Леонид Фролов - Полежаевские мужички Страница 33

— Зря пойдем, зря, — протестовал Алик. — Последние калории впустую растратим… Калории надо беречь… Дольше протянем…

— Ну, твоя научная теория не для тайги, — сдерживая раздражение, сказал Митька. — На кроликах ее сначала проверь.

Он уж повернулся спиной к невидимой Полярной звезде, сказал «Пошли» — и тут-то его и осенило: Митька же не один заблудился, их трое. Вот и надо использовать метод, которым Алик с Володькой Полярную звезду зафиксировали. Один будет стоять на месте и криком подсказывать направление отправившимся вперед. Не так уж и сильно отклонишься в сторону, если спину станешь все время подворачивать на крик. Знай себе, будто локатором, голос лови и иди, иди, а потом встань как вкопанный и сам кричи, пока товарищи на тебя не выйдут, пока не переставят тебя, как вешку, на новое место.

Вот в чем спасение. А их тем более трое — тремя вешками можно точнее ориентир удержать.

Но Алик ни в какую не соглашался ходить один.

— Алик, да слышать же будем друг друга… Рядом же…

Нет и нет. После филина не стыдился и страх напоказ выставлять перед товарищами. Раньше соглашался под елкой один остаться, а теперь и с перекличкой идти ему боязно.

— Да бесполезно все! — вконец отчаялся Алик. — Не видно же ничего. Еще в овраг какой свалишься, ноги переломаешь. А то в медвежью берлогу залезешь…

— В тигриную не угоди, — подхихикнул Вовка.

Митька не поддержал его подковырки: ему хотелось уладить размолвку добром. Вот уж на что калории-то тратить нельзя, так это на ссору.

— Алик, да для пользы же дела, — уговаривал он. Аликову же терминологию и в ход пустил: тот упорствует, что бесполезно дорогу вешить, а Митька ему наперекор твердит — для пользы дела обязательно надо вешки тянуть.

Алик уже едва не куксился:

— Ребята, и с двумя вешками не ошибемся, — шел он на попятную. — А с третьей хуже, я только напутаю…

А уж чего там хуже? Двоих-то можно бы заднему по голосам в одну линию вытянуть: Володька, тебе, мол, левее… еще немножко левее, — и когда их ауканье, и Володькино и Аликово, вытянется в прямую, крикнул бы: «Стой!» — и пошел им на смену.

Но Алик заладил свое: нет и нет. Уж сказал бы впрямую, что одному оставаться — поджилки трясутся, так толмачит одно и то же: «Я напутаю, у меня, мол, слух искаженный…»

Что это еще за такой искаженный слух у людей бывает? Митька пока не слышал, что человеку кричишь на левое ухо, а ему кажется, что кричат на правое.

— А у меня вот так, — чуть не ревел Алик, — я что, виноват, раз у меня искажение слуха?

Да нет, конечно, не виноват. Только раньше не замечал никто такого дефекта, и Алик на свои уши ни разу не жаловался.

— Неужели я позориться перед вами стал бы? — наступал Алик. — Да я и сейчас-то, может, потому признался, что вопрос о жизни и смерти вашей встает… Подведу всех — меня же и обвините… Так уж лучше не рисковать…

Ох! Что и говорить, рисковый парень. Не приведись никому слышать это нытье. Конечно, можно бы применить армейское правило: не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Но пока погодим. Впереди — еще длинный путь. Неизвестно еще, чего подсунет дорога. Лучше ссоры не заводить, сделать вид, что поверили…

— Володь, идите вдвоем, а я тут вам покричу…

Алик оживился, спросил деловито:

— И нам кричать?

— Ты можешь поберечь голосовые связки… Без тебя управимся.

И ведь только тремя вешками и успели перемениться, как Митька почувствовал: откуда-то тянет холодом. Будто на земле лежал какой-то огромный зверь и дышал на них промозглым, настоянным на приречных травах воздухом. Охо-хо… Неужели в луга выходим? Лес и в самом деле пошел под уклон. Под ногами хвойная и моховая подстилка сменилась травой, сначала редкой и мелкой, а потом уж и по колено и по пояс даже.

Митька боялся поверить себе: река? Нет, не журчит водичка, не слышно. А трава — уже по шею ему, утонуть в ней можно. Ну, утонуть не утонешь, а искупаешься, это уж точно — штаны намокли, хоть выжимай.

Эх, где наша не пропадала! Не ворочаться же назад. Митька пустил впереди себя корзину, чтобы она обивала с травы росу, и пошел напрямую. Лес остался уже позади, потянулись кусты ивняка, но и они вскоре расступились, открыв уставленный невысокими стожками сена лог.

Здесь было светлее, чем в лесу, даже можно разглядеть, как потемнели от влаги штаны, как у Вовки с левого рукава свисали лентами лоскуты рубахи. Наверное, изорвал, когда лазил на дерево, а может, по дороге за сучок зацепился.

