Станислав Востоков - Фрося Коровина Страница 4

Быстро соорудив их из лежащих у дома деревяшек, кузнец для мягкости положил сверху захваченное из дома одеяло и поднес носилки к пострадавшей. Затем вместе с отцом Игнатием он осторожно положил на них старуху.

Хотя Аглая Ермолаевна чувствовала ужасную боль, она даже не пикнула, потому что была настоящей деревенской бабой. Кузнец со священником взяли носилки и понесли к лодке у церкви. Звать доктора из Полево не имело никакого смыла — старуху надо было везти в больницу, где ей могли сделать рентген.

Аглая Ермолаевна глядела на проплывающие мимо избы и думала, что первый раз двигается по деревне в горизонтальном положении. Она, конечно, предполагала, что подобное с ней когда-нибудь произойдет, но что это случится еще при жизни, никак не рассчитывала.

Наконец мужики обогнули церковь, спустились к Тошне и аккуратно устроили носилки в лодке. Отец Игнатий с силой оттолкнулся веслом от берега, и лодка поплыла по направлению к Вологде.

Теперь Аглая Ермолаевна видела только хмурое небо. Глядя на него, она думала, что правильно одела Фросю в теплые вещи. Это главное. А еще она думала, сможет ли деревенский хор в воскресенье петь в клубе без ее нижнего голоса? О том же думал отец Игнатий и, как минимум, еще один человек, который стоял у церкви и смотрел на уплывающую лодку.

Удивительно, конечно, но этим человеком был принципиальный пьяница. Дело в том, что он тоже участвовал в хоре. Отец Игнатий взял туда Никанора, рассчитывая, что хор благотворно повлияет на него. Но поскольку пьяница имел отвратительный, испитый голос, петь ему запрещали, и во время концертов он просто молча открывал и закрывал рот.

Поначалу он даже это умудрялся делать неправильно, поскольку постоянно забывал слова. Тогда отец Игнатий посоветовал Никанору, чтобы тот во время выступлений просто произносил про себя: «Тридцать восемь, тридцать шесть». С тех пор дело пошло на лад — Никанор чинно стоял в последнем ряду и говорил свои «тридцать восемь, тридцать шесть», а все думали, что он поет с остальными. Эти выступления были теми редкими моментами, когда Никанор чувствовал себя полноправным членом общества, и он вовсе не хотел их потерять. Если бы он знал, что порча коснется концертов, то, может быть, вовсе не стал ее наводить.

Вздохнув, пьяница развернулся и пошел по деревне, выпрашивать у кого-нибудь стольник.

Старая школа

После первого же километра Фрося почувствовала, что ей жарко. Она остановилась, сняла куртку и запихнула ее в рюкзак.

«Этим бабушкам только дай, — подумала Фрося, — и они наденут на тебя все, что есть в доме!»

Курица, воспользовавшись остановкой, спрыгнула с багажника и подошла к распаханному полю посмотреть червяков.

— Эй, потом позавтракаешь! — окликнула ее Фрося.

Курица закричала: «Кошмар!», нагнала велосипед и взлетела на багажник.

К середине пути, когда распаханные поля под лен сменились очень похожими на них распаханными полями под картошку, Фрося проснулась окончательно.

«Велосипед — лучшее средство, чтобы взбодриться!» — подумала она и стала размышлять, почему они с бабушкой зовут дядю Филимона дальним родственником?

«Наверное, потому что он живет далеко в лесу, — решила Фрося. — Тогда мои папа с мамой — совсем дальние родственники. Седьмая вода на киселе».

Затем она стала мечтать, что когда-нибудь тоже поселится в лесу и станет жить там с Курицей, как дядя с медведем. И ее все тоже будут бояться. Правда, Курица совсем маленькая и не страшная. Но с годами она наверняка станет больше. И страшнее.

Но потом Фрося подумала, что настолько больших куриц она ни разу не встречала. Поразмыслив над этим обстоятельством, Фрося решила, что это даже хорошо, ведь большую курицу будет трудно возить на велосипеде.

За неровно лежащими полями то возникала, то исчезала Тошня. Потом она приблизилась к дороге, Фрося прогрохотала по деревянному мосту и въехала в Полево.

Школа находилась в первом от реки доме. Это была большая одноэтажная изба, которая строилась, когда в окрестных деревнях жило намного больше детей. Но теперь школа уже не могла занять все здание, поэтому вместе с ней в избе расположился детский сад с единственным воспитанником — четырехлетним Жмыховым и продовольственный магазин. Его продавщица одновременно работала воспитательницей и школьной поварихой.

