Владислав Крапивин - Рассказы Страница 4

Тоник подумал о чудовищах и покосился на кота. Вовремя вспомнил. Аркашка открыл оба глаза. Полосатый хвост его тихо вздрагивал от охотничьего азарта. Аркашка увидел жука!

Тоник пальцем сбросил «путешественника» в траву, а коту показал язык. Аркашка с досады зажмурил оба глаза. А жук скрылся в траве. Наверное, сидел под лопухами и думал о непонятной силе, которая швырнула его с высокой горы. Будет о чём рассказать друзьям насекомым!..

Край тени, пока Тоник наблюдал за жуком, сполз с кирпичного обломка и почти коснулся бумажного обрывка. Тень делалась всё короче, освобождая место для солнца. И вдруг самый храбрый луч, который дальше других забрался в траву, заблестел на чём-то серебристом.

Тоник не успел даже заинтересоваться, что это там загорелось под солнцем. Он сразу вспомнил, как увидел такой же серебряный блеск в густом лесу.

Это случилось в начале лета. Тоника и ещё многих третьеклассников должны были принимать в пионеры. Сбор дружины решили сделать необычным, провести его в лесу. Кончался май, и вокруг широких полян празднично шумели светлые берёзки.

Тоник рано проснулся в то утро.

Но, как назло, договорился он идти на сбор вместе с Тимкой, и поэтому случилась беда.

Тимка слишком долго собирался. Он сначала чистил ботинки, потом искал фуражку, хотя можно было идти и без неё. Тоник нетерпеливо ёрзал на стуле, а Тимка вытаскивал фуражку из-за шкафа шваброй и говорил:

— Успеем. Ещё даже рано придём.

Он совсем не волновался, этот Тимка, потому что его приняли в пионеры два года назад.

И они опоздали в школу, где перед походом в лес собиралась дружина.

Это была такая беда, с которой справиться невозможно. Ссутулившись, Тоник отвернулся к стене и стал отковыривать ногтем масляную краску.

В непривычной тишине пустого коридора чётко тикали часы. Часам всё равно, если даже у человека громадное несчастье.

— Слёзки на колёсиках. Подумаешь… — сердито сказал Тимка. — А ну, айда бегом! Дорогу-то я знаю.

Тоник помнит огородные плети и рыхлые гряды на окраине, через которые он с Тимкой мчался напрямик. Ещё помнит зелёное поле и дальнюю стену леса. Лес был всё ближе и ближе. И, наконец, обступил их со всех сторон.

Ребята отдыхали и бежали снова. И над вершинами сосен, не отставая от Тоника и Тимки, мчались белые облака.

Но вот за ручьём, у опушки берёзовой рощицы, затерялась последняя тропинка. И пришлось остановиться.

— Подумаешь… — снова сказал Тимка. Но больше ничего не сказал. Тоник отвернулся от него. Было тихо в лесу. Облака неподвижно стояли над деревьями. Солнце насквозь просвечивало молодые листики и блестело у Тоника на ресницах. А потом из-за деревьев ударил в глаза другой, яркий серебряный блеск. Тоник невольно взглянул туда из-под ладони и сразу вскочил.

И облака снова помчались над вершинами деревьев, а потом остановились над широкой поляной. На поляне большим квадратом выстроилась дружина, а в середине этого квадрата стоял горнист Васька Серёгин и готовился протрубить сигнал «слушайте все!» Солнце ослепительно горело на венчике горна…

И сейчас, когда что-то засверкало в зелени серебряным блеском, Тоник вспомнил этот самый хороший день.

Но что же там в траве? Он хочет встать и посмотреть, но тут вырастает и разбегается по всему двору мягкая серая тень. Тоник поднимает голову. Маленькое облако набежало на солнце. У облака тёмная серединка и лохматые, жёлтые от просвечивающих лучей края. Рядом с ним стоят в небе два других облачка, поменьше.

— Облака, облака… — шепчет Тоник, и вдруг сами собой добавляются несколько слов: — Вы лохматые бока…

Почему-то вспоминает сразу же Тоник, как ещё прошлым летом неожиданно у него сложились строчки про голубей, улетающих к солнцу. Он прибавляет их к новым строчкам про облака, и получается не то песенка, не то считалка:

Облака, облака,Вы лохматые бока,К солнцу не летите!Все вы там сгорите…

И облака, испугавшись, уходят от солнца. Серебряный блеск острым лучиком снова покалывает глаза. Тоник вскакивает и раздвигает стебли лебеды.

Там лежит жестяной пропеллер. Знакомый пропеллер-вертолёт, который Тоник недавно вырезал из блестящей консервной банки. Нашёлся!

Но тут будто снова тень ложится на землю. Только это не тень. Солнце светит по-прежнему. Просто убегает от Тоника хорошее настроение. Ведь из-за пропеллера поссорился он с Петькой. Значит, зря поссорился.

Два дня назад Тоник и Петька запускали «вертолёт» с нехитрого сооружения из катушки для ниток и палочки. Дёрнешь за нитку пропеллер срывается с места и с жужжанием летит на другой конец двора. И вот один раз «вертолёт» упал в траву, а недалеко стоял Петькин брат Клякса. Встав на четвереньки, пошарил Клякса в траве, поднялся и сказал:

— Нету.

Тоник с Петькой поискали и тоже не нашли. И показалось Тонику, что глаза у Кляксы блестят как-то подозрительно.

— Клякса, говори сразу! — потребовал он. — Стянул вертолёт?

— Нету, — повторил Клякса.

— Лучше отдай, а то получишь сейчас, — вмешался Петька.

Клякса переступил с ноги на ногу и заморгал:

— Нету же его…

— Не брал он, — уверенно произнёс Петька. — Если он врёт, то не моргает, а просто сопит.

— Он и сейчас сопел, — настаивал Тоник. — Он под рубашку сунул вертолёт. Дай-ка, посмотрю.

Но Петька не дал.

— Думаешь, все жулики, да?

— Я не думаю… А Клякса жулик. Камеру от футбола кто стянул? Он стянул и гвоздём пропорол.

Это была правда, но Петька обиделся за Кляксу. Хоть Клякса и рёва, а всё равно брат.

— Может, ты сам и пропорол, — нахально заявил Петька.

Драки не случилось, потому что Петька почти на два года младше Тоника. Так всегда. Кто бы не ссорился здесь, драк не бывает: силы у всех разные. Тимка больше Тоника, Римка — девчонка и связываться с ней вообще не стоит, хотя сама она бывает не прочь. В общем, как ни поверни, ничего не выйдет. Только иногда Петька треснет Кляксу по затылку, но это их дело, семейное.

Вот и сейчас Петька знал, что драки не будет, и говорил нахальные вещи. Может быть, Тоник и дал бы ему всё-таки один раз, но пришла во двор Римка.

— Вот базар! — вмешалась она. — Ты, Антон, взял бы да вырезал новый пропеллер. Долго тебе, что ли?

Это она правду сказала: недолго. Но уже не хотелось заниматься «вертолётами». Скучно…

Так они с Петькой и разошлись. И теперь не поймёшь толком, в ссоре они или нет. А если говорить честно, то, конечно, в ссоре. Когда вся компания вместе, то вроде бы они и не ругались. А как вдвоём останутся — в разные стороны.

Тоник держит на ладони пропеллер и думает, что надо мириться с Петькой. Подойти к нему и сказать, что «вертолёт» нашёлся… а камеру проткнул всё-таки Клякса. И всё будет в порядке…

— Антон! Долго нам тебя ждать?! — слышен мамин голос. Тоник вздрагивает от неожиданности. Край тени уже переполз через бумажный клочок, и минута, конечно, прошла. Она, оказывается, большая, эта минута. Тоник вон сколько успел за неё! Спас от гибели великого путешественника. Вспомнил про самый хороший день. Сочинил не то считалку, не то песенку про облака. И с Петькой решил помириться…

Раскинув крыльями руки и жужжа, как самолётный мотор, Тоник летит «на заправку». О минуте, проведённой на скамейке, он уже забыл. Впереди сегодня ещё много разных минут: то ясных, как синее небо, то затуманенных тенью набежавшего облака, то радостных, как солнечный блеск сигнальной трубы.

— Нытик, — сказал Тимка.

— Трус, — добавил Тоник.

— Ты бы хоть воспитывал его, Петька, — вздохнула Римка. — Ему через год в школу идти, а он только реветь умеет.

— Сами попробуйте. Я вчера воспитывал. Меня за это в угол поставили… Как дошкольника какого-то.

Это воспоминание так расстроило Петьку, что он даже хотел треснуть Кляксу по затылку. Но тот догадался и пересел на край поленницы.

— Воспитаешь такого, — проворчал Тимка. — Всего на свете боится, даже каких-то паршивых гусаков.

Клякса обиженно покосился на ребят, но ничего не сказал. Это была правда. Гусей Клякса боялся даже пуще, чем грозы или пчёл.

Этих зловредных птиц завела соседка, Нелли Прокопьевна. Она недавно вышла на пенсию и решила заняться птицеводством. С тех пор началась для Кляксы совсем скверная жизнь. Гусаки его возненавидели. Неизвестно за что, просто загадка какая-то.

Как только Клякса выходил на крыльцо, гуси вытягивали шеи и хищно шипели. Потом они медленно переходили в наступление. Большой светло-серый гусак шёл в лобовую атаку, а белый, который был поменьше, обходил Кляксу с левого фланга. Конечно, Клякса ревел и пускался в бегство.

Всем опротивело Кляксино нытьё.

— Хватит! — сказала Римка. — Клякса! Ты должен перейти рубикон.