Памела Трэверс - Мэри Поппинс и соседний дом Страница 4

— Мир и благословение тебе, Люти! — сердечно воскликнул мистер Бэнкс. — Добро пожаловать! Вот тут есть дырка в заборе, и ты можешь лазить через нее к нам в гости — мои дети будут очень рады — верно, Джейн и Майкл?

— О, да! — восторженно выдохнули они. Это было лучше, чем обезьянка или кенгуру. Это был новый друг, новый товарищ по играм!

— Джордж! — окрик мисс Эндрю прозвучал, как удар кнута. — Будь добр не вмешиваться в мои дела! Люти здесь для того, чтобы трудиться, а не играть. Ему нужно готовить уроки, варить овсянку — мы будем есть овсянку, это очень питательно — и отмерять мои лекарства. Я хочу, чтоб Люти не посрамил меня, когда вернется на свой остров, — он должен стать врачом или учителем и приносить пользу. Так что мы намерены усердно заниматься. А для отдыха, раз в месяц, он и я — вместе, Джордж! — будем наносить вам короткий визит. Так что иди разбуди своего человека, и пусть он живо починит забор — чтоб никаких дырок и шмыганий взад-вперед! Багаж доставлен в целости?

Она повернулась к запыхавшемуся кэбмену и протянула ему монету.

— Бери портфель с лекарствами, Люти, мы идем осматривать дом!

Она тяжело зашагала к номеру восемнадцатому, и Люти, бросив последний взгляд на Джейн и Майкла — они не смогли бы сказать, грустный или веселый, — засеменил следом со своей ношей. Входная дверь с треском захлопнулась за ними.

Дети посмотрели на Мэри Поппинс. Она одна казалась веселой и невозмутимой — только теперь ее улыбка стала таинственной, будто она делилась сама с собой каким-то секретом…

— Пора пить чай! — отрывисто сказала Мэри Поппинс, толкая коляску к дому. — А потом, может быть сыграем в людо[3].

Джейн и Майкл любили играть в людо. Но сегодня игра совсем не занимала их. Мысли их были далеко. Дети едва двигались, неотрывно думая о мальчике с золотистой кожей, который появился лишь на мгновенье и сразу же был v них отнят.

— Бедный ребенок! — прошептала миссис Бэнкс, глядя на мужа полными слез глазами.

— Я же говорил, что она — Божеское наказание! — мистер Бэнкс тяжело вздохнул и направился к куче тряпья на газоне, чтобы разбудить спящего садовника.

Все обитатели переулка, которые наблюдали сцену прибытия, прильнув к своим калиткам, стали тихо расходиться по домам. Дом № 18 больше не принадлежал им. Говорить было не о чем.

Переулок погрузился в молчание. Только где-то вдалеке покрикивал Парковый Сторож: «Соблюдайте правила! Бросайте мусор в урны!» да Робертсон Эй громко зевал, прилаживая доску и ударяя молотком по гвоздю. Закончив работу, он соскользнул на траву и тут же снова уснул.

Гвоздь же тем временем выпал, доска отскочила, и дыра в заборе благополучно осталась в своем первозданном виде.

3

На следующее утро, когда солнце начало подниматься над вершинами деревьев, Вишневый переулок мирно спал — даже птицы не шевелились на ветках.

Однако какое-то движение все же происходило. Джейн с яблоком, а Майкл с бананом в руках на цыпочках продвигались по детской, осторожно обходя раскладушку со спящей Мэри Поппинс — такой опрятной и безукоризненной, словно и она и кровать были выставлены в витрине.

Они торжествующе улыбнулись друг другу: не заметила! Но в это время Мэри Поппинс открыла глаза, и синий взгляд пригвоздил их к месту.

— И что это значит, хотела бы я знать?

Дети вздрогнули. Все-таки проснулась!

— Но Мэри Поппинс! — торопливо начал Майкл. — Как бы вам понравилось есть одну овсянку?

Он смотрел на нее с упреком, — Мы думали, Мэри Поппинс, — попыталась объяснить Джейн. — Мы думали положить немного еды у дырки в заборе (она мотнула головой в сторону дома № 18), и Люти мог бы прийти и найти это…

Мэри Поппинс не сказала ни слова. Она безмолвно поднялась с кровати — как статуя, не оставив ни малейшей примятости. Ее волосы были заплетены в косу, а ночная рубашка ниспадала ровными складками. Она указала рукой на дверь:

— Принесите мою сумку — она висит на дверной ручке.

Джейн и Майкл поспешно кинулись выполнять приказание. Пошарив в кармашке, Мэри Поппинс извлекла плитку шоколада и молча протянула ее детям. Майкл кинулся к ней и обнял изо всех сил, чувствуя, как ее коса щекочет ему ухо.

— Осмелюсь напомнить, Майкл Бэнкс, что я не игрушечный медведь!

