Владимир Машков - Веселая дюжина Страница 5

— Ну, я им покажу, — пригрозил вожатый кулаком невесть куда пропавшим ребятам. — Пошли обедать. Пусть им хуже будет.

ГЛАВА ШЕСТАЯ,

В КОТОРОЙ Я ОБЕДАЮ

Мы уселись за длинным дощатым столом, на котором был прикреплен флажок с цифрой "9". Это означало, что здесь должен питаться 9-й отряд. Но 9-й отряд не питался, он исчез в неизвестном направлении. Зато за другими столами шла дружная работа. По-моему, очень приятно смотреть, как люди едят. Конечно, если ты сам только что основательно подкрепился.

На нашем столе в тарелках, налитых до краев, соблазнительно дымился борщ, гордо высилась горка от чистого сердца нарезанных кусков хлеба.

— Пусть им будет хуже, — еще раз сердито сказал вожатый. — Ешь!

— Все? — я испуганно оглядел стол.

— Сколько сможешь, — разрешил вожатый.

Я почувствовал, что на свежем воздухе здорово проголодался. Вспомнил мамино наставление: "Поправляйся, а то отощал за зиму, лица на тебе нет" — и налег на борщ.

После третьей тарелки я остановился.

А куда второе девать?

Вожатый не отставал от меня. Опустошив тарелку борща, он, приговаривая "пусть им будет хуже", приступал к новой порции. Изредка Аскольд отрывался от еды, старательно поправлял флажок с цифрой "9", чтобы он лучше был виден. Но 9-й отряд, наверное, еще не проголодался, потому что к нашему столу, кроме дежурных, притащивших четырнадцать порций котлет, никто не подходил.

В дальнем конце столовой возникла приземистая фигура Капитолины Петровны. Аскольд расправил широкие плечи, глубоко вздохнул и в считанные секунды одолел две порции котлет.

— Помогай, — показал вожатый глазами на тарелки. Говорить с набитым ртом он был не в силах.

— Не могу, — прохрипел я и похлопал по туго набитому животу. Мой довод, то есть живот, убедил Аскольда. Продолжать сражаться с обедом даже в одиночку было уже поздно. Ведь каждую минуту к нашему столику могла подойти Капитолина Петровна и поинтересоваться, где находится 9-й отряд пионерлагеря "Лесная сказка".

Тогда, не сговариваясь, мы с Аскольдом начали прятать под стол оставшиеся тарелки с борщом и котлетами.

Когда к нам, блестя очками, приблизилась Капитолина Петровна, дело было сделано.

— А где остальные ребята? — удивленно спросила старшая вожатая.

— Они… они уже пообедали, — робко соврал Аскольд.

Я подтвердил его слова решительным кивком головы.

— Тогда почему вы сидите? — еще раз удивилась Капитолина Петровна.

— Мы обсуждали план работы, — уже уверенно соврал Аскольд. — Валерий Коробухин — председатель совета нашего отряда.

Капитолина Петровна на этот раз ни капельки не удивилась, а крепко тряхнула мою руку:

— Поздравляю. Желаю успеха.

Когда старшая вожатая ушла, настала очередь удивляться мне. Я — председатель совета отряда? Это же просто смешно. Ведь всегда главными моими недругами были эти самые председатели. Они обычно хотели, чтобы я был ни рыба ни мясо, а я этого не хотел. Они хотели, чтобы я получал одни пятерки, а я не хотел. Вернее, я не хотел, чтобы за меня другие хотели.

Вы вообще поняли, что я тут наплел? Если нет, то простите, ведь вы понимаете, как я удивился и к тому же объелся.

Когда Капитолина Петровна удалилась, Аскольд, облегченно вздохнув, произнес:

— Не волнуйся, старик! Мы еще с тобой покажем этой чертовой дюжине, где раки проводят свои каникулы.

Аскольда рассмешила собственная шутка, и он немножко похохотал, но вскоре его лицо озабоченно вытянулось.

— Но куда же они могли деваться? Может, в город укатили? — Вожатый забеспокоился. — Нет, не могли. Чего им лагерь бросать, здесь все-таки природа — лес, река… — И потом, обеды, завтраки, ужины… А может, они на речку сиганули?

Аскольд заерзал на лавке, а потом решительно поднялся и мы направились к домику нашего отряда.

— Сегодня мертвого часа не будет, — сообщил Аскольд, когда мы вошли в нашу палату. — Капитолина Петровна сказала, чтобы вместо мертвого часа мы провели беседу о дружбе и товариществе. Ты подожди меня здесь, я — мигом. — И вожатый заторопился из палаты.

Я развалился на кровати, вытянул ноги, зевнул. Ну что ж, жизнь в лагере начинается неплохо. Вот только где остальные ребята? Этот проклятый вопрос не давал мне спокойно заснуть. Неужели удрали на речку? Тут наверняка должна быть речка.

