Жаклин Уилсон - Разрисованная мама Страница 47

Они обе уставились на меня круглыми глазами. Потом Ивонна вдруг протянула ко мне руку и ободряюще погладила меня по плечу.

— Надеюсь, она скоро поправится, — прошептала она.

— Да, я тоже надеюсь. Я совсем не то хотела сказать. Наверное, я просто не подумала, — покаянно прошептала Кайли.

Конечно, это было здорово, что обе они сейчас едва не умирали от жалости ко мне, но я никак не могла выбросить из головы образ мертвой Мэриголд.

Я знала, что она как-то раз уже пыталась убить себя. Это было давно, когда она была моложе. У нее на запястье сохранились два шрама. Их было незаметно, потому что Мэриголд сделала поверх две татуировки — два ромбовидных бриллианта с расходящимися в разные стороны лучами, изображавшими сияние. Она всегда говорила, что мы со Стар для нее — как эти два бриллианта. Но теперь Стар бросила ее. А я сделала все, чтобы Мэриголд упрятали в психушку.

Едва дождавшись звонка, я кубарем скатилась по лестнице и выскочила из школы. Даже не стала ждать Оливера. Я рассчитывала бежать прямиком в больницу, но у ворот со своей коляской меня уже поджидала тетушка Джейн.

— Потише, потише, Долфин. — Она перехватила меня на бегу. — Куда это ты так несешься? Уж не собираешься ли удрать от нас?

— Да нет. Просто тороплюсь в больницу.

— Да, крошка, я тебя понимаю. Конечно, ты соскучилась по маме. Но звонил твой папа и обещал сам отвезти тебя к ней после чая.

Чуть не подпрыгнув от радости, я все же принялась спорить:

— Тетушка Джейн, ты не понимаешь — мне нужно увидеть ее как можно скорее. Прямо сейчас!

— Я все понимаю, детка, но и ты меня пойми — не могу же я отпустить тебя в такую даль совершенно одну! Я знаю, ты умница и вполне в состоянии сама найти туда дорогу, но мне поручили приглядывать за тобой, а это значит, что и мне придется тащиться туда вместе с коляской. И как, по-твоему, это будет выглядеть? А если малыши поднимут рев? Мы ведь их еще не кормили.

Мне пришлось согласиться.

Тут к нам подбежал Оливер, слегка задетый тем, что я вот так, без зазрения совести, бросила его одного, и в то же время страшно довольный возможностью познакомиться с тетушкой Джейн и малышами. Впрочем, он обращался с ними в точности, как со взрослыми. Выяснив, как отличить Мартина от Селины, и их обоих — от крошки Дэрила, он торжественно пожал каждому пухлую ручонку. Мартин уже начал капризничать, но сразу же замолчал, совершенно завороженный очками Оливера. А Дэрил довольно захихикал, когда Оливер пощекотал его под подбородком.

— Как ты здорово управляешься с малышами, дорогой, — улыбнулась тетушка Джейн. — Не хочешь проводить нас до дому? Поиграешь с ними немного, пока я быстренько управлюсь с готовкой.

— Правда? Нет, честно, тетушка Джейн? Значит, Оливеру можно прийти к нам на чай?!

— Конечно, можно. Если его мама не станет возражать.

— Еще как станет… — вздохнул Оливер. — Учитывая, что она еще не пришла в себя после вчерашнего. Я пока еще в немилости.

— Славный мальчик, — проводила его одобрительным кивком тетушка Джейн. — Твой близкий друг?

— Да, самый лучший. Знаешь, я собираюсь его подстричь.

— Правда, дорогая?

По ее тону было понятно, что она восприняла мои слова за шутку.

— Нет, ты зря — я здорово умею стричь, так что ты не думай. И к тому же у меня даже есть специальные парикмахерские ножницы. Ну… дома, конечно, не здесь. — Голос у меня дрогнул.

— Да уж, постричься бы ему не помешало.

— Ему здорово пойдет короткая стрижка. Под «ежик» или даже вообще налысо. Точно как у скинхеда! Ох, и круто ж он будет выглядеть!

— Знаешь, по-моему, лучше сначала спросить у его мамы, — посоветовала тетушка Джейн.

— А можно мне тогда забежать домой за ножницами?

— Конечно, дорогая. Выберем свободную минутку и обязательно заедем за ними.

— Если хочешь, я могу и тебя постричь, тетушка Джейн!

— Под скинхеда? — подмигнула мне тетушка Джейн.

Мы обе захохотали и двинулись к дому. Малыши получили свое молоко, сваренные «в мешочек» яйца и сандвичи с «Мермайтом». То же самое перепало и мне, только вот с «Мермайтом» получился конфуз. Приняв его за шоколадную пасту я густо намазала им хлеб и едва не задохнулась после первого же куска. Я кашляла как сумасшедшая, обливаясь слезами, но тетушка Джейн, наверное, обладала ангельским терпением, потому что не рассердилась на меня даже тогда, когда я выплюнула то, что у меня было во рту, прямо на тарелку. Она мигом намазала мне пару бутербродов с маслом и домашним клубничным джемом, который варила сама. Он был такой вкусный, что я их буквально проглотила. Поэтому тетушка Джейн сделала мне еще.

