Фрэнсис Ролт-Уилер - Как мальчик Хюг сам построил радиостанцию Страница 5

Вдруг у мальчика в мозгу появился вопрос: почему Джильберт выбрал иголку, чтобы показать действие электричества? Ответить было нетрудно, потому что старый ученый нашел, что металлическая иголка легко воспринимает электричество и долго его сохраняет (мягкое железо легко намагничивается электрическим током, но размагничивается, как только ток прекращается; сталь труднее поддается намагничиванию, но дольше удерживает магнетизм. Это очень важно для всех электромагнитных машин (как, например, динамо).

Не в этой ли стальной иголке желанный ключ к решению задачи? Хюг поспешил в шалаш и пустил в ход вращающееся стекло. Затем с иголкой в руках он стал подходить ближе и ближе к стеклу. Он только хотел прикоснуться иголкой к стеклу, как ему послышался легкий треск и он ясно почувствовал щекотание в пальцах, хотя рука его еще отстояла от стекла на всю длину иголки.

Значит, электричество пробежало по иголке! Да, это был путь к успеху.

Что бы такое он мог найти металлическое больше иголки, но с кончиками, где бы могло собраться электричество? Единственное, что он мог достать, это грабли, которыми он так часто работал на огороде. Пробежать сотню ярдов к огороду было минутным делом. Вернувшись с граблями, которые на его счастье были совершенно сухи, он вычистил их и так установил на деревянной ручке, что зубья почти, но не совсем, касались стекла. Он соединил, и колесо начало вертеться.

Хюг подождал минутку и поднес свой палец к железному концу граблей.

Его рука была еще на расстоянии четверти дюйма от металла, когда с резким треском выскочила искра. Страшно возбужденный, мальчик бросился из шалаша и, увидев отца на его излюбленном бочонке, закричал с торжеством:

— Идем, отец! Идем скорее! Я сделал! Я сделал молнию!

Электрическая машина Хюга.

Глава II. ЭЛЕКТРИЧЕСКИЙ ДОКТОР

Открытиям Хюга, которые были слишком ничтожны, чтобы самим по себе иметь какое-нибудь значение, суждено было сыграть большую роль в жизни Муравьиной долины. В этом большое участие принял отец Хюга.

Раньше Берли Сесиль мало занимался делами соседей и никогда не обращал внимания на то, что могло быть названо общественной жизнью долины. Он был нелюдимый человек и не интересовался местной политикой. Когда прежде пред членами общины вставали вопросы о школе, или об улучшении дорог, Сесиль всегда голосовал против. Он никогда не учился грамоте и не понимал, на что горцу может быть нужно уметь читать; он не любил городов и противился всему, что могло изменить тихую и независимую жизнь долины.

Но теперь он стал думать иначе. «Прадедушкина книга» приняла в его глазах почти магическое значение, а уменье Хюга читать эту книгу дало отцу преувеличенное представление о способностях мальчика. При редких своих встречах с соседями всегда молчаливый горец стал рассказывать об успешных опытах своего мальчика с молнией.

Некоторые соседи посмеивались над этими опытами, но очень осторожно, так как Берли Сесиль был известен, как человек очень щепетильный в вопросах чести, и кроме того, никогда не выходил из дому без винтовки. В местах, где неосторожно сказанное слово может возбудить семейную вражду, которая может переходить из поколения в поколение, — люди стараются выбирать выражения.

Было также много соседей, готовых верить во всякое чудо, которое им показывали, и даже еще представить его более чудесным, рассказывая о нем в преувеличенных выражениях. В передаче некоторых, скромные опыты Хюга приняли грандиозные размеры, и много любопытных приходило к шалашу Сесилей. Поэтому Хюгу пришлось в течение следующей осени не раз повторять опыты. С каждым разом он становился все ловчее и ловчее, и все время вносил усовершенствования в свою грубую машину, прилаживая ее части. Грабли были заменены гребнем, сделанным из стальных булавок, а бриллиантовое кольцо одного из посетителей дало ему возможность обрезать углы стекла, так что оно стало, наконец, круглым.

Не всегда посещения любопытных сходили гладко. Многие, наслышавшись чудес о машинах, требовали невозможного: хотели, например, чтобы Хюг расколол электрической искрой полено, потому что, — говорили они, — молния раскалывает деревья. Другие злобствовали, завидуя интересу, который вызвали опыты, и говорили, что «Сесили уж слишком задрали нос».

Среди последних были Айртоны, пуританское семейство, издавна враждовавшее с Сесилями. Вражда эта не принимала кровавого характера, потому что Айртоны были сильные, выдержанные люди.

