Йозеф Плева - Маленький Бобеш Страница 36

— Постели-ка мне, — сказал вдруг отец мирным голосом.

Мать кинулась стелить постель. Отец сел рядом с дедушкой на черный чемодан и привалился спиной к стене. Бобеш в страхе приоткрыл глаза. Отец сидел, свесив голову на плечо, точно она у него не держалась.

— Я вам этого не спущу… Такая несправедливость… При чем тут я… Несправедливо это… — бормотал отец все тише, пока не умолк. Он, видимо, уснул, потому что сполз всем телом на чемодан, дедушка еле успел подхватить его.

— И бог его знает, что за притча, — сказал дедушка. — Ведь он сроду не пил, никогда пьяным не был. С чего бы это вдруг?..

Вскоре отец спал на постели, бормотал во сне, размахивал руками. Мать, дедушка и бабушка молча сидели за столом. Мать утирала передником слезы, а Бобеш всхлипывал так, что у него грудь едва не разрывалась. Мать все прижимала его к себе.

Гроза начала утихать.

Когда мать укладывала Бобеша спать, он шепотом спросил:

— Мама, что с папой?

— Заболел он.

— А я слышал, как ты говорила, что папа пьяный.

Мать ничего на это не сказала, только поцеловала Бобеша. Он почувствовал, как ему на нос капнула слеза. С носа она скатилась на верхнюю губу. Бобеш слизнул ее и удивился, что слеза соленая. Он вспомнил, как ждал отца и радовался, что покажет ему новый костюм, похвастается пеналом, который подарили дедушка с бабушкой, поговорит с ним, а между тем… И Бобешу опять захотелось плакать, но он побоялся разбудить отца. И плакал потихоньку в подушку, пока не уснул.

Глава 21 ВПЕРВЫЕ В ШКОЛУ

Проснувшись утром, Бобеш, еще лежа в постели, увидел отца, сидевшего рядом с дедушкой в кухне. Дедушка щепал на лучину сосновые поленья. Голова у отца была завязана платком. Полуоткрыв глаза, Бобеш стал наблюдать за ним. Мать в это время готовила завтрак. Бабушка сидела на стуле у окна и что-то чинила. Все молчали, и вид у них был невеселый. Немного погодя дедушка сказал:

— Ну, ничего, Йозеф, не горюй! Какую-нибудь работенку найдешь. Оно, конечно, несправедливо. В тот раз, когда лошади понесли, не ты был виноват. И вчера ты не по своей вине опоздал к утреннему поезду. За это управляющий в ответе. Его дело — следить, приготовлено ли молоко. Тем более что и подвода была наготове, и ты сам.

— Управляющий похуже самого помещика, — заметил отец. — Вечно ему что-нибудь не по нраву, то и знай придирается. Ну, зато уж я ему вчера выложил все, что думал! Теперь вот жалею — надо бы побольше высказать…

После мать объяснила Бобешу, что и как случилось. Отца уволили с работы. В имение прислали протокол и повестку о штрафе — все из-за той истории с лошадьми. Кроме того, утром отец опоздал подвезти молоко к поезду — от этого получился большой убыток. Отец успел бы вовремя управиться, но сначала молоко не приготовили к отправке, а когда он выехал, на дороге скопилось много подвод, потому что у одного возчика рассыпалась поклажа с повозки: он вез кирпичи. Все подводы стояли, пока кирпич не был собран. Отец потом поругался с управляющим, а тот уволил его. Так вот отец остался без дела и заработка. С горя и с досады он выпил вечером лишнего, чего прежде с ним никогда не бывало…

Когда мать проходила мимо постели, Бобеш высунул из-под перины руку и дернул ее за юбку.

— Мама, — шепнул он, — папа все еще злой? Он все сердится?

— Нет, не сердится. Ты, Бобеш, вставай. Пойди на кухню и поздоровайся со всеми.

— Мама, мне все-таки страшновато.

— Не бойся. Потом и обновку отцу покажешь.

Бобеш приподнялся и сел на постели. Долго протирал глаза, вычищал из уголков глаз малюсенькие крошечки и разминал их пальцами. Глядя на них, подумал, откуда только в глазах такое берется. Потом слез с кровати и в одной рубашонке пошел на кухню. Остановившись на пороге, он тихим голоском сказал:

— С добрым утром!

Первым его заметил дедушка:

— А-а, Бобеш! С добрым утром, милок!

Бобеш осмелел и подбежал к дедушке. Отец взглянул на Бобеша, но не по-вчерашнему.

— Поди ко мне, сынок! — мягко сказал он.

Бобеш вопросительно посмотрел на дедушку, как бы спрашивая совета.

— Пойди, пойди к папе, — ободрил его дедушка. Бобеш нерешительно пошел, но, увидев, что отец улыбается, бросился к нему.

— Ну, как спалось? Значит, ты сегодня идешь в школу?

— И ты, папа, пойдешь со мной? — все еще робея, спросил Бобеш.