Небо выстуженно бледнело, оросившись звездами. Где она, миленькая, Полярная?

Батюшки, да и не за спиной вовсе, а впереди по курсу. Вот это ковш Володенька отыскал… Этим бы ковшом да ему по затылку!

И Володька понял свою промашку.

— Ну, ребята… — только и выдохнул.

Вот тебе и «ну»! Не выйди в этот лог, так переставляли бы вешки до утра. Вот когда озноб-то прокатился по Митькиной спине — зубостучный, не чета тем мурашкам, какие высыпали, когда филин кричал.

Ой, Володька, проверять тебя надо, оказывается, во всем…

Дрожь не давала Митьке выговорить и слова, того и гляди, прикусишь язык.

Он затоптался на месте, сделал вид, что греется. А у самого пот выступил, лицо покрылось испариной. Смахнул ее рукавом — и снова топтаться.

Ну, может, днем и разобрались бы, что к чему, по солнышку б повернули назад. Но еще неизвестно, какая погода ждет их завтра. А вдруг дождь занудит? Вдруг облаками все небо затянет? Что тогда?

И Алик, сообразительный мальчик, наконец разобрался, что Полярная звезда впереди:

— Ребята, мы же не туда шли..

— Ладно, не вякай, — осадил его Митька, и — диво! — дрожь унялась. — Шли не туда, а пришли куда надо.

Самое главное, что шли, не сидели под деревом. А раз шли, да еще тем более по прямой, кругаля не делали, — где-нибудь да выскочили бы на приметное место. Не в Ночную, так в Козленков лог, не в Козленков лог, так на Широкую просеку, а не на Широкую просеку, так на Николинскую дорогу. Вешки куда-нибудь, но вывели бы. А вот под елкой-то остались бы ночевать, неизвестно, чем все закончилось бы. Так что, Алик, тебе лучше помалкивать. Володька оплошал, а кто на его месте оказался б глазастей? То-то и оно…

Шли не туда, а пришли туда, куда надо…

Конечно, лесом — без дорог-тропок — и по правильному б ориентиру они нахлебались бы киселя, пока б деревню свою не увидели.

А тут все же лог. Кошеный. Лог к реке выведет, река — к деревне. И по кошенине идти — не по кустам. Вот только мокрые штаны к ногам льнут и ноги мерзнут.

— А ну, штаны выжимать! — скомандовал Митька. — Снимай, снимай, не стесняйся.

Отжали воду, теплее стало. И услышали: а ведь журчит ручеек, бьется где-то водичка, не умолкая, катится.

Так куда ж они все-таки выбрались? В Козленков лог — о, это несусветная даль! — или в истоки Ночной — это тоже неблизко, но все же не в тридесятое царство?

По берегам ручья плотными зарослями стоял черемушник — кисти с ягодами прямо просились в рот. Но Митька шел, не тянулся к ним и, если они зависали над лицом, отодвигал их рукой — знал железное правило: не ешь черемуху в лесу, пить захочется. Конечно, вода здесь рядом, но вдруг выберутся они на проселочную дорогу и придется топать по ней до ближайшей деревни километров пятнадцать — умрешь от жажды.

Ребятам строго-настрого наказал: в нашем положении лучше перетерпеть. А не удержитесь — дело ваше. Как говорят, хозяин — барин.

Ручеек вывел к поляне. Поднялись на взлобок, чтобы определить, куда вывела их Полярная звезда, — и отлегло на сердце. Межаков хутор! Старый заброшенный сеновал стоит. Колодезный журавль тянется к небу, чета рябин и березок… Значит, и на самом деле в истоки Ночной умахали, в истоки речушки, которая из ночи бежит, с севера… Хорошо хоть, не миновали ее. Теперь семь верст по лесной дорожке — и Полежаеве. Ноги сами вынесут, земли не почуют.

Где-то далеко послышались выстрелы. Эхо раскатисто пронесло разрывистый грохот над лесом. Да это же их, грибников, ищут…

— О-го-го-го-о! — отозвался на залпы Митька. Они закричали хором, но их, наверно, не слышали и по-прежнему палили из ружей.

Алик было рванул бегом, но Митька остановил его:

— Подожди, хоть грибов отложим, а то прибежишь с пустой корзиной…

— Не нужны мне ваши грибы!

Он припустил бежать на выстрелы, не оглядываясь, будто оставлял за собою смерть.

В спину ему смотрела Полярная звезда, морозно-яркая, неулыбчивая. Самая надежная звезда, если сумеешь ее отыскать на небе, если у тебя на это хватит терпения.

ШКУРА НЕУБИТОГО МЕДВЕДЯ

Разведка донесла: Алик Макаров ходит за грибами по заросшим березняком закрайкам полей, по косогорам у речки, по склонам ложка, отделяющего полежаевские земли от николинских, по закустарившимся, затравеневшим канавам вдоль большака.