Андрей Жвалевский - Смерть мертвым душам! Страница 4

— Не-е-ет! — зловеще прошипела страшная долговязая сущность и убрала под черный капюшон непослушную рыжую прядь. — Сегодня особенная ночь. Ночь, когда читатели…

— Самые вкусные, — перебила ее вторая сущность, маленькая и шустрая.

Первая сущность захихикала. Восьмиклассники неуверенно улыбнулись.

— Но вы не волнуйтесь, — успокоила их первая сущность, — мы сытые.

— Пока… — добавила вторая.

— Заходите!!! — прокричала первая и распахнула дверь. Сегодня библиотеку было не узнать. Собственно, о том, что это была библиотека, а не пещера ужасов, можно было догадаться только по плакату над дверью: «В библиотеке № 1 — БИБЛИОНОЧЬ».

Вчера допоздна по всем комнатам развешивали руки мертвецов из оторванных рукавов, паутину из лески, отрубленные головы (набитые тряпками раскрашенные чулки) и вампирьи клыки (единственное, что пришлось покупать).

Кира в роли долговязой бесформенной сущности водила слегка обалдевших восьмиклассников ведьминскими кругами. По ее задумке круги следовало нарисовать кровью… в смысле, суриком, но Елена Степановна стала насмерть.

— Это вонь! Это химия! Это… краска! Вы хотите, чтобы дети измазали все книги?!

Поэтому круги были выложены красным шнуром. А кое-где белым, но не простым. В середине похода мелкая сущность (Валя) метнулась к выключателю и одним щелчком погрузила библиотеку во мрак. У Киры в руках блеснул болотным огоньком ультрафиолетовый фонарик — и девчонки весело завизжали. Шнуры у них под ногами засияли, как лампочки.

Кира повела фонариком по стенам — и визг повторился: мертвенно-синий луч выхватывал из темноты зловещие знаки и надписи на таинственных, явно древних языках.

«Намазала все-таки, — вздохнула Елена Степановна. — Не суриком, так дрянью какой-то светящейся. Фосфором, что ли?»

От расстройства сердце у старого библиотекаря заныло. Она отправилась за валерьянкой в свой кабинет.

Но и после валерьянки сердце продолжало побаливать. И кончики пальцев покалывало.

Елена Степановна прислушалась. Заунывный голос Киры перемежался со звонкой скороговоркой Вали:

— Я вызываю второй том «Мертвых душ»!

— «Мертвые души», здесь ли вы?

Раздался тихий стук. Девчонки привычно завизжали. Кира не дала им разгуляться.

— Спасибо тебе, что пришел, второй том! Что ты хочешь сказать нам?

Стук стал рваным, с большими паузами.

— О! Это он нам азбукой Морзе сигналы подает! Давайте записывать, — предложила Валя.

В читальном зале словно заработал аккуратный дятел. Елена Степановна невольно напрягла слух, хотя азбуку Морзе не знала даже на уровне SOS.

И тут к далекому «дятлу» примешался другой звук, утробный и низкий, на самом пороге слышимости. Елена Степановна замерла. Стук из читального зала казался теперь родным и безопасным. Утробное рычание становилось не то чтобы громче, оно звучало все призывнее. Черная тень начала сгущаться там, куда заведующая поставила пузырек.

Только теперь Елена Степановна сообразила, что почему-то не включила свет в своем кабинете. Она судорожно ткнула рукой в выключатель…

На столе, катая лапой бутылочку валерьянки, урчал библиотечный кот Афанасий.

Елена Степановна подавила в себе желание отодрать за уши наглую тварь и снова прислушалась.

— Мы поняли тебя, о мертвая книга! — в голосе Киры гудели почти такие же нотки, как и у Афанасия.

— Мы записали все буквы! — вторила ей Валя. — П, Р, О, Ч, И, Т, А, Й, Т, Е, П, Е, Р, В, Ы, Й, Т, О, М.

— Он говорит, чтоб первый том прочитали, — пояснила Кира голосом угрожающим, но вполне бытовым. — А не то будет он являться к вам по ночам до скончания века… Кого еще вызовем?

Кот вдруг насторожился и бесшумно исчез. В читальном зале поднялся галдеж, и Елена Степановна не стала слушать дальше. Она тяжело опустилась на стул. Руки дрожали, зуб на зуб не попадал.

— Пусть дети поразвлекаются, — убеждала она себя, — ведь ничего страшного не произойдет. А я завтра уберусь, и все будет как раньше…

Но в глубине души Елена Степановна догадывалась, что «как раньше» уже не будет. Никогда.