— Игрушечный медведь может быть у кого угодно. А у нас есть вы, Мэри Поппинс! — сказала Джейн.

— В самом деле? — презрительно фыркнула та, освобождаясь из объятий Майкла. — А теперь марш вниз, и потише — не перебудите весь дом.

И она вытолкала детей за дверь и бесшумно закрыла ее за ними.

Все кругом было погружено в сон, когда они крались по дому, скользили по лестнице и бесшумно пробирались через сад.

Ни звука не доносилось из дома № 18, когда дети клали фрукты и шоколад возле выломанной доски.

И ни звука не доносилось из него все утро, пока они играли в саду среди цветов и деревьев. Потом Мэри Поппинс позвала их обедать. Но даже после обеда, когда они снова спустились в сад, банан, яблоко и шоколадная плитка оставались на прежнем месте.

И вдруг, когда они уже повернулись, чтобы уйти, тишину потряс чудовищный звук — странный, ритмичный рокот, не затихая, раздавался из дома № 18. Он разносился по всему переулку, и дом, казалось, вздрагивал до самого основания.

Леди из дома № 19, будучи особой нервического склада, решила, что началось извержение вулкана. Мистер Двадцать утверждал, что звук весьма напоминает рычанье льва.

Джейн и Майкл вели наблюдение с верхушки грушевого дерева на заднем дворе — они не сомневались, что, чем бы ни был этот странный звук, дальше непременно должно произойти что-то интересное.

Они не ошиблись.

Входная дверь дома № 18 отворилась, и из нее выскользнула маленькая фигурка, настороженно озираясь по сторонам. Медленно обойдя вокруг дома, мальчик приблизился к дырке в заборе и осторожно потрогал вытянутым пальцем фрукты и шоколад.

— Это тебе! — крикнула Джейн, торопливо слезая с дерева вслед за Майклом.

Люти поднял глаза, и широкая улыбка, как солнце, озарила его лицо.

— Мир и благословение! — застенчиво прошептал он, склонив голову набок и прислушиваясь к странному рокоту.

— Миссэндра спит после обеда, с двух до трех, — сообщил он. — Вот я и вышел посмотреть, что здесь лежит.

Значит, это был не вулкан и даже не лев. Загадочный грохот оказался всего-навсего храпом мисс Эндрю.

— Фрукты от нас с Джейн, — сказал Майкл, — а шоколад от Мэри Поппинс.

— Мэри Поппинс? — Люти повторил имя про себя, как будто вспоминая что-то давно забытое.

— Вон она! — и Майкл кивнул в ту сторону, где Мэри Поппинс стояла под грушевым деревом, качая коляску с Аннабел.

— Мир и благословение ей, — сказал Люти и помахал рукой в сторону высокой фигуры, увенчанной шляпкой с большой чайной розой. — Я спрячу эти дары в карманы, чтобы съесть их ночью, в кровати. Миссэндра ест только овсянку.

— А какая у тебя кровать? — спросила Джейн, которой было интересно решительно все, что касалось дома № 18.

— Слишком мягкая. На моем острове вообще нет кроватей. Мы спим на циновках, которые мама плетет из листьев кокосовой пальмы.

— Тогда ты можешь спать на полу, — заметил Майкл. — Это будет почти то же самое.

— Нет, я должен делать так, как хочет Миссэндра. Отмерять и смешивать ей лекарства, варить овсянку на горячем огне и учить, сколько будет семью семь. Так ей обещали мои родители, потому что она ученая леди, а я должен так многому научиться, прежде чем вернусь на свой остров.

— Но разве тебе не одиноко? — спросила Джейн. — И разве они там не скучают по тебе?

Она думала о том, как было бы ужасно, если бы мисс Эндрю забрала ее из дому, и как горевали бы ее родители. Нет, ни за какие знания в мире не согласилась бы она на такое!

Солнечное лицо Люти омрачилось. Улыбка погасла.

— Я одинок навеки, — промолвил он хрипло. — Но они обещали… Если я буду нужен там, они дадут…

— Телеграмму! — перебил Майкл. — В желтом конверте! — Телеграмма всегда была волнующим событием.

— У нас на острове нет таких вещей. Но моя бабушка Керия сказала мне на прощанье: «Когда ты здесь понадобишься, я дам тебе знак». Керия — колдунья, она читает по звездам и понимает, о чем говорит море. Но что я слышу! Колокола поют!

Люти приложил руку к уху и прислушался к бою парковых часов.

— Один, два, три. — И в ту же секунду рокот, доносившийся из дома № 18, стих, как будто кто-то повернул выключатель.

— Миссэндра проснулась! — Люти торопливо рассовал по карманам фрукты и шоколад. — Мир и благословение!

Он поднял руку, окинул одним сияющим взглядом Джейн, Майкла и Мэри Поппинс и побежал через газон, приминая траву непомерно большими ботинками мистера Бэнкса.