— Нет, Бобеш, не пойду. Мне нездоровится, голова болит. Мама тебя проводит.

— И сильно у тебя, папа, голова болит?

— Да изрядно.

— Ты на работу не пойдешь?

— Нет, Бобеш, — со вздохом ответил отец, и на лбу у него сбежались морщины…

После завтрака мать раздела Бобеша и стала купать в деревянном корыте. А для Бобеша ничего приятнее не было — уж очень ему нравилось сидеть в теплой воде. Все окружающее представлялось ему необычным, праздничным. Все было словно умытое, даже и воздух был какой-то другой.

Бобешу казалось, будто теперь все заняты только им, дома только о нем и говорят. А день так похож на воскресный, и сам он скоро отправится куда-то далеко-далеко.

Когда Бобеш искупался, мать нарядила его в новый костюм. К своему великому удовольствию, Бобеш наконец показался в нем отцу, и тому понравилось.

Бобеш, правда, при этом подумал, что отец не очень обрадовался. Он почти не улыбался — вот что было досадно. А позже, когда мать зашнуровывала Бобешу ботинки, от него не ускользнуло, как отец заметил:

— Если бы наперед знать, что случится… Может быть, Бобеш проходил бы и в прежнем своем костюмчике, который по праздникам носил.

— Ну, не стоит об этом говорить, отец, уж как-нибудь обойдемся, — возразила мать. — Тут, в городе, иначе нельзя. В деревне, наверное, и в том бы проходил, а здесь приятели сразу по-другому на ребенка смотрят, если он прилично одет.

Бобеш показал отцу и пенал. И тут же вспомнил одну вещь. Ведь он собирался поцеловать отцу руку за новый-то костюм! Подойдя к матери, Бобеш шепотом спросил ее, не сделать ли это сейчас.

— Поди, Бобеш, поди, — улыбаясь, ответила она.

Бобеш пошел к отцу. Тот стоял у окна, заложив руки за спину, и задумчиво смотрел на улицу.

Бобеш поглядел отцу на руки, увидел, какие они потрескавшиеся; ноготь на одном пальце был чудной, искривленный, а пальцы все в морщинах. Бобеш наклонился и легонько поцеловал отцову раскрытую ладонь. Отец вздрогнул и сразу обернулся.

— Ты что, сынок? — удивленно спросил он.

— Папа, дай мне руку!

— А зачем? — засмеялся отец и протянул правую руку с изуродованным ногтем.

Бобеш поцеловал руку и взглянул на отца. Полагалось бы еще сказать: «Большое спасибо, папа, за костюм». Однако Бобеш просто не мог этого выговорить. Он густо покраснел и хотел убежать, но отец взял его на руки. Бобеш посмотрел ему в глаза и заметил, что они все еще мутные, только подобрее и синее, чем вчера.

Потом приоделась и мать. Бобеш давно не видел ее такой нарядной. Верно, она и отцу понравилась, потому что, когда они уходили из дому, отец поцеловал ее и сказал:

— А знаешь, девчушка, ты сегодня особенно красивая.

Бобеша больше всего рассмешило, что отец назвал ее девчушкой.

Дедушка и бабушка попрощались с Бобешем, пожелали ему счастливого пути. Бобеш поцеловал и их и отца.

Они вышли с матерью на улицу и направились в противоположную от вокзала сторону. Бобеш важно вышагивал в своем новом наряде и следил за встречными детьми и взрослыми, смотрят они на него или нет. Но почему-то на Бобеша почти никто не обращал внимания, к его немалой досаде и удивлению. Ведь должны же были люди заметить, что на нем новый костюм! Когда они с матерью дошли до большой площади, Бобеш и сам перестал смотреть на прохожих.

Он припомнил, что однажды уже был тут, когда приезжал из деревни проведать отца в больнице. Теперь площадь показалась ему какой-то другой. Он увидел парусиновые навесы, под ними на прилавках были разложены разные фрукты; овощи, конфеты. При виде конфет у Бобеша слюнки потекли. Но он ни слова не сказал матери о том, что ему хочется конфет. Посреди площади возвышалась огромная колонна, а на самом верху колонны виднелась статуя, кое-где покрытая позолотой, блестевшей на солнце.

— Мама, что вон там наверху, на столбе? Это из золота?

— Нет, Бобеш, это только позолочено.

— А как позолочено?

— Сама статуя из камня, а камень покрыт сверху позолотой, такой, как вот на шоколадках. Только здесь позолота из чистого золота.

— А кто же мог так высоко залезть, чтобы золотить? Неужели так высоко достать могли?

— У них подмостки были или стремянка.

— Ага, такая, как в тот раз, когда меня с крыши снимали, да?

— Вот-вот!

— Ба-а, мама, ты знаешь, что мы забыли?

Мать даже вздрогнула:

— Что забыли?

— Пенал.

— Я уж думала не знаю что, прямо испугалась. Нынче, Бобеш, пенал не понадобится. Тебя учитель только запишет, и мы пойдем домой.