Гюнтер Гёрлих - Пропавший компас Страница 4

КРУГ ПОДОЗРИТЕЛЬНЫХ ЛИЦ

Хорошая скамейка была у ворот: сиди себе на ней хоть до вечера и думай, пока не надоест, здесь и в полдень не бывает солнца.

Марина сидела молча. Она только изредка что-то шептала про себя, но потом хмурилась и качала головой.

— Что ты там бормочешь? — спросил Андре. — Говори громче!

Марина вскинула голову.

— Напрасная затея, Андре. Некого мне подозревать! Здесь кругом живут хорошие люди. Правда, наш сосед, дядя Антон, как-то раз кинул палку в бабушкиных кур. Бабушка тогда хорошенько его отчитала. Или еще старушка соседка иногда ворчит, что от нашей трубы слишком много дыма. Но ворчит она вот уже тридцать лет. Бабушка говорит: если бы старушка не ворчала, наверное, вскорости бы и умерла. Как-никак ей восемьдесят лет. Но когда у бабушки день рождения, все соседи приходят к нам в гости: и Дядя Антон, и старушка. И все пьют яблочное вино и поют песни.

— Подозревать поначалу надо всех, — важно объявил Андре.

— Всех? — изумилась Марина. — Всех жителей нашего поселка? Ну знаешь, тогда нам и целой жизни не хватит! А тебе потребуется в помощь все полицейское управление.

— Не болтай ерунду! — наставительно проговорил Андре. — Уголовная полиция всегда следует этому правилу. Нельзя упустить ни одной ниточки!

— Ах, вот оно что! — Марина снова уставилась в землю.

Оба теперь молча сидели, глядя себе под ноги, и, может, «великий следователь» Андре так и отказался бы от своей затеи, если бы не случай, один из тех, что часто встречаются в жизни, и особенно при расследовании преступлений.

Подъехал большой, голубой с белым, молоковоз. Андре с первого взгляда определил, что это новый трехосный фургон. Огромная цистерна вмещала тысячи литров молока.

— Что-то пить хочется, — сказала Марина.

Андре кивнул в сторону молоковоза.

— Может, пососем молочка?

— Попробуй, — ответила Марина. — Тебя Эдди тут же и прихлопнет!

Огромная машина легко развернулась, и Андре подивился мастерской работе шофера. Надо уметь отлично водить машину, чтобы так управлять тяжелой, неповоротливой трехоской. Дверца распахнулась, и шофер спрыгнул на землю — светловолосый верзила в короткой кожаной куртке, которая, казалось, вот-вот лопнет по швам. Кожаные штаны на нем блестели, как и у всех, кому приходится копаться в моторе, иметь дело с машинным маслом и смазкой. Верзила потянулся и с силой захлопнул дверцу.

— Видишь, какая у него походка! Прямо как у боксера! — сказала Марина.

Андре подумал: «Ничего особенного, просто он ходит, как человек, который долго сидел за рулем, левую ногу держал на сцеплении, а правую — на тормозе или акселераторе. Но стоит ли спорить с Мариной? Что она понимает в таких вещах!»

Эдди открыл другую дверцу, запустил руки в кабину и извлек оттуда… девушку. Вот это силища! Девушка, смеясь, барахталась в его объятиях. Эдди бережно опустил ее на тротуар. На ней было пестрое летнее платье, казавшееся таким легким и праздничным рядом с кожаной курткой ее спутника. Девушка пригладила длинные волосы.

— Это, наверно, его невеста, — сказала Марина. — Я ее в первый раз вижу. Смотри, какие у нее длинные волосы! Вот, наверно, мешаются…

И Марина затеребила свои короткие пряди.

— А ты тоже хотела бы отпустить длинные волосы? — спросил Андре.

Марина смерила его сердитым взглядом.

— Я еще с ума не сошла! Стой тогда целый день перед зеркалом. Даже мама и та коротко подстриглась. Она говорит, что теперь экономит целый час на прическе. А уж у мамы такие были красивые волосы, длинные-предлинные…

— И у моей мамы короткая стрижка, — примирительно заметил Андре.

— Ну вот видишь! — обрадовалась Марина.

Эдди отдал своей невесте потертый портфель и сетку, набитую доверху продуктами. Потом обошел молоковоз, проверил запоры, потрогал какой-то кабель и, постукав ногой по мощным шинам, торопливо вытер тряпкой брызги со сверкающего хромированного радиатора.

Невеста терпеливо дожидалась его. Наконец Эдди быстро шагнул к ней и отобрал у нее и портфель и сетку. Они немного поспорили, кому нести сетку, но верх одержал, конечно, силач Эдди. Потом оба направились к зеленым воротам поселка.

Девушка смеялась, а вот у Эдди вид был усталый. Никто из них не заметил ребят, наблюдавших за ними со скамейки.

— У его невесты глаза такие же, как у тебя, — удивленно проговорил Андре, — будто вы с ней сестры.