— Ты, наверное, считаешь, что я обжора, каких свет не видывал.

— Нет, детка, это здорово. Тебе нужно кушать побольше, а то ты такая худенькая, просто кожа да кости.

— Моя мама не очень-то любила готовить, даже когда не болела, — призналась я, на мгновение перестав жевать и глотать.

— Зато она наверняка умеет делать что-то другое, — сказала тетушка Джейн. — Она ведь артистическая натура. А твой папа считает, что она вообще необыкновенная.

Я задумчиво куснула заусенец.

— Она и есть необыкновенная, — кивнула я. — Просто она не сильна во всяких таких вещах… ну, ты понимаешь — как все обычные мамы. Не как ты.

— А в чем она сильна, твоя мама? — спросила тетушка Джейн.

Я задумалась, по-прежнему старательно обгладывая палец.

— Она здорово умеет придумывать всякие истории.

— Ага, понятно. Ну что ж, вот в этом мне и в самом деле до нее далеко. Лично я вообще ничего придумать не могу. Я бы не смогла сочинить ни одной истории, даже если б от этого зависела моя собственная жизнь.

— А вот я запросто, — похвасталась я.

— Тогда, значит, ты пошла в свою маму.

— Хочешь сказать, что я кончу в психушке, как моя мама?

— Да нет, что-то подсказывает мне, что ты вряд ли когда-нибудь потеряешь голову — для этого ты слишком крепко стоишь обеими ножками на земле. Не знаю только, поймешь ли ты меня, моя девочка.

Я попыталась представить себе собственные ноги, крепко упирающиеся в пол, потом голову — как она внезапно начинает вращаться, а потом и вовсе свинчивается, словно крышка с тюбика. Неужели примерно это и произошло с Мэриголд? — думала я. Сама она, похоже, ничуть не сомневалась, что спятить может кто угодно, только не она. Хотелось бы знать, каково ей сейчас в больнице… — вздохнула я. Судя по всему, она до сих пор сердится на меня. И наверное, разозлится еще больше, когда увидит снова.

От невеселых мыслей я опять впилась зубами в ноготь.

— Не стоит глодать ногти, радость моя, — сказала тетушка Джейн. — Хочешь, сделаю тебе еще несколько тостов, если ты не наелась?

— Ты и вправду думаешь, что Майкл приедет?

— Нисколько в этом не сомневаюсь.

— Если честно, то я и сама не знаю, нужно ли мне ехать. Мама, наверное, еще злится на меня. Знаешь, как она иногда злится? Ого-го! — Я изо всех сил постаралась произнести это самым обыденным тоном, но голос у меня дрогнул, и это меня выдало.

— Просто мама сейчас очень больна, милая. Может быть, в больнице ее вылечат, и все будет хорошо. Не надо бояться. И не стоит думать о таких вещах, тем более сейчас. Иди ко мне, котенок.

— Ты просто не знаешь, какие ужасные мысли иногда приходят мне в голову, — невнятно прошептала я, уткнувшись носом в большую уютную грудь тетушки Джейн. — Например, я страшно боялась, что ты тоже окажешься злой.

— О-о-о, думаешь, я добрая? Я тоже могу быть злой! — усмехнулась тетушка Джейн. — Отодвинув меня в сторону, она злобно оскалила зубы и угрожающе зарычала. И рычала до тех пор, пока я не начала смеяться.

Майкл приехал в шесть часов — минута в минуту. По нему можно было часы проверять.

— А вот и твой папа, — сказала тетушка Джейн.

— Привет, — прошептала я, вдруг страшно смутившись.

Сегодня он показался мне совсем другим. На нем был костюм, а волосы причесаны волосок к волоску. Вначале мне показалось, что он чем-то недоволен, но потом я случайно заметила, как блестят у него глаза за стеклами очков — в точности как у Оливера, только повзрослевшего, — и у меня сразу же отлегло от сердца.

— Ну что, едем к маме, Долфин? — спросил он.

Похоже, он тоже нервничал. По дороге в больницу мы говорили только о Мэриголд. Майкл, оказывается, уже успел поговорить с доктором, и она объяснила ему, что это за штука такая — маниакальная депрессия.

— Естественно, она говорила только в самых общих словах, а о Мэриголд ведь не скажешь, что она обычный человек. Она всегда была не такой, как все.

— Вы ее очень любили? — осторожно спросила я.

— Да. Я просто с ума по ней сходил, — кивнул Майкл.

— И до сих пор ее любите?

— Ну… ты ведь понимаешь, все это было чертовски давно. Теперь я люблю Мег, и Грейс, и Алису. Кстати, я рассказал им про тебя. Так что они все трое ждут не дождутся, когда смогут увидеть тебя собственными глазами.

— Это вы так думаете! — фыркнула я.