось. У Борьки пропуск с Ниной на двоих был, но он свое место уступил Власу. И вожатый билет не достал. Многие не достали.

Отец и сын свернули на улицу, ведущую к цирку. У них начали спрашивать «лишнего билетика». Издалека слышалась музыка. Духовой оркестр один за другим играл военные марши и вальсы. Вход в сад и сам цирк были украшены разноцветными лампочками. На цирке развевался цветной флаг.

У касс стояла толпа. Со всех сторон неслось:

— У кого лишний билет есть? Павлика нагнал Влас.

— Ну как? — спросил Павлик.

— Нет билетов. Борька ужас как расстроился. А Коля Плодухин только один достал. С рук.

— А где Борька?

— У входа.

— Ну, пока! Меня отец ждет. В антракте увидимся. А как Сандро? Будет выступать?

— Неизвестно. Мы его не видели!

Раздался второй звонок. В цирк со всех дорожек и аллей устремилась толпа. Власу пришлось отойти в сторону. Лишнего билета ни у кого не было.

От ворот медленно приближались Нина и Борька.

— Вот что, Борька, — уговаривала Нина. — Вы с Власом идите, а я в другой раз схожу.

— Что ты! Что ты!

— Или давай так: я первое отделение посмотрю, ты — второе, а третье — пополам.

Друзья подошли к Власу.

— У Чумы с Ноздрей есть билеты. Много. Они ими втридорога спекулируют. Если мы даже сложимся, не наскребем и на один!

— Идемте! — решил Влас, и друзья направились назад, ко входу в сад.

Чума заломил такую цену, что Борька крякнул:

— Может, уступите?

— В убыток будет. А сколько у вас денег? Друзья подсчитали бумажки и мелочь.

— Пятачка не хватает! — сказал Ноздря и присвистнул.

— Пятак потом отдадим. Честное пионерское!

— Нет, — сказал Чума.

— Ну и жилы вы! — выругался Влас — Пошли, ребята!

Борька залез в карман и хотел уже предложить за билет свои сокровища — стеклышко-лупу и пищик, но появился Лешка Косилов.

— У тебя пятака нет? — с надеждой спросил Борька.

— Ни копейки… Но мы вчетвером на три места всегда прорвемся. Пойдем через боковые двери. Там народу больше. Я верный способ знаю. Называется «на протырку». Главное, нахально идите. А билеты у последнего. У меня, значит!

Но через боковые двери прорваться не удалось.

— Куда, куда прете? — крикнула толстая билетерша и оттолкнула Борьку.

Борька подождал немного. Ребята не появлялись. Борька понурился и отошел. Оркестр грянул новый марш. Из цирка выскочил Влас.

— Пойдем к главным дверям. Попробуем другой способ — «психологический». Если ты мне как артист артисту подыграешь, пройдет наверняка!

Оба появились у главных дверей с разных сторон.

— Здорово, Борька! Ты куда?

— А тебе что? В цирк.

Влас и Борька говорили нарочно громко, чтобы разговор слышали билетерша и Глеб Андреевич, стоящие на контроле.

— А билет у тебя есть?

— Есть.

— Врешь!

— Не вру!

На громкий разговор ребят все обратили внимание. Борька попятился поближе к Глебу Андреевичу.

— Покажи билет!

— Отнимешь…

— Не отниму!

Борька протянул Власу синюю бумажку. Издали её вполне можно было принять за билет в цирк. Влас вырвал бумажку из Борькиных рук и пустился наутек. Борька завопил:

— А-а-а! Дяденьки! Тетеньки! Помогите! У меня мальчишка билет отнял! Вон по дорожке бежит…

Глеб Андреевич сжалился и приказал пропустить Борьку.

Ошеломленный успехом, не веря своим глазам, мальчик вошел в переполненный, гудящий цирк.

Лешка Косилов сидел как граф во втором ряду на одном месте с Ниной. Борька с Власом устроились на ступеньках в проходе. Они старательно искали глазами своих.

— Ты в ложу глянь, — сказал Борька.

В первом ряду ложи сидела большая компания. Семья Смыкуновых с какими-то друзьями. Там же поместился гробовщик с супругой.

