Йозеф Плева - Маленький Бобеш Страница 53

— Ничего не заметит. Но ты должен долго-долго выбирать. Бери штуку за штукой, чтобы она все время смотрела на тебя. А теперь на, пососи еще немножко полено… Вкусно, а?

Бобеш взял «полено» в руки, но в рот положил не сразу. Он еще не решил, пойти ему с Гонзиком или нет.

— Ну, как же, Бобеш, пойдем, а? Вот тебе два крейцара, пойди что-нибудь купи. Только ты должен спрашивать: «Сколько это стоит? Сколько вон то? Почем эта конфета, почем та?» И так все время. В общем, перебирай все подряд. А потом то, что я стащу, мы разделим пополам.

— Но ведь это же будет все краденое.

— Почему? Не совсем краденое, — сказал Гонзик.

— Как же так не совсем, если ты стащишь?

— Но ведь мы у той бабки что-нибудь и купим. Правда? А это только как добавок. Вроде как бы тоже купленное, только бабка об этом ничего не знает. Ты понимаешь? Я раньше, как и ты, боялся. Но знаешь Польду из пятого класса? Он мне вот так же все объяснил и я уже больше не боюсь. И вообще не принимаю близко к сердцу.

— Ну, все-таки, знаешь… — противился Бобеш.

— Что — все-таки?

— Я не знаю…

— Ну, если не знаешь, так бери деньги, и пошли. Пойдем прямо сейчас, а то около бабки соберется народ.

Бобеш взял деньги, но еще ничего не решил. А Гонзик тянул его за рукав. Бобеш раздумывал, но, представив себе веселое, улыбающееся лицо Миладки и угостив ее в своем воображении конфетами и печеньем, он даже не заметил, как положил обсосанное Гонзиком «полено» себе в рот и пошел за ним.

— Полено ты можешь, Бобеш, дососать, разрешил Гонзик. Он был доволен, что уговорил Бобеша.

Подойдя к длинному прилавку, на котором были разложены сладости, Бобеш почувствовал какую-то странную дрожь в теле, и сердечко у него вдруг как-то слишком сильно заколотилось.

— Ну что, мальчики? Чем вас угостить? — сладко пропела бабка.

— Ско-сколько стоит вот эта? — заикаясь, спросил Бобеш.

— Эта? Эта три крейцара. А сколько у тебя денег?

— Два крейцара.

— Тогда вот смотри, мальчик. Вот все это по два… А вот это по одному. А здесь вот целых две штучки можно взять за один крейнар. Возьми что хочешь, выбери.

Бобеш трясущимися руками брался за конфеты и пряники, будто он их крал, а не покупал. Стрельнул глазами на Гонзика и увидел, как тот клал что-то себе в карман. Бобеш не отваживался больше смотреть бабке в глаза, сердце у него застучало, и он дрожал как в лихорадке.

— Нет-нет, мальчик, это за четыре крейцара. Вот эти все по два, — сказала бабка, но не так уже сладко. Ее сердило, что Бобеш никак не может ничего выбрать и что вообще он как будто бы боится.

Рядом с Бобешем оказались вдруг две девочки и тоже начали себе выбирать. Бабка показывала теперь девочкам, какие сладости сколько стоят, а обернувшись к Бобешу, лишь спросила:

— Ну что, ты уже выбрал?

— Выбрал, — вздохнул Бобеш.

— Покажи… Хорошо, это как раз за два крейцара. Бобеш отдал бабке два крейцара. Они были теплые и мокрые — так сильно он их сжимал в ладони. Гонзик пошел вслед за Бобешем. Когда пришли на старое место к фонтану, Гонзик сказал:

— Ты все-таки олух! Зачем ты истратил сразу два крейцара? Ты должен был что-нибудь выбрать за один, а на второй купить потом.

— Я боялся, как бы она тебя не увидела, — сказал Бабеш.

— Ты все боишься! — Гонзик вытащил из кармана пять конфет. Две из них дал Бобешу и прибавил еще одну из только что купленных.

Бобеш вытер пот со лба. Он был страшно рад, что так хорошо все кончилось.

— Знаешь что? — начал опять Гонзик, у которого прибавилось смелости. — Пойдем-ка туда еще раз, у меня остался еще один крейцар.

— Ну нет, Гонзик, я больше не хочу.

— Тогда отдавай обратно.

— Не отдам. Ты сказал, что дашь мне половину. И половины не дал и еще хочешь отнять остальное!

— Если пойдешь, я все тебе отдам и даже еще добавлю, — соблазнял Гонзик.

Бобеш насупился, но все же пошел.

— Что, мальчик, тебе дать? — спросила на этот раз бабка Гонзика.

— Мне ничего. Это он покупает, — показал Гонзик на Бобеша. — А я только так, с ним.

Бобеш опять как-то растерянно приценялся. Никак вроде не мог решить, что ему взять. И когда он наконец выбрал тычинку, наполовину завернутую в серебряную бумагу, и протянул бабке крейцар, то, к своему ужасу, заметил, что она смотрит не на него, а на Гонзика, который протягивал руку за пряником. Гонзик хотел было быстренько сунуть пряник в карман, как вдруг целая связка других пряников, висевших на косо натянутой веревке, стала сползать. Послышался шум. И, прежде чем Гонзик успел опомниться, бабка поймала его за руку. Пряник упал в снег.

