Кэтрин Патерсон - Великолепная Гилли Хопкинс Страница 5

— Не беспокойтесь, — сказала она. — Мне не нужна ничья помощь.

— Если тебе не нужна ничья помощь, я не собираюсь ее тебе навязывать. Но запомни, Гилли, — он наклонился к ней и сказал очень медленно и мягко, — никто не позволит тебе обижать других.

Она громко перевела дух. Соображает дядя, что к чему. Мистер Эванс откинулся на спинку стула, и ей показалось, что он вздохнул.

— Во всяком случае, я этого не потерплю.

Гилли вытерла нос тыльной стороной ладони. Она заметила, как директор потянулся было к коробке с бумажными салфетками, но тут же убрал руку.

— А теперь можешь идти в класс. — Она направилась к дверям. — Надеюсь, ты постараешься ради себя и ради нас, Гилли.

Она пропустила эти слова мимо ушей. «Недурно, — думала она, поднимаясь по темной лестнице. — Прошло всего полдня, и директор уже заколебался. Дайте ей неделю. То ли еще будет. Пройдет неделя, и она все перевернет вверх дном в этой распроклятой школе. Но на сегодня хватит. Пусть почешут в затылках. А вот завтра или даже послезавтра — у-у-х!» Она чувствовала, к ней возвращаются прежние силы. Усталости как не бывало.

«КАБАРЕ — КИРКА»

С Агнес Стоукс она познакомилась на следующий день во время перемены. Агнес, маленькая, неказистая девчонка, училась в параллельном шестом классе. Длинные рыжие волосы сальными прядями спускались по ее спине, и когда она подкралась к Гилли на спортивной площадке, та сразу заметила, какие у нее грязные ногти.

— Я знаю, кто ты такая, — сказала девчонка.

Гилли тут же вспомнила сказку о карлике. Так же, как и тот карлик, эта девчонка, похоже, имеет власть над людьми. Она знает, кто такая Гилли, а вот Гилли ничего о ней не знает.

— Ну? — сказала Гилли, давая понять злой карлице, что ей на это наплевать.

— Здорово ты вчера отлупила этих мальчишек.

— Ну? — Гилли не могла скрыть, что это ее несколько заинтересовало.

— Вся школа об этом говорит.

— Ну и что?

— А вот что, — девчонка прислонилась к стене, будто ее общество могло доставить Гилли большое удовольствие.

— Что же?

Девчонка сморщила веснушчатый нос:

— Вот я и подумала, мы с тобой должны подружиться.

— С какой это стати? (Карлики вечно кого-нибудь преследуют.)

— Да просто так.

На этой пигалице была куртка с такими длинными рукавами, что руки тонули в них. Она стала засучивать рукава, сперва левый, потом правый. Делала она это медленно, молча: будто совершала какую-то церемонию. Гилли прямо в дрожь бросило.

— Как тебя зовут? — неожиданно выпалила она, не очень надеясь, что девчонка станет отвечать.

— Агнес Стоукс, — шепотом, как заговорщица, сказала та. — Но ты зови меня просто Аг.

— Вот еще.

Гилли обрадовалась: зазвенел звонок и можно было убежать от Агнес. Но когда после уроков она отправилась домой, Агнес выскользнула из-за угла и пошла рядом.

— Давай зайдем ко мне, — сказала она, — бабка не рассердится.

— Не могу, — Гилли не собиралась заходить к Агнес Стоукс, пока не выяснит, что у этой девчонки на уме. Такие, как Агнес, ни с того ни с сего в друзья не навязываются.

Гилли ускорила шаг, но Агнес не отставала и, подпрыгивая, держалась рядом. Они поднялись на холм и подошли к дому Троттер. Агнес нахально повернула за ней к двери. Гилли обернулась и раздраженно сказала:

— Сегодня ко мне нельзя.

— Почему?

— А потому, что я живу со страшным людоедом, который живьем заглатывает рыжих девчонок.

Агнес испуганно отступила.

— Ой, — сказала она. Потом нервно захихикала. — Все ясно. Разыгрываешь.

— Каррамба, — зарычала Гилли, наступая на девчонку, как страшный великан-людоед.

Агнес отшатнулась.

— Ты что?

Так тебе и надо. Ей все-таки удалось напугать эту уродину.

— Может, завтра получится, — спокойно сказала Гилли и, не оглядываясь, вошла в дом.

— Это ты, Уильям Эрнест, детка?

От этих слов Гилли замутило. До чего же лебезит Троттер перед этим придурком. Троттер появилась в коридоре.

— А, это ты, Гилли, — сказала она. — Так рано? А я подумала, это Уильям Эрнест.

— Ага, — Гилли направилась к лестнице.

— Погоди-ка, детка. Тут тебе почта.

Письмо! Оно могло быть только от… Так и есть. Гилли выхватила открытку из отекших пальцев Троттер, одним махом взлетела вверх по лестнице, захлопнула за собой дверь и бросилась на кровать. Это была открытка с изображением солнечного заката над океаном. Гилли медленно перевернула ее.