Междуглавие 6

Ужас

Книгам стало холодно. Даже основательные тома энциклопедий словно съежились. Потрепанные собрания сочинений зябко кутались в переплеты. Академическое издание Пушкина успокаивало книжечку пушкинских сказок:

— Ничего… Бояться не нужно… Люди просто валяют дурака. Ты же их знаешь! Вот уйдут — и все станет как было.

Книжечка прижималась к обложке большой книги и чувствовала, как та вздрагивает.

— А если они начнут мстить?

— За что? — спросил Философский словарь из шкафа напротив. — Не мы же их сожгли!

И все невольно покосились на полку с собранием сочинений Гоголя.

— Пусть только попробуют, — заявил заклеенный в семи местах Ильф-и-Петров. — Нас много! Если что…

Он не договорил.

Похолодало так резко, как будто кто-то распахнул окна и свежий весенний воздух ворвался в библиотеку с улицы. В недрах библиотеки раздался утробный вой Афанасия.

Глава 7

Мерцающий том

После кошмара, который помощница назвала «Библионочью», Елена Степановна долго приходила в себя. Ее бросало то в жар, то в холод, то вдруг хотелось сесть и ничего не делать. От стресса обычно помогал Афанасий, который позволял себя гладить и чесать до полного умиротворения, но кот куда-то запропастился.

Чтобы взбодриться, она решила почитать что-нибудь из старого и доброго. Классику, например. Да хотя бы Чехова!

Елена Степановна с трудом вытащила из тесных рядов «Толстого и тонкого». У нее самой была когда-то такая, она по ней читать училась, у бабушки. И, поскольку книжек у Лениной бабушки было совсем немного, «Толстого и тонкого» Леночка перечитала раз пятьсот и в детстве могла цитировать с любого места.

«Интересно, — подумала она, — сейчас получится?»

Елена Степановна открыла наугад и прочитала:

«— А Гоголя?

— Гоголя? Гм!.. Гоголя… Нет, не читал!

— Иван Матвеевич! И вам не совестно? Ай, ай! Такой хороший вы малый, так много в вас оригинального, и вдруг… Даже Гоголя не читали! Извольте прочесть!»[7]

Елена Степановна нахмурилась. Она вообще не помнила такого текста в любимой книжке своего детства. То ли из головы вылетел, то ли издание другое. Она еще раз, уже внимательно, рассмотрела обложку. Лица Толстого и Тонкого из-за множества наложенных на них скотчевых заплаток казались сморщенными в какой-то мучительной гримасе. Как будто силились что-то сказать — и не могли.

«Что же книга хочет мне сообщить? — Елена Степановна потерла лоб. — Чехов советует читать Гоголя… Классик за классика. Чтобы я больше читала классику?»

Лица на обложке свело, как от уксуса.

«Или другие должны читать классику? Или что-то конкретно про Гоголя?»

Она подняла глаза, разыскивая на полках собрание сочинений Николая Васильевича. Где-то оно было. В четырнадцати томах… Ага! Вон они! Тоже почему-то в самом углу.

Она механически пересчитала корешки, цифры на которых затерлись от времени… Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать… Елена Степановна вздрогнула — ведь точно было четырнадцать. Откуда взялся пятнадцатый? Что там может быть, в этом пятнадцатом?

Или показалось?

Она снова пересчитала — четырнадцать. Елена Степановна с облегчением вернулась за стол, но верхняя полка то и дело притягивала взгляд. Библиотекарь переборола свою неприязнь к практикантке и как можно небрежнее попросила:

— Кира! Будьте любезны, пересчитайте, сколько томов в собрании сочинений Гоголя?

— Четырнадцать! — тут же ответила Кира, которая была занята важным делом: смывала светящуюся краску со стен.

— А вы все-таки проверьте!

Кира удивленно отложила тряпку и направилась к полкам. Елена Степановна напряглась, прислушиваясь.

— Десять, одиннадцать, — донесся до нее голос помощницы, — двенадцать, тринадцать, четырнадцать… пятнадцать!

Сердце Елены Степановны ухнуло куда-то в желудок. Она не выдержала и несолидным полубегом бросилась к Кире.

К ее ужасу, та уже держала в руках томик с числом 15 на обложке.

— Ничего себе! — у Киры глаза полезли на лоб. — Это же… второй том «Мертвых душ»!

Елене Степановне стало мучительно страшно.

— Вы перепутали! — заявила заведующая библиотекой, отняла книгу, но заглядывать на страницы не стала, сразу захлопнула и вернула в строй собратьев.

— Да не перепутала я! — Кира горела энтузиазмом. — Это точно второй том! Мы его вчера вызвали — он и появился! Вы сами посмотрите!

Кира протянула руку к собранию сочинений Гоголя и удивленно отдернула ее.