— Ах вы, негодники! Один покупает, а другой крадет! — И оплеуха за оплеухой посыпались на голову Гонзика.

Гонзик изо всех сил пытался вырваться и убежать, а Бобеш стоял как окаменелый. Потом он стал быстро пробираться сквозь толпу и помчался, насколько хватало сил. Он пробежал через площадь и оказался на улице, по которой всегда ходил в школу. Ни разу он не остановился и ни разу не подумал о Гонзике. Он дрожал всем телом и все время оглядывался. Ему казалось, что кто-то гонится за ним. Он слышал, как бабка все еще кричала: «Украли, украли!» Потом ему почудилось, что она позвала жандарма. От страха он весь дрожал и думал: «Гонзик наверняка скажет, где я живу». И видел уже в своем воображении, как жандарм входит к ним в дом. Но хуже всего ему было тогда, когда он думал об учителе. Пожалуй, он не так боялся даже отца с матерью, как учителя. Куда теперь идти? Ведь он не посмеет никому посмотреть в глаза. Нет, домой он не пойдет. Будет сидеть где-нибудь около дома, пока не дождется Гонзика и не узнает, чем все кончилось. «Но, — размышлял далее Бобеш, — если Гонзика схватил жандарм, то его посадят. Воров, говорил дедушка, сажают в тюрьму». Тюрьма! Боже мой, что они наделали! В тюрьме темным-темно. И вот он должен будет сидеть в потемках. На улицу пойти не может, двери заперты на ключ. На окне — решетка. Бобеш пугался все больше и больше. Он уже жалел Гонзика и сердился на себя, почему не отговорил приятеля, зачем послушался его.

— Бобеш, Бобеш, что ты здесь делаешь? — послышались голоса.

Если бы вдруг на его глазах произошло землетрясение, он, наверное, так не испугался бы. Бобеш оглянулся и увидел Миладку с Силушкой.

— Ты был уже на ярмарке, Бобеш? — спросила Миладка.

— Был. — Бобеш принудил себя засмеяться, так как обе девочки улыбались.

— А что ты нам купил? — пошутила Силушка.

Бобеш полез в карман и вытащил три конфетки, которые дал ему Гонзик.

— Вы смотрите-ка, у Бобеша конфеты! Бобеш протянул их девочкам.

— Оставь их себе, Бобеш, у нас больше, чем у тебя.

И Силушка показала ему полную сумку, Миладка — тоже. Потом девочки все-таки взяли конфеты у Бобеша, но и Бобеш должен был взять у них. Когда мальчик избавился от ворованных конфет, у него немного отлегло от сердца.

— Ты только идешь из школы, Бобеш?

— Да.

— Мы уже проголодались. Правда, Силушка?

— Я тоже, — поддержал Бобеш.

— Пойдем тогда с нами.

— Я — я… Нет, я здесь… — бормотал Бобеш.

— Тебе еще не хочется возвращаться, да? Ну пойдем с нами немножко.

Бобеш пошел. На дворе он расстался с Миладкой, а когда она скрылась в подъезде, выбежал обратно на улицу. Домой ему не хотелось. И, хотя он сказал девочкам, что проголодался, на самом деле он не чувствовал и голода. Как в лихорадке дожидался он Гонзика. Но Гонзик все не шел. Тогда он медленно побрел к площади, ничего не видя перед собой, не замечая ни празднично одетых людей, ни разукрашенных витрин. Но выйти на площадь он все-таки не рискнул. Спрятался было в оконную нишу углового дома, как вдруг увидел Гонзика. Тот медленно шел по улице, вытирая рукавом глаза, и, казалось, плакал.

— Гонзик! — закричал Бобеш.

Гонзик вздрогнул и, увидев Бобеша, остановился.

— Это ты? А я думал — тебя тоже схватили.

— Нет, я убежал.

— Знаешь, как у меня трещит голова! Мне здорово влетело. И конфеты бабка все отобрала, — жаловался Гонзик.

— Она тебя сама отпустила?

— Ну, сначала она меня избила, потом стала спрашивать прохожих, не знает ли кто-нибудь меня. Знакомых никого не оказалось. Тогда она дала мне еще два подзатыльника и велела уходить с глаз долой, сказала, что срамиться со мной больше не будет.

— И никто тебя не видел?

— Видел.

— Кто же?

— Из нашего класса Юранек.

— Юранек?! Этот ябеда?

— Да.

— Ой-ой-ой! Плохи наши дела! — ужаснулся Бобеш. — А где он тебя видел?

— Когда я шел от бабки. Он слышал, как бабка вслед мне кричала и ругалась.

— Гонзик, я теперь боюсь идти в школу.

— Я тоже.

— Видишь, не надо было воровать!

— Это все потому, что я пошел с тобой! — упрекнул вдруг Гонзик.

— Но