Александра Ус - За лесом — Березовая Роща Страница 4

Однажды в холодный хмурый день корова забрела в болото. Ее по самое брюхо засосала трясина. Василинка бегала вокруг бедной скотины, плакала, не знала, что делать.

Дети бросились ломать еловые лапки, натаскали ветвей и хвороста. Все это положили перед Рыжухой, а потом, покрикивая: «гоп! гоп!», стали хлестать беднягу кнутами по спине. Рыжуха от боли подхватывалась, пыталась подняться, но тут же оседала в трясину еще глубже.

— Беги, Анашка, скорей за мужиками, — скомандовала Нина. — А ты, Василинка, никуда не отходи, стереги корову. Когда будут кричать мужчины, отзовись.

Василинка осталась одна. Остальные должны были за своими коровами присматривать. Обессиленную Рыжуху еще глубже засасывала трясина. Глядя в глаза животного, полные боли и страха, пастушка причитала на весь лес:

— Что же теперь будет, что же теперь будет? Погибнет Рыжуха? Что скажут хозяева? Недосмотрела, не уберегла!

С ног до головы мокрая, закоченевшая от холода, Василинка не отходила от коровы, гладила ее по спине, говорила с ней. Нарвала травы, положила возле нее.

— Съешь хоть немножко! — просила она Рыжуху.

Корова не шевелилась, лишь глядела на девочку печальными глазами. А мужчины все не шли. Василинку до костей пробирал холод, дрожь сотрясала все тело, посиневшие руки задубели. Ноги в ледяной воде застыли и онемели.

«А что будет, если Анашка не найдет никого в деревне? А может, никто и не захочет прийти на помощь? У каждого свое дело. Не то что на железной дороге, на Царской Ветке, там рабочие всегда друг другу помогали!..»

Вокруг лежало непроходимое болото. Все живое затаилось, будто вымерло. Что делать, как быть? Если б знала мама! Если б жив был папка! Он ни за что бы не позволил ей так мучиться!.. Папа, папочка, никогда ты уже не пожалеешь свою доченьку, никогда доброго словечка ей не скажешь… А мне так тяжело, так одиноко… Слезы как горох посыпались у нее из глаз.

И тут лес внезапно содрогнулся от людских криков. Прибежали дядя Семен, Николай с сыном Петром. Они принесли веревки и топоры, быстро нарубили веток и жердей, выложили, как помост, перед Рыжухой. А потом начали скидывать землю, высвобождая передние ноги коровы. С трудом протянули под туловищем веревки. Взяв в руки концы веревок, перепачканные в грязи, мужчины громко кричали: «Гоп! Гоп! Гоп! Гоп!»

Рыжуха едва заметно шевельнулась, вновь попыталась подняться и не смогла. Передние ноги лежали вытянутые на помосте, а под брюхо кто-то успел подсунуть жердь. Еще долго мужчины возились, пока вытянули корову из болота. Мокрое, в грязи животное дрожало на холодном ветру, по запавшим бокам стекала темно-бурая вода. Василинка холодной рукой обтирала спину, бока Рыжухи, гладила по худым ребрам беднягу, из-за которой столько намучилась…

Она никому ничего не расскажет. Не скажет даже родной матери, промолчит: маме и так после смерти отца несладко. И дядя Самсонов не отзывается, хотя и обещал не забывать сирот.

«А вдруг с дядей Самсоновым что-нибудь случилось? В городе тоже косит людей тиф. Нет, нет, этого не может быть, — Василинка не допускала плохого даже в мыслях. — Дядя Самсонов должен приехать. Обещал же!»

Василинка не один раз представляла, как они возвращаются в город над Двиной. Все трое — она, Тоня и Митька — идут в школу. Так хотелось взять в руки книжку!

Лесные тайны

Выйдя утром из дома, Василинка увидела: на голых ветвях деревьев набухли почки, выпустили зеленоватые клювики. Через несколько дней зазеленел весь лес. Хорошо было бы побежать туда, побродить под зеленой сенью елей, нарвать первых нежных цветков.

А на кого оставить Рыжуху? И девочка не спеша шагала в лозовых лаптях следом за стадом. Лапти сплела бабушка Анета. Плела и приговаривала:

— Не боги горшки обжигают. Смотри внимательно, как это делается, учись, привыкай к деревенскому житью.

И Василинка училась, привыкала вставать чуть свет, привыкала к пронизывающему холоду и болотной мокряди.

Вдоволь потешившись над Василинкой, дети приняли ее в свой круг.

— Знаешь, чье это гнездо? — подойдя к дереву, спрашивал у Василинки Ананий. Отец его, Николай, в детстве дружил с Василинкиным папой, жили они по соседству. И теперь, хоть и сам был бедняк бедняком, не забывал семью Змитра: то рыбину принесет детям, то квасом березовым угостит. И дети его меньшие, Петр, Ананий, девочки, тоже росли добрыми, участливыми к людям.

— Так чье же это гнездышко? — повторил свой вопрос Ананий.

Откуда было Василинке знать?

В лесу раздавалось гулкое: «Тук, тук, тук».

— Это дятел долбит! Вон он сидит на сосне, видишь? Червяки под корой точат дерево, так он их клювом — хоп! — и ловит.

Ананий знал, где волчьи ямы — в еловой чаще на пригорке. Правда, волки оттуда перебрались в более глухие места, но все равно пастушки подбирались к логову тихо и осторожно. Ананий шел обычно первым и объяснял:

— Видите эти ямки? Здесь начинаются волчьи ходы.

Вокруг ямок лежали комья желтого песка, прибитого дождем. Свежих следов не было видно: правду говорил Ананий, стая после облавы подалась на новое место. Ананий ходил на облаву вместе с отцом. Зимой отец охотился, а летом ловил рыбу в Бездонном озере. Василинка завидовала Ананию, что у него такой удалой отец.

Лес населяло великое множество живых существ. Под ногами ползали и бегали букашки. Прыгали с ветки на ветку птицы, налаживали свою жизнь в густых кустарниках и на мохнатых елях. Разными голосами, щебетом, посвистом, теньканьем — они подавали сигналы друг дружке, и Василинке очень хотелось хоть капельку понять, о чем они говорят.

Вот ползут вереницей в стороне от дороги пузатые муравьи. Каждый несет белое яичко или сухую иголку.

Необычное шествие останавливалось только шагов через триста, возле небольшого муравейника, здесь муравьи оставляли свой нелегкий груз и поворачивали назад. У старого большого муравейника вновь брали каждый свою ношу и несли к новой маленькой кучке. Как это догадались козявки, что нужно перенести муравейник с низины на место посуше? Какому приказу подчинились, кого послушались?

— Ужей не бойся, — убеждал Ананий. — От ихнего укуса никто не помирает. А вот цапнет гадюка — тогда скорей беги к бабке Егорихе. Она против змеиного яда заговор знает.

Но все равно, едва дети замечали на кочке ужа, выползшего погреться на солнышке, они хватали палки и лупили беднягу до смерти.

С ящерицей обходились великодушней, ей отрубали лишь хвост. Хвост долго шевелился, словно живой. Ананий уверял, что он будет шевелиться до заката солнца. А вот почему хвост у ящерицы такой живучий, не мог объяснить никто, даже такой знаток, как Ананий. Правда, его авторитет от этого не страдал. Слушая Анания, дети забывали и про коров. Порой самые шкодливые выходили из болота на край ржаного поля и проворно уплетали зелень.

Крепко бранили пастухов за такую провинность. И вообще, доставалось им чуть не каждый день. Идут коровы с опавшими боками — виноваты пастухи, что плохо пасли. Рано пригонишь на обед — беда, ленишься пасти. А часов у пастухов нет. Усталые, они глядят на солнце, высоко ли оно поднялось, и, встав к нему спиной, стопами измеряют свою тень. Раз, два, три, четыре, пять. Ура! Полдень! Пора стадо домой гнать!

Ну, бывает иногда, что кто-то покривит душой и вместо пяти стоп насчитает четыре. Однако взрослые не прощают этих уловок. Они не хотят понимать, что коров никакой силой не удержишь, когда начнут носиться по болоту, спасаясь от овода. Черт бы его побрал, не дает житья бедной скотине. Прилепится на хребте у коровы, вопьется, как клещ. Корова бегает, машет хвостом, трется о кусты, о ветки и никак не может сбросить кровопийцу.

Летом коровы полиняли и отрастили новую шерсть. Одна Василинкина Рыжуха все никак не могла набрать силы. Доить ее хозяйка ходит с кружкой. Подоит и не знает, как поделить эту каплю молока. Надобно Ленке в бутылочку налить и суп нужно забелить, а пастушке ничего не остается. Будто виноватая, Вера говорит Василинке:

— Зачерпни в кадке березового сока.

Василинка набирает в кружку кислый, как уксус, березовый сок. Отщипнет сине-зеленого лука, возьмет у хозяйки кусочек лепешки, подкрепится и падает, как сноп, на пол.

На такую еду она никому не жалуется, понимает, что молодые хозяева ничего от нее не скрывают, самим нечего есть.

Как гром среди ясного неба

Солнечным праздничным днем, когда вся улица зеленела молодыми березками, а каждый дом полнился ароматом душистого аира, Василинка пригнала стадо с поля. Она так давно не была дома, не видела маму и Тоню с Митькой. Торопливо сбросила лапти, надела сухую посконную юбку, завязала ловко на голове лоскут от старой хозяйской рубашки и босиком побежала к хате Анеты, на другой конец длинной, в одну улицу, деревни.

Подумалось: «А что, если б встал папа и встретил ее в таком наряде? Узнал бы свою дочь? Наверное, не узнал бы, прошел мимо».