Глеб Чайкин - Пожар Страница 5

Гошка громко закричал и, прикрыв руками лицо, бросился в сторону. Он побежал, спасаясь от ос, не разбирая дороги. Он споткнулся о корни и вдруг почувствовал, что падает в какую-то яму.

Гошка упал в небольшое озеро неподалеку от вырубки. Он уже хотел было выбраться на берег, но услышал осиное жужжание и окунулся в воду. На этот раз осе не удалось его ужалить.

Тогда Гошка, сообразив, что в воде ему будет легче отбиваться от ос, закрыл глаза и так стал хлестать воду, что кругом его в разные стороны разлетались тысячи брызг.

Осы перестали донимать Гошку. Тяжело вздохнув и отфыркиваясь, он оглянулся. Над озером плавал дым. Береговые уступы едва обозначались. Гошка хотел выбраться из воды, но не мог двинуться с места. Он по колено увяз в илистом дне.

А дым все сгущался. Кругом горели вырубки. В огне потрескивала прошлогодняя трава. Дышать становилось все труднее. Гошка попытался высвободить ноги, но только еще больше увяз в тине. И тогда в страхе он стал кричать:

— Спасите, спасите!

Никто ему не ответил. Плотная надвинулась дымная завеса, и над головой, словно злорадствуя, прокаркала ворона. В чаду у Гошки кружилась голова. Гошка перестал кричать. Обессиленный, склонившись над водой, он тихо скулил:

— Серега… Серега…

Словно сквозь сон он услышал всплеск воды. Потом совсем близко залаяла собака, послышался голос Сергея.

— Серега, тут я, Серега, не уходи!

Серега кинул товарищу конец пастушьего кнута, и Гошка выбрался на берег. Истребителя ос трудно было узнать — глаза заплыли, лицо вспухло.

— Эко вздуло тебя, что шину, — сказал Серега. — Бежим на деревню, надо людей звать. Еще к скирдам огонь перекинет.

Тут только, Гошка заметил, что вся середина вырубок черна от выгоревшей травы, дымятся пни, словно трубы изб, и пламя широкой полосой охватило сушняк. Дымный клубок катился к жнивью.

— Серега, не зови людей. Не надо! Я сам потушу!

— Сам, сам… Иль не видишь, сколько огня разметало.

И, не ожидая, что скажет Гошка, Серега побежал на деревню.

Едва Серега исчез из виду, Гошка схватил подвернувшуюся под руку палку и бросился к огню. Палкой он стал прибивать пламя. В эту минуту ему было не до славы истребителя ос. Он забыл и недавно пережитый страх. Он так неистово махал палкой, что искры разлетались во все стороны. А пожар разгорался. Пламя подбиралось к меже, отделявшей вырубки от жнивья. Розоватый дым плыл над скирдами.

Издалека на болото донесся гул тревожного колокола. И тогда Гошке снова стало так страшно. Пятясь от огня, он закричал истошным голосом:

— Пожар! Хлеб!.. Пожар!..

И бросился к речке. На берегу он залез под старую, рассохшуюся лодку и припал к влажному речному песку. Он не кричал и не плакал. Он не мог плакать. Слишком велико было его горе. Он лежал под лодкой и скреб пальцами холодный песок.

Тут под лодкой и нашел его Серега, возвращаясь под утро в деревню, после того как колхозники потушили пожар на вырубках.

Е. Ружанский

Удочка

Митя Пироженко и Вася Петров вместе в лес по грибы ходили, вместе купаться на ставок бегали.

Митя был высокий рыженький мальчик. Ему было тринадцать лет.

А Васе было девять. Он всегда первым ввязывался в драку.

— Всегда ты задираешься, — укорял Митя товарища. — Вот поймают тебя, намнут бока, — небось, перестанешь лезть…

Вася обычно долго отпирался, уверял, что не он первый начал, но потом признавался.

Так бы и дружили ребята, если б не удочка. С нее все и началось…

Был солнечный августовский день. От жары пожелтели травы, потрескалась высохшая земля, а воздух стал пыльным и горячим. Казалось — вот-вот воздух воспламенится и превратит в пожарище леса, поля, горы и долы.

Ребята купались, им не хотелось выходить из прохладного ставка, окруженного камышами. Накупавшись вдоволь, они вышли на берег, оделись.

Митя стал разматывать лёску и прилаживать крючки и поплавок.

— Мить, а Мить! Дай-ка сначала я удить буду, — попросил Васька.

— Погоди ты, — ответил Митя, — видишь, прилаживаюсь.

Но Васька не стал ждать, а схватив лежавшую на траве удочку, побежал к ставку.

Леска с крючками и поплавком тянулась по земле, — вот-вот порвется, потеряются крючки.

— Постой, Васька! — крикнул Митя. — Лёску порвешь. Слышишь, постой!

Но Васька побежал еще быстрее.

Не стерпел Митя, подскочил к товарищу и крикнул:

— Отдай! — И выхватил у Васьки свою удочку.

Тогда Васька обозлился и, схватив лёску, стал рвать ее на части.

— Ты что это делаешь? — схватил его за руку Митя Пироженко, но Васька вывернулся и, отбежав в сторону, стал выкрикивать:

Пироженко-пирожокРыжий волос пережог…

Ребята часто так дразнили Митю Пироженко, но от товарища своего он этого не ожидал.

— Уходи вон, — сказал Митя обиженно.

— И уйду! — закричал, убегая, Васька. — Лучше я буду с Хомой дружить! Его все боятся. А ты — трус…

Ничего не ответил ему Митя, смотал удочку и пошел к ставку.

А Васька пошел в деревню.

Но не успел он свернуть с лесной тропинки, как из-за куста кто-то окликнул Ваську.

За кустом сидел Иван Кырпатый. Он, наверно, все слышал, сидя за кустом. Рябой, с торчащими, как у сома, длинными усами, он был похож на какое-то хищное животное. В деревне его не любили за то, что он бездельничал и часто напивался. Колхозники исключили его из колхоза за лодырничество и пьянство. Вот и теперь, когда все заняты работой, сидит он на траве, пьет водку и ест помидоры с хлебом.

— Присаживайся, — сказал Кырпатый. — Правильно сказал ты про Митьку. Не дерется, не курит… Папкин сынок. А ты вот молодчина. Правду я говорю, а?..

Васька глянул на рябого усатого Ивана, улыбнулся и сказал:

— Митька — трус, я ему лёску порвал!..

— Молодец! — похлопал Кырпатый Ваську по плечу. — Геройский ты парень! А вот с рыжими не дружи. Они все такие, въедливые. Вот отец его, председатель, исключил меня из колхоза. Паразит, говорит, ты. А ведь мы с ним вместе выросли. Ни с чем он не считается. А Митька, видно, весь в отца — гордый, ехидный.

Кырпатый посолил помидор, съел его и продолжал:

— Ну какой же это друг, а? Из-за удочки товарища прогнал, изругал, обидел…

Слушал Васька долгую речь Кырпатого и все больше злился. Ему теперь казалось, что Митька и вправду ехидный, злой. И Васька решил отомстить Митьке за обиду…

Кырпатый достал из кармана конфет и дал Ваське.

Потом поднялся, засунул бутылку в карман и пошел с Васькой в деревню.

И когда они подходили уже к деревне, на краю которой показался дом Митьки Пироженко, Иван Кырпатый прищурился и сказал:

— Чуешь, парень! Я на твоем месте не простил бы рыжему. Ей-богу, не простил бы… Вот когда был я таким, как ты, меня тоже товарищ обидел…

Васька с интересом вслушивался в слова Кырпатого. Ему хотелось узнать, как поступил Кырпатый, как он отомстил за обиду… И Кырпатый продолжал:

— Ладно, ты меня обидел, ну, я тебе этого не прощу. Выбрал я время такое, удобное: он в лесу был, матка с батькой в город уехали, дома — никого. Вскочил я во двор, подложил соломки под его голубятню, зажег спичку и ушел себе. Никто и не увидел. Приходит он из лесу домой, а его голубятня сгорела.

Слушал Васька Кырпатого и решил сделать то же самое. Он только спросил Кырпатого:

— А Митька-то узнал, что ты поджег?

— Ни-ни-ни! Про то рассказывать не надо. Так никто ничего и до сих пор не знает… Я маленький был…

— Ну, хорошо, — сказал Васька и, попрощавшись с Кырпатым, сразу повернул на свою улицу.

Он забежал к себе в хату. Слепой дед Егор спал. Васька встал на стул и достал из буфета спички.

Затем тихонько, чтобы не разбудить деда, запер дверь на ключ и помчался на край деревни, к Митькиному двору.

Прибежал Васька, постоял у тына, осмотрелся кругом и вскочил во двор.

Беспокойно колотилось у Васьки сердце. Он бросил у голубятни охапку соломы, поджег ее и побежал к тыну. Там он остановился, вспомнил о голубях и хотел вернуться — выпустить голубей из будки, но струсил и перескочил через тын на улицу.

Оглянулся Васька, — никого вокруг нет, а будка уже загорелась. Побежал он на баштан, спрятался в курене, сидит и дрожит…

Скоро запахло дымом. Выскочил Васька на бугор, видит: охвачена пламенем вся Пироженкова изба. Ноги сами понесли его к деревне. Он бежал, желая лишь одного: чтобы поскорее колхозники потушили пожар. Но, вспомнив, как сам он подкладывал солому, доставал спички, Васька остановился посреди дороги и заплакал.

Вдруг он увидел, что огонь перекинулся к соседнему двору. Тогда Васька побежал в лес, на ставок и рассказал Митьке, что случилось.

Когда Вася и Митя прибежали в село, пожар стал затихать. Из соседнего колхоза на машинах приехали пожарные и сбили огонь. Сгорело два дома.