Валентина Осеева - Васёк Трубачёв и его товарищи Страница 5

Васёк Трубачёв торопился — во дворе уже никого не было.

— Иван Васильевич, прошли наши ребята?

— Прошли, прошли! А ты что же эдаким мотоциклетом пролетаешь? И «здравствуйте» тебе сказать некогда. Васёк поспешно сорвал с головы вязаную шапку:

— Здравствуйте!

— Ишь ты, Мухомор! — любовно сказал сторож. Васёк был одним из его любимцев. Ещё в первом классе Грозный прозвал его Мухомором за тёмно-рыжий оттенок волос и веснушки на носу.

— Прошли, прошли твои товарищи!

Васёк, прыгая через три ступеньки и волоча за собой лыжи, помчался на второй этаж.

В пионерской комнате толпились ребята. Митя, поминутно откидывая со лба непослушную прядь льняных волос, оживлённо объяснял:

— Всё зависит от правильности хода…

— Трубачёв! — крикнул Саша Булгаков. — Сюда! Сейчас строиться будем. Моё звено в полном порядке.

— У меня Малютина нет, — сказал Коля Одинцов.

— А Зорина где? — спросил Васёк.

Лида Зорина, запыхавшись, вбежала в комнату. Она была в красном пушистом костюме, чёрные косички выбивались из-под шапки.

— Я здесь! Девочки все пришли!

— Звеньевая, а опаздываешь! — строго сказал Васёк.

— Я не опаздываю, я за Нюрой Синицыной заходила, — оправдывалась Лида.

Школьники выстроились в две шеренги перед крыльцом. На перекличке не оказалось Севы Малютина.

— Ему нельзя, — сказал Саша, староста класса. — Он больной.

— Больной-притворной, — пошутил кто-то из ребят.

— У Малютина порок сердца, — строго сказал Митя. — Смеяться тут нечему… Ну, пошли! — крикнул он, взмахнув лыжной палкой. — За мной!

Грозный стоит на крыльце, прикрыв ладонью глаза. За воротами, на снежной улице, одна за другой исчезают синие, зелёные фигурки лыжников, красным флажком мелькает между ними Лида Зорина…

Скрип лыж, голоса и смех затихают…

— Ну вот, значит… — говорит Грозный, направляясь к своей каморке.

Но несколько пар крепких кулачков барабанят в дверь:

— Откройте! Откройте!

— А, первачки! Промёрзли?.. Ну, грейтесь, грейтесь! — ласково говорит сторож.

Закутанные в тёплые платки, толстые и смешные, неуклюжие, как медвежата, размахивая лопатками, вваливаются первачки. За ними, смеясь, поднимается их учительница.

— Мы, Иван Васильевич, только погреться. А вы идите отдыхайте, — говорит она. — Мы во дворе будем.

Клубится снежная пыль. Красные от натуги малыши носят лопатками снег, лезут в сугробы.

Позвякивая ключами, сторож проходит в пионерскую комнату.

На стене возле праздничной стенгазеты висят плакаты и объявления.

Грозный надевает на нос очки:

— Где тут у них планы? На каникулы… Ага… Первые классы… так… Четвёртые — экскурсия… так… Шестые — кружок фото… так… Восьмые — международный доклад… так… Шахматисты… — Он машет рукой и прячет очки. — Свято место пусто не бывает.

Глава 6

НА ПРУДУ

К вечеру мороз утих. Небо было чистое, с редкими звёздами. Васёк Трубачёв, Саша Булгаков и Коля Одинцов возвращались с лыжной прогулки втроём.

Они нарочно отстали от ребят, чтобы зайти на пруд.

— Пойдём? — предложил товарищам Васёк. — Не хочется домой ещё.

— Пойдём! На пруду, наверно, красиво сейчас. Я тоже не хочу домой… — согласился Одинцов. — Саша, пойдёшь?

— Куда вы — туда и я!

Мальчики прошли парк и начали спускаться к пруду. Пушистые берега с занесёнными снегом деревьями возвышались, как непроходимые горы.

Старые ели, глубоко зарывшись в сугробы, распластали на снегу свои густые, мохнатые ветви. Метель намела на пруду высокие снежные холмы. Вокруг было так тихо и пустынно, что мальчики говорили шёпотом.

— Не пройдём, пожалуй, — провалимся, — пробуя наст, сказал Саша.

— Идите по моему следу. Айда… лесенкой. — Васёк поднялся на горку и, пригнувшись, съехал вниз. Потом снял лыжи и бросил в сугроб. — Сюда! Одинцов! Саша! Мягко, как в кресле!

Мальчики уселись рядом. Все трое, запрокинув головы, смотрели в тёмное, глубокое небо.

— Смотрите, смотрите! Луна!

Из-за парка показалась огромная жёлтая луна.

— Ни на чём держится! — удивлённо сказал Саша. — Вот-вот упадёт.

— Вот если б упала!

— Хорошо бы! Мы бы её сейчас в школу притащили, прямо в пионерскую комнату.

Саша обвёл глазами белые застывшие холмы.