Моя дорогая Галадриэль, агентство сообщило мне, что ты переехала. Жаль, что не ко мне. Скучаю. Целую.

Кортни

И все. Гилли перечитала открытку. Потом прочла ее в третий раз. Нет, не все. В углу слева написано еще что-то. Буквы набегают друг на друга, трудно разобрать. Да это адрес. Адрес ее мамы!

Она сможет поехать туда. На попутных машинах через всю страну, до Калифорнии. Она постучит, и мама откроет дверь. Кортни обнимет ее, покроет поцелуями ее лицо и больше никуда от себя не отпустит.

«Жаль, что не ко мне. Скучаю».

Значит, Кортни хочет, чтобы она приехала. «Целую».

Мысленно Гилли уже упаковывала свой коричневый чемодан и крадучись спускалась по лестнице. В полночь. В кромешную тьму. Нет. Ее бросило в дрожь. Лучше улучить момент, когда Троттер будет суетиться вокруг Уильяма Эрнеста или мистера Рэндолфа. Надо стащить немного еды. Может, прихватить немножко денег? Водители постоянно подбирают случайных попутчиков. Через несколько дней она будет в Калифорнии. Может, меньше, чем через неделю. Водители постоянно подбирают случайных попутчиков, а потом избивают их. Убивают. И бросают трупы в лесу. И все это случится потому, что у нее нет денег, чтобы купить билет на самолет или хотя бы на автобус.

Ну, почему все так трудно? Другие дети могут жить со своими матерями. Дураки, идиоты, которые и не так уж любят своих матерей, а она…

Гилли уткнулась головой в подушку и расплакалась. Она не собиралась распускать нюни, но все получалось так несправедливо. С трех лет она даже не видела свою маму. Свою прелестную маму, которая так скучает по ней и шлет ей свой поцелуй.

— У тебя все в порядке, детка? — Стук-стук-стук… — Все в порядке?

Гилли приподнялась и села на кровати. Неужели в этом гадюшнике человека не могут оставить в покое? Она сунула открытку под подушку и расправила покрывало, чего не захотела делать перед уходом в школу. Она застыла возле кровати, как солдат на проверке. Но дверь не открылась.

— Тебе ничего не надо, детка?

«Ага. Посуетись, пугало огородное!»

— Можно войти?

— Нет! — взвизгнула Гилли. Она бросилась к двери и настежь распахнула ее. — Неужели нельзя хоть на минуту оставить меня в покое?

Ресницы на лице Троттер захлопали, как ставни в пустом доме.

— У тебя все в порядке, детка? — повторила она.

— Будет в порядке, когда вы перестанете здесь отсвечивать!

— Ладно, — Троттер медленно направилась к лестнице. — Позови меня, если чего понадобится. — И добавила: — Ничего нет плохого, если человек нуждается в помощи.

— Не нуждаюсь я ни в какой помощи! — Гилли хлопнула дверью, потом распахнула ее. — Ни в чьей! — И снова захлопнула дверь.

«Скучаю. Целую». Мне не нужна ничья помощь, кроме твоей. Если я напишу тебе, если попрошу, ты приедешь, заберешь меня отсюда? Ты — единственный человек в мире, который мне нужен. Тебе будет хорошо со мной. Вот увидишь. Я стану совсем другой. Вместо отвратительной Гилли у тебя будет великолепная, добрая, послушная, славная Галадриэль. И благодарная. О, мама, я буду так благодарна тебе.

— Ты так добр к нам. Создатель, — мистер Рэндолф произносил слова молитвы перед вечерней трапезой, — Ты так великодушен к нам. Перед нами — вкуснейшая еда и прекрасные друзья, с которыми мы будем наслаждаться ею. Благослови же нас. Создатель, и помоги нам стать воистину благодарными. Аминь!

— Аминь! До чего ж это у вас складно получается, мистер Рэндолф.

— Да ведь, когда я сижу за вашим гостеприимным столом, миссис Троттер, я всегда преисполнен благодарности.

«Тьфу, от этой мерзопакостной трепотни кусок в горло не лезет».

— Ну, как прошли у вас сегодня занятия в школе, мисс Гилли?

Гилли хмыкнула. Троттер строго посмотрела на нее.

— Вроде нормально.

— Да, теперь вам, молодым людям, предоставляются такие прекрасные возможности. А вот когда я учился… Большое спасибо, миссис Троттер. Как замечательно пахнет эта еда.

Гилли вздохнула с облегчением: вместо воспоминаний о школьном детстве слепой старик занялся едой, он причмокивал от удовольствия; небольшие кусочки падали у него изо рта на подбородок или на галстук.

Отвратительное зрелище. Гилли повернулась к Уильяму Эрнесту, который, как всегда, не сводил с нее широко открытых глаз. Она натянуто улыбнулась ему и чопорно произнесла:

— Ну, как дела, дорогуша?