Владимир Добряков - Вредитель Витька Черенок Страница 35

Вдруг Костя потянул Эдика за рукав.

— А это не тот дядька, что вчера лежал здесь?

Эдик пожал плечами.

— Кажется, он… — Костя до боли в глазах вглядывался в человека. — Он. Точно.

Это сбивало с толку. На диверсанта или бандита вчерашний дядька похож не был… Хотя разве узнаешь…

«Что он все-таки ищет? — недоумевал Эдик. — А вдруг не ищет, а просто дерево думает посадить? Но летом не сажают. И почему ночью?..»

Ничего не могли понять ребята. Тем временем, воткнув в землю лопату, человек устало разогнул спину и огляделся. На деревья посмотрел, на дорогу, на небо. Достал папиросы. Курил он долго и все о чем-то думал. Потом снова взял лопату и принялся сгребать кучи выкопанной земли в яму. Вот тебе и раз! Копал, копал, а теперь снова все засыпает. Яма наполнилась доверху. Человек притоптал землю и укрыл ее кусками дерна. Издали совсем не было заметно, что здесь только что чернела длинная, похожая на канаву яма.

После этого человек вновь медленно огляделся кругом, будто прощаясь с чем-то, вскинул на плечо лопату и крупно зашагал вниз, через овраг, к дороге.

Ребята сидели за кустами, как мыши. Он прошел от них в нескольких шагах и скрылся за поворотом.

— Стой здесь! — Эдик сжал Костино плечо. — Я прослежу.

Незаметно следуя за неизвестным, Эдик увидел, как тот остановился возле дома № 16.

Если бы об этом рассказал Костя, Эдик, наверно, и не поверил бы. Но не поверить самому себе он не мог — человек с лопатой скрылся за калиткой Данкиной дачи!

Новая политика

В девять часов утра Нина Васильевна заглянула на веранду и удивилась: Эдик и Костя еще спали. «Вот что значит, когда открыты все окна и много воздуха, — подумала Нина Васильевна. — Ну, пусть поспят. Каникулы… В магазин пока схожу…»

Прошло полчаса, час, а ребята все спали. Еще бы! Они легли только в шестом часу. Пока Эдик бегал за Костей к оврагу да пока вернулись и залезли в окно, а потом совещались, что и как дальше делать, — время шло. Сначала вообще решили не ложиться спать: чтобы ни на минуту не прекращать наблюдения за Данкиной дачей. Но когда первое возбуждение прошло, когда увидели, что объект, взятый под наблюдение, не подает никаких признаков жизни, они как-то неожиданно почувствовали, что смертельно хотят спать. Тут Эдик кстати вспомнил вычитанное в какой-то книге, что без еды человек может прожить несколько недель, без воды — лишь несколько дней, а без сна — и того меньше. Это был серьезный довод, и друзья с чистой совестью повалились на раскладушки.

Если бы Нина Васильевна не ушла в магазин, она бы, конечно, подняла лежебок. Куда это годится: одиннадцатый час — они еще спят! Но ее дома не было, а хозяйка дачи, Софья Егоровна, — худенькая, нешумливая старушка — готова была на цыпочках ходить, только бы не разбудить этих сорванцов.

Софья Егоровна жила вдвоем с мужем: сын и дочка уже давно стали самостоятельными, уехали. Жили старики тихо, спокойно, и как-то получилось, что в прошлые годы и от квартирантов беспокойства было не так уж много. Люди попадались степенные, и дети были у них воспитанные. А нынче с этими двумя разбойниками — никакого сладу. Спасибо, в последние дни вроде бы чуть поутихли.

Софья Егоровна глянула с крыльца на веранду: «Слава тебе господи, спят еще». Она вошла в коридор и, держась за перила крутой лестницы, поднялась по скрипучим ступенькам на чердак — взять сапку. Сохнет земля, окучивать надо картошку.

Уже сойдя с лестницы, старушка вдруг вспомнила: «Господи, память стала дырявая! Еще грабли хотела взять… Ладно уж, и замок заперла. Ужо схожу…»

С улицы в двери вошла Нина Васильевна. Несла сумку с продуктами.

— Что-то орлов моих не видно? — спросила она с порога. — Убежали куда-нибудь?

— Где там! — вполголоса, словно боясь разбудить мальчиков, сказала Софья Егоровна. — Еще не вставали.

— С ума сойти! Вот я их сейчас водой!

Однако обошлось без воды. Шум распахнувшейся двери и громкий голос Нины Васильевны заставили ребят мигом проснуться.

Не слушая мать, Эдик вскочил и первым делом выставился в окно — на Данкиной даче никого не было видно.

— Ну, чего ты? — обернувшись к матери, сказал Эдик. — Ну, заспались немного… Просто вчера вечером долго разговаривали. Кость, правда, долго разговаривали?

— Ага, — глядя на сучок в полу, басом подтвердил Костя.

— Что ж, раз вместе не можете уснуть, придется расселить вас. Одного в комнату, другого на веранду. — Успокоенная таким мудрым решением, Нина Васильевна пошла на кухню — разогревать ребятам завтрак.