Я выбежал из домика и увидел вожатого, который спешил ко мне проводить беседу о дружбе и товариществе. Решение пришло мгновенно.

Прячась от него за деревьями, я быстрыми перебежками достиг забора. Перелезть через него было плевым делом, хотя забор построили на совесть, наверное, в два моих роста. Оглядевшись, я потопал наугад, насвистывая "А у нас во дворе…" Вскоре сосен стало меньше. А на обрыве — раз-два и обчелся. Только три самых любопытных сосны вытянули длинные шеи, разглядывая речку.

И я тоже все увидел. И широкую реку в зарослях кустарника, и песчаные пляжи и ребят. Одни плескались в речке, другие загорали на берегу.

Я сразу догадался, что это пропавший 9-й отряд! Вот он, в полном сборе! Пропавший отряд нашелся!

Да, между прочим, я же председатель совета отряда. Они мои подчиненные и должны меня беспрекословно слушаться.

В моей голове рождались идеи одна заманчивее другой.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ,

В КОТОРОЙ Я БЕРУ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ

Я подкрался к 9-му отряду с тыла. Ребята были так заняты собой, рекой, солнышком и песочком на берегу, что меня никто не заметил.

Я заложил два пальца в рот, набрал побольше воздуха и свистнул. Ребята испуганно уставились на меня. Несколько секунд полюбовавшись на их удивленные физиономии, я крикнул:

— Вожатая с милицией! Спасайся, кто может!

Что тут началось! Кто плескался в речке — как пробка вылетел на сушу. Кто зарылся по уши в песок — выскочил, подняв фонтан этого самого песка.

Сломя голову отряд устремился за мной. Некоторое время я бежал в гордом одиночестве, но вскоре меня догнали сразу двое ребят.

Один, смуглый, дочерна загорелый, бежал в оранжевых плавках, прижимая к груди скомканную рубашку с брюками. Он ловко перебирал ногами, словно всю жизнь только и делал, что участвовал в кроссах. Другой, коренастый парень, бежал с трудом, пыхтел, тяжело дыша ртом, в котором не хватало одного зуба.

Не сбавляя темпа, мы переговаривались.

— Много милиционеров? — поинтересовался щербатый.

— Целое отделение, — не моргнув соврал я.

— Ни за что им нас не догнать, — улыбнулся загорелый и перебросил одежду с левой руки на правую.

Мы продолжали бег по пересеченной местности.

Вскоре ельник кончился, снова показался луг, и в зарослях кустарника блеснула еще одна речушка. На ее берегу мы остановились. Загорелый и щербатый вопросительно глянули на меня.

— Форсируем водную преграду, — твердо сказал я.

Перед тем как ринуться в воду, я оглянулся. Длинная цепочка бегунов вытянулась по всему лугу. Я про себя сосчитал их. Никто не потерялся, и бегут неплохо. Лишь двое еле-еле плетутся в самом хвосте. Но ничего, догонят, подумал я и, закасав штанины, с криком "Вперед!" бросился в воду. За мной — загорелый и щербатый. Нам повезло, речушка оказалась мелкой. Не замочив брюк, мы достигли противоположного берега.

Не давая ни секунды передышки ни себе, ни другим, я помчался дальше. Когда мы — тройка лидеров — добежали до березовой рощи, нас остановил далекий отчаянный возглас:

— Подождите!

— Это Юрка кричит, — объяснил загорелый, — выдохся, очкарик.

К нам подтягивались отставшие бегуны.

— Привал, — объявил я, и все дружно повалились на траву.

Я внимательно вглядывался в усталые лица. Симпатичные ребята. Чем-то похожи на моих друзей. И почти все выдержали проверку, которую я им устроил. Пройти длинную дистанцию, да еще по пересеченной местности, не всякому удается. Такое под силу только настоящему парню. Потому как единственное, что он умеет превосходно делать, — это бегать. С уроков, со сборов, от родителей, учителей, милиционеров, от дворника дяди Васи и его собаки Дика, а также еще от очень многого и от многих.

Лишь двое бегунов из дюжины оказались не на высоте. Они появились, шатаясь и подпирая друг друга плечами, когда мы уже хорошо отдохнули.

Очкарик Юрка оказался белобрысым толстяком в длинных до колен черных трусах. Его друг был совершенно рыжим. Словно огненный шар, сверкала на солнце его голова.

Белобрысый бухнулся на траву и, толком не отдышавшись, полез спорить:

— Я сто раз оглядывался и никакой милиции не видел.

— Значит, мы удачно запутали следы, — ответил я.

Но белобрысый не собирался так быстро сдаваться:

— А зачем милиции вообще за нами гнаться?

— Как — зачем? — я постарался изобразить на лице искреннее удивление. — Вы ушли без спроса из лагеря?