С самого последнего ряда галерки ребятам махал рукой Кадулин. Они заметили его и тоже помахали руками.

Отец Вальки улыбнулся и приветливо кивнул.

— Почти все ребята устроились, — сказал Борька. — И Коля Плодухин, и Римма Болонкина…

У цирка топтались Чума и Ноздря. Их заметил Глеб Андреевич.

— Как только будет третий звонок, — сказал он билетерше, — закрывайте дверь. Опоздавшие пусть идут через боковые входы.

Взглянув на подростков, Глеб Андреевич медленно направился в темную аллею и скрылся в кустах. Держась на почтительном расстоянии, Чума с Ноздрей двинулись за ним и потом догнали его.

— Достали? — спросил Глеб Андреевич.

— Весь город обегали. Нигде батареек нет.

— Ладно. Что-нибудь придумаем. Все продали?

— До единого.

— Давайте деньги!

В темноте чиркнула спичка. Ещё одна. Ещё… Глеб Андреевич долго считал бумажки и мелочь. Вынул из заднего кармана брюк два листочка.

— Вот ваши расписки. Разорвите.

— А на завтра как?

— Ещё билетов по сорок на нос дам. Придете в двенадцать часов.

— А как бы нам самим сегодня программу посмотреть?

— Можно. Вот пропуск.

Вынырнув из кустов, Чума и Ноздря побежали к цирку. Вскоре Глеб Андреевич вошел в паноптикум.

Посреди комнаты стояла восковая фигура Наполеона. На нем, как и положено, была треугольная шляпа и серый походный сюртук, изрядно побитые молью. И все же осанка великого полководца привлекала внимание. Скрестив на груди руки, он стеклянными глазами высокомерно оглядывал группы восковых кукол, над которыми было написано на дощечке: «Великий инквизитор терзает жертву».

В кресле на пьедестале восседал иссохший Торквемада в длинной красной линялой сутане. На его пыльном восковом лице резко выделялись хищные глаза. Левой рукой он держал посох. Правой указывал на юношу в кудрявом рыжем парике, подвешенного вверх ногами под потолком. Руки и ноги жертвы инквизиции были в колодках, соединенных с огромным колесом, которое во время пытки вертели два палача в масках. И тогда из-под ногтей жертвы сочилась кровь в подставленное пожарное ведро.

Но сейчас колесо не вертелось, и все фигуры застыли в неподвижности. Около них хлопотали служители.

— В чем дело?

— Заело что-то. Поглядите, Глеб Андреевич.

Подойдя к механизму, спрятанному под холстиной, Глеб Андреевич покрутил какое-то колесико, и пытка возобновилась.

Среди двигающихся механических кукол была ещё одна: блондинка русалка, выброшенная волной на папье-машовый берег. Её грудь дышала. Время от времени она выплескивала изо рта струйку воды.

Напротив русалки на ложе покоился человек, вернее, голова человека, прикрепленная к металлическому каркасу. Над ним висела дощечка: «Последние минуты Марата».

Служители обтирали его страдальческое лицо мокрой тряпкой. Отряхнув от пыли ночной колпак, они надели его на голову и накрыли каркас простыней. Это должно было создавать впечатление, что под простыней находится тело.

Раздался третий звонок. Глеб Андреевич кивнул служителям и быстро прошел за кулисы. Перед бархатным занавесом уже выстраивались артисты.

— Живо! Живо! — торопил их человек, которого все называли то шпрехом, то шпрех-шталмейстером. — Стройтесь, стройтесь. На парад-алле опаздываете!

— Как дела? — спросил Глеба Андреевича директор.

— Труба! Нигде батареек нет!

— Ну с колокольчиком гроб пустим, — вмешался шпрех-шталмейстер. — Какая разница!

— С лампочкой эффекта больше, — вздохнул Али-Индус.

— Вы из своего кофра батарейка возьми, — посоветовал Сандро.

— Придется… — вздохнул Али-Индус. Оркестр грянул увертюру.

— Вот жила! — шепнул Сандро дяде Проне. — Тут жизнью рискуют, а он батарейка пожалел…