— Вот так храпанули! — свертывая одеяло, с беспокойством сказал Костя. — Проспали, наверно, все на свете.

— Это мы скоро выясним. — Эдик занял место у окна и в раздумье застучал пальцами по раме. — А знаешь, через минуту проговорил он, — может, дядька потому бросил искать, что просто побоялся, как бы его не увидели. Ведь светло уже было. Потому все и замаскировал. А потом снова вернется.

— Неужели клад искал?

— Все может быть, — отозвался Эдик. — Вот почему только он оказался на Данкиной даче?..

— Может быть, это ее отец?

— Но ведь раньше мы его не видели.

— Не видели, — согласился Костя. — Только ведь он мог приехать в эти дни.

— Н-да, задачка… Ладно, ты иди умывайся, а я пока подежурю…

Вскоре Эдик понял, что веранда — не самое удачное место для наблюдения. Кусты сирени, росшие под окнами, скрывали от глаз часть территории Данкиной дачи. А видеть надо все. Это обязательно. Из комнаты обзор оказался тоже не лучше. Может, выйти на улицу и затеять с Костей какую-нибудь игру, а самим следить?.. Нет, нельзя. Неизвестный может заподозрить их. Вчера, подумает, вертелись на лужайке и сегодня те же мальчишки перед домом торчат. А если на чердак залезть? Наверняка оттуда будет все хорошо видно…

С завтраком ребята справились в пять минут. Боялись, как бы чего не проглядеть: окно из кухни выходило не на улицу.

— Я все продумал, — дожевывая на ходу бутерброд, с таинственным видом объявил Эдик. — Я сейчас бегу к оврагу — обследую место, где он копал, а ты лезь на чердак. Наблюдай.

— А хозяйка? Она же на огороде. Может увидеть.

— Не увидит, — сказал Эдик. — Чего ей на чердаке делать?.. В общем, не теряй времени. Лезь. Что заметишь интересного, записывай в дневник. Возьми будильник — время будешь отмечать.

Не мешкая, Эдик тут же поднялся по лестнице наверх, отомкнул гвоздем замок и через минуту возвратился радостный и возбужденный.

— Порядок! Обзор — лучше не надо! Занимай позицию у окна и наблюдай… А я мигом слетаю… Часы не забудь и тетрадку…

Вот так «порядок»! Чтобы смотреть в узенькое, плоское окошко, придется лечь на пыльный глиняный пол. Да еще под самой крышей. А крыша железная и накалилась на солнце, как сковородка. Ну и жарища! Лопнуть можно. Костя кое-как вытер куском пакли пол, улегся возле окошка, а перед собой положил чистую тетрадь. Сначала он не хотел брать тетрадь — мало ли что Эдька выдумает! А потом решил, что с дневником и в самом деле интересней. И будильник захватил.

Что верно, то верно: Данкина дача была видна как на ладони. И дом, и беседка с прислоненным велосипедом, и качели, и крыльцо. А вот людей — ни души.

Костя терпеливо обождал минут пять — никого. Он зевнул, снял карандашом паутину в верхнем углу окошка. Проворный серый паучок стремглав метнулся вниз и тотчас пропал… Стало совсем скучно. Костя подумал и аккуратно вывел на листке: «Разведданные». А строчкой ниже написал: «11.21. Ничего подозрительного пока не замечено».

На улице показался Митюшка Пузырек. При каждом шаге жир на его толстых ногах и груди подрагивал. А ему все мало: уплетает краюху хлеба, намазанную вареньем. И Косте захотелось. Но пост есть пост, отлучаться нельзя… Куда же толстячок топает? Опять, наверно, к Леньке. Во царь-повелитель! Как зажал всех! Собственного слугу имеет. «Санчо! Снимай майку!»

Курица с выводком желтеньких цыплят, показавшаяся возле Данкиной беседки, заставила Костю улыбнуться: «Возьму и напишу: «Внимание! Приготовиться. Замечена наседка с цыплятами!»

Про курицу он, конечно, писать не стал, однако через минуту в тетрадке появилась запись, уже представлявшая интерес: «11.32. Данка закрыла окно».

Косте это показалось подозрительным. Закрыла окно… А зачем? Ветра на улице нет. И не холодно. Странно.

Теперь Костя не спускал глаз с дачи напротив. Но опять потекли минуты, а чего-нибудь стоящего он не замечал. Костя посмотрел на свои записи. Всего две строчки. Не густо. В кинофильмах про шпионов — там иначе. Разведчики и телефонные разговоры подслушивают, и засекают шпионские радиопередатчики. А фотоаппараты в пуговицах, карманные магнитофоны… Здорово! Не то что у них — лежи и цыплят считай…

Неожиданно до Кости донесся легкий скрип ступенек. Он замер. Кто это?.. Дверь тихонько отворилась. На чердак проскользнул Эдик. Он вытащил из-за пазухи завязанный носовой платок и лег рядом с Костей.