— А что, ребята, тут, наверно, зимой ни одна человеческая нога не ступала? — таинственным шёпотом сказал он. Васёк посмотрел на чистый, ровный снег:

— Следов нет.

— Тут один Дед Мороз живёт… — пошутил Одинцов и осёкся.

В лесу раздался треск сучьев. Тихий шум, похожий на завывание ветра, пронёсся по берегам. И в тот же миг неподалёку от мальчиков что-то белое вдруг отделилось от сугроба и медленно съехало вниз.

— Трубачёв! — прошептал Саша.

— Видали? — испуганно спросил Одинцов.

— Это снежный обвал, — равнодушно сказал Васёк, на всякий случай подвигая к себе лыжные палки. Саша засмеялся.

— А меня мороз по коже пробрал, — откровенно сознался он.

— И меня… Идём лучше отсюда, — сказал Одинцов. — Не люблю я, когда снег… ползёт.

— Ну, бояться ещё! Мы, в случае чего, прямо голову оторвём! — Васёк лихо сдвинул на затылок шапку.

— А кому отрывать? — усмехнулся Одинцов.

— Кто нападёт! — сказал Васёк, приглядываясь к белому холмику, который как-то странно покачивался в неровном свете луны. — Да никто не нападёт. Я думаю, это показалось, — прибавил он.

Одинцов зажмурился:

— Ну да, бывает… привидится что-нибудь от снега.

— А вот на севере… — пугливо оглядываясь, добавил Саша. — Мне рассказывали…

Сзади снова раздался треск сучьев и тонкий протяжный вой. Мальчики переглянулись. Васёк молча показал на белый холмик. Медленно покачиваясь на гладкой поверхности пруда, холмик полз к берегу.

— Стойте здесь… я проверю, — вдруг решился Васёк. Саша схватил его за руку:

— Я с тобой.

— Вместе пойдём, — прошептал Одинцов.

— На лыжи! Становись! — громко скомандовал Васёк. Ребята вскочили. Тихий вой, разрастаясь в грозное рычание, пронёсся над прудом. В ответ ему из сугробов вырвались звуки, похожие не то на кошачье мяуканье, не то на собачий лай.

— Волки! — с ужасом прошептал Саша.

— Держите палки наготове, — стиснув зубы, сказал Васёк. — Мы их сейчас…

— Нет! — испуганно остановил его Одинцов. — Куда ты? Надо домой!

— Домой, домой, — заторопился Саша. — Слышишь? Вой разрастался. Теперь уже казалось, что со всех сторон подкрадываются к мальчикам какие-то непонятные и страшные звери.

— Ничего, как-нибудь дорогу пробьём! — задыхаясь от волнения, сказал Васёк. — За мной, ребята!

Зорко вглядываясь в каждый бугорок, мальчики благополучно миновали сугробы и вышли в парк.

— Стойте! — Васёк поднял руку.

На пруду снова было таинственно и тихо.

— Тьфу! Что за чертовщина такая! Ребята, сознайтесь: кто испугался?

— Я, — улыбнулся Саша, зябко поводя плечами.

— И я, — сказал Одинцов.

— Ну и я, — сознался Васёк, — потому что не волк, не человек…

— А может, просто кошки? — предположил Одинцов.

Все трое засмеялись.

А на пруду, когда затихли голоса, под ветвями ели тихо вдвинулась туго накрахмаленная морозом простыня, блеснул огонёк, освещая глубину тёмной землянки, и высунулась голова Мазина. Белый холмик быстро-быстро пополз к старой ели.

— Ушли? — шёпотом спросил Мазин.

— Ушли, — ответил Петя Русаков, сбрасывая с себя белый халат.

Глава 7

НОВОСТИ

Встряхивая золотистым чубом, Васёк, разгорячённый впечатлениями дня, рассказывал отцу:

— Мы с Митей в лес ездили, далеко-далеко… А потом ещё с ребятами на пруд ходили.

— То-то я тебя еле дождался. Хотел разыскивать.

— А на пруду, папа, такая луна, громадная, и свет от неё… Нам даже показалось, что снег движется. Да ещё как завоет кто-то, — засмеялся Васёк, — мы даже испугались немножко.

— Вот и хорошо, что испугались. Не будете лазить где не надо, — хмуро сказал отец. Он был чем-то озабочен.

— Да ты что, папа, чудной какой-то сегодня? — удивился Васёк.

— Чудной не чудной, а… — Павел Васильевич замялся, постучал пальцами по столу и строго сказал: — К нам тётя Дуня едет.

— Едет? — переспросил Васёк, не зная, радоваться ему или печалиться.

Тётю Дуню — сестру отца — он никогда не видел. Она жила под Москвой на какой-то маленькой станции.

Павел Васильевич ожидал, что сын будет протестовать против приезда тётки, и приготовился к серьёзному отпору, но Васёк только спросил:

— А весёлая она?

— Да как тебе сказать… особенного веселья я что-то у неё не замечал. Женщина старая, одинокая, хозяйка. А мы с тобой, можно сказать, холостяки. Где зашить, где пришить требуется, а то и сготовить чего.