Сэнди Айртон был порядочным человеком, но он женился на родной племяннице, хорошенькой, но глупенькой девушке, и на его трех сыновьях видна была печать вырождения. Старший из них, Крэм Айртон, был восемнадцатилетний юноша с отталкивающей внешностью и порочными наклонностями. Шестнадцатилетний Олли был слабоумный, Уилли, самый младший, был всего на год старше Хюга. Он был способный мальчик, но страдал припадками, а главное у него на уме всегда были какие-нибудь злые проделки.

Олли, Крэм и Уилли.

Однажды группа любопытных пришла в шалаш Хюга посмотреть, как делают молнию. Между ними были и трое мальчиков Айртон. Хюг был недоволен их приходом, их присутствие очень стесняло его, поэтому он пошел и позвал отца, а до его прихода не хотел даже открыть дверь в шалаш. Было очевидно, что он не доверяет Айртонам, и это, конечно, не могло настроить их дружелюбнее.

Наконец, Хюг пустил водяное колесо в ход. Стеклянный круг быстро вращался, когда Уилли Айртон, стоявший спиной к машине, будто бы случайно уронил ружье с плеча, так что ствол упал на беличьи шкурки, покрывавшие круг сверху. Если бы ружье упало хоть на дюйм левее или правее, стеклянный круг был бы разбит, и вся работа Хюга погибла бы.

Уилли повернулся с улыбкой, ожидая услышать треск разбитого стекла, но не успел он опомниться, как почувствовал, что кто-то схватил его сзади за волосы и за пояс, поднял и вынес из шалаша. Как он ни отбивался, ему не удалось вырваться, и через несколько секунд он оказался в потоке. Пока он не вымок до нитки, горец не выпустил его из рук.

Уилли повернулся с улыбкой.

Кто-то схватил его сзади за волосы и за пояс.

Пока он не вымок до нитки, горец не выпустил его из рук.

— Твое счастье, — сказал он, — что ружье ничего не разбило. А то бы ты не отделался так легко.

— Это случайность, — пробормотал перепуганный Уилли.

— Здесь не бывает таких случайностей — был угрюмый ответ;—а если и бывает, так за ними следуют другие «случайности» и вообще лжецу нет места на моей земле. Вон!

Младшие мальчики быстро удрали, а старший, Крэм, уходя, держал свое ружье так, что оно возбудило подозрение Сесиля.

Ты наделаешь беды с этим ружьем, ты не умеешь его держать; как бы мне не пришлось поучить тебя!

Крэм сердито вскинул ружье на плечо и угрожающе сказал:

— Отец узнает об этом, Берли Сесиль.

— И если у него есть голова на плечах, он побьет вас всех троих и велит вам сюда не показываться. Я не большой друг вашего отца, и он это знает, но он в десять раз лучше своих сыновей. А теперь, иди!

Бормоча про себя угрозы, которых они не решались произнести громко, все три мальчика ушли.

— Как ты думаешь, отец, они будут мстить? — спросил Хюг, который знал, что горцы не легко прощают обиду.

— Возможно. Ты будь настороже, имей всегда ружье наготове. Но я думаю, что Айртон придет сюда, чтобы узнать в чем дело. Он не меньше меня не любит лжи.

Сесиль не ошибся. На следующее же утро Сэнди Айртон пришел. Сесиль поднялся со своего бочонка, чтобы приветствовать его.

— Не выпьешь ли стаканчик? — предложил он.

Никакие запрещения не могли заставить горцев прекратить приготовление самодельного виски.

— Может быть после, — ответил гость.

Отказаться было бы кровной обидой, а согласиться он не хотел.

— Я пришел спросить тебя о моем Уилли, Берли Сесиль. Он говорит, что ты вчера тут выкупал его.

— На этот раз он говорит правду.

— Что же ты думаешь, что я не могу справиться с моими сыновьями сам, без вмешательства посторонних?

— Я не хочу говорить, что я думаю о твоих сыновьях, но ты не был здесь вчера. Сэнди Айртон, а не то ты бы сделал то же самое. Пойдем, я расскажу тебе все и покажу, как было дело.

Он повел гостя в шалаш и велел Хюгу пустить машину и добыть искру. Айртон был, повидимому, очень заинтересован, и хотел бы многое спросить, но сдержался, и не сказал ни слова одобрения.

После того, как опыт был показан, Сесиль рассказал, как Уилли пытался разбить стекло.

— И притом он не сделал этого открыто, а повернувшись спиной, — прибавил он. — Это грязный поступок, Сэнди Айртон, такой же, как поджечь у спящего созревшую рожь. Это самое страшное преступление в долинах, потому что источник существования жителя горной долины в его поле.