Марина была поражена. Вот жаль, что у нее нет под рукой зеркальца!

— Такие же глаза… Скажешь тоже!

— А ты поглядись в мои! Увидишь там свое отражение! — предложил Андре.

И Марина стала разглядывать свое отражение в глазах Андре.

— Ничего не видно! Выдумаешь тоже. Я там просто малюсенькая точка.

В эту минуту Эдди с невестой скрылись из виду. Дети слышали только скрип шагов по усыпанной шлаком дороге.

Марина вдруг проговорила:

— Слушай, Андре, а что я про Эдди знаю! Он ведь в тюрьме сидел!

Тут Марина испуганно смолкла и закрыла рот рукой. Андре встрепенулся:

— В тюрьме?..

— Да… — прошептала Марина. — А живет он через два дома от нас.

Андре вскочил и подбежал к воротам. Эдди и его невеста шагали по дороге. Девушка едва доставала ему до плеча. Вдруг оба свернули в сторону и скрылись из виду где-то по соседству с домом бабушки Бухгольц.

Андре перевел взгляд на молоковоз, сверкавший на солнце, и медленно побрел назад, к скамейке. Марина молча смотрела на него. Но он старался не встречаться с ней взглядом.

Ссутулившись, он присел на скамейку.

— Короче, Эдди первый в списке подозрительных лиц, — сказал Андре.

— Да, — нерешительно ответила Марина. Но тут же громко добавила: — А что я про него знаю…

— Что ты знаешь? — нетерпеливо переспросил Андре.

А ведь как лихо Эдди развернул тяжелый молоковоз!

— И здешние все знают, — сказала Марина, — только это было очень давно. Сама я плохо помню эту историю. Я тогда совсем маленькая была. Это уж мне бабушка потом все рассказала. Помню только, подъехал вечером полицейский патруль. Ну и крику тогда было!.. Из машины выскочили полицейские, распахнули калитку и бросились к дому Эдди. А во дворе как раз был он сам и с ним еще двое ребят. Завидев полицейских, ребята, конечно, сразу присмирели, а вот Эдди схватил полено и давай отбиваться! Ему тогда только исполнилось пятнадцать, но он был уже почти такой же здоровенный, как сейчас. Ну и злой же он был! У него даже лицо все перекосилось — не захочешь, а испугаешься. Все-таки полицейские схватили Эдди, и тут прибежала его мать. Она вцепилась в сына и не давала увести.

«За что вы его? — кричала она. — Что он такого сделал?»

Тут начальник патруля громко сказал:

«А ведь ваш сынок наделал дел. Вы, мамаша, сами видели — он и с нами драку затеял. Вот так фрукт! Хоть вы мать ему, но поверьте: грехов у него хватает. Эти мальчишки обчистили пять автомашин на стоянке. Да еще сбили с ног сторожа. Это старого-то человека! Он теперь в больнице лежит с сотрясением мозга. Что, мало, по-вашему?»

Мать Эдди больше не кричала. Полицейские повели ребят к машине. Мать молча глядела, как ее сына втолкнули в кузов.

Машину уже обступила толпа, люди взволнованно переговаривались между собой. Эдди отвернулся: он ни на кого не хотел смотреть, даже на мать.

Бабушка тогда сказала:

«Пойдем, нечего нам тут делать. Матери и без того тяжко. Подумать только, такой был славный парнишка…»

За зеленой полицейской машиной взметнулось облако пыли: лето в тот год стояло жаркое, сухое…

Я никак не могла этого забыть, — продолжала Марина. — Эдди так злобно взглянул на нас, когда машина тронулась с места. Я сразу разревелась, и бабушка долго меня утешала…

Андре молчал.

Сколько же лет прошло с тех пор? Кажется, десять. Немалый срок? Да, совсем немалый.

— Знаешь, у Эдди в сарае настоящая мастерская. Он там без конца возится с мотоциклом. Потому и загородил сарай кустами.

— Придется нам туда заглянуть! — сказал Андре.

Дети снова умолкли, оба заметно приуныли.

Вдруг перед ними, как из-под земли, появилась Маринина бабушка.

— Ой, бабушка! — вскрикнула Марина от неожиданности. — Ты что, на цыпочках к нам подкралась?

Бабушка Бухгольц была маленького роста и худенькая. Собираясь за пенсией, она принарядилась, надела темное платье с цветочками. Но больше всего ее красили белоснежные волосы.

— Я же не индеец, — сказала бабушка. — Просто вы так задумались о чем-то, что ничего не видите и не слышите. Вы, верно, совсем разомлели от жары? А-а-а, так ты опять к нам приехал, Андре?

Мальчик удивился, что старая женщина помнит его имя.

— Я ему про компас уже рассказала, — объявила Марина.

Лицо бабушки Бухгольц помрачнело.

— Ну, вор от этого не разбогатеет… Вот что, я уже проголодалась. Марина, ты сварила картошку?