Изба была сложена из толстых, некрашеных бревен, а дранка на крыше со временем стала топорщиться. От этого школа казалась какой-то лохматой, и Фросе ее все время хотелось причесать. Только она не знала, где взять такую огромную расческу.

Спрыгнув с велосипеда, Фрося прислонила его к крыльцу и поднялась к двери по скрипучим ступенькам. На крыльце стоял весь детский сад в лице дошкольника Жмыхова.

— Привет, — сказала Фрося, — звонок уже был?

— Не-а, — помотал головой Жмыхов. — А у меня во че есть, — он показал огромный болт от трактора.

— Здорово, — ответила Фрося.

Тут из двери вышла тетя Даша в белом халате и протяжно закричала: «Звоно-о-ок!».

Курица, завопив: «Кошмар!», испуганно слетела с крыльца. Но, увидев, что хозяйка входит в избу, закудахтала и бросилась следом.

Идя по коридору, Фрося думала, что школу очень удачно объединили именно с детским садом и магазином. Ведь и воспитатели, и продавцы, и повара работают в белых халатах, поэтому тете Даше не нужно постоянно переодеваться.

Между входами в детский сад и школу коридор украшала доска почета с пожелтевшей фотографией Петухова. Он появился здесь через месяц учебы в первом классе и своими успехами обещал провисеть на доске до самого выпуска.

Глянув на выцветший за два года портрет одноклассника, Фрося дошла до конца коридора и переступила порог школы.

Все уже были в сборе. За двумя первыми партами сидели Петухов и только что прибежавший, взлохмаченный Жмыхов, а за учительским столом — учитель Петр Сергеевич.

— Здравствуйте, — сказала Фрося, садясь за третью первую парту.

— Здравствуй, — ответил Петр Сергеевич. — Выгони, пожалуйста, птицу на улицу. А то Дарья Ивановна жалуется на испачканные полы.

Фрося открыла окно, выпроводила туда недовольно кудахчущую Курицу и снова села.

Учитель надел очки и с улыбкой оглядел класс.

Петр Сергеевич был очень молод. Ему не исполнилось и тридцати. Хотя ученикам он казался почти пожилым. Четыре года назад он выиграл областной конкурс на звание лучшего учителя, после чего отправился работать в глубинку. Однако, приехав в Полево, он обнаружил, что в местной школе нет ни одного ученика, а саму ее собираются закрыть.

Тогда на приписанной к сельсовету машине он объехал все окрестные деревни и нашел четырех дошкольников, включая Жмыхова-младшего. Потом он в перепачканных районной грязью сапогах со списком детей явился в сельсовет, ударил кулаком по столу и потребовал не закрывать школу.

На список и кулак Петра Сергеевича в сельсовете посмотрели с уважением и школу решили оставить. Выбив из начальства деньги на ремонт, учитель собственноручно выкрасил в школе все полы, залатал крышу и починил печь. А на следующий год в первый класс пришли Фрося, Петухов и Жмыхов. Младший брат последнего поступил в открывшийся при школе детский сад.

«Окружающий мир»

— Ребята, — сказал Петр Сергеевич, — начинаем урок «Окружающий мир». Конечно, это занятие следовало бы провести в лесу, как мы делали в прошлый раз, но погода не способствует.

Он поглядел в окно. Следом туда посмотрели ученики. За окном, под низким, хмурым небом, дошкольник Жмыхов показывал Курице свой гигантский болт.

— Да, не способствует, — повторил учитель, возвращая взгляд в школу и встречаясь им со взглядами учеников. — Поэтому сегодня мы поговорим не о нашем районе, а о всей планете. Но для этого нужно включить воображение.

У Фроси и Петухова воображение включилось сразу, а у Жмыхова с некоторым опозданием. При этом оно постоянно соскакивало с планеты на отцовский трактор, откуда брат-дошкольник, по-видимому, и выкрутил болт.

— Природе свойственно меняться, — заметил Петр Сергеевич. — Летом она одна, осенью другая…

Петухов поднял руку и, увидев кивок учителя, встал.

— Это называется сезонными изменениями, — сказал он.

— Правильно, — согласился Петр Сергеевич, — садись. Это изменения, которые мы можем увидеть. Но проследить, как природа менялась на протяжении миллионов лет нам не дано. Мы это можем только представить. — Учитель на секунду прикрыл глаза, видимо, тоже включая воображение. — В ходе ее истории возникали и исчезали самые разные животные: динозавры, саблезубые тигры, мамонты. А затем появился, — Петр Сергеевич встал, — человек.

Фросе представился первый человек, очень похожий на Петра Сергеевича, только без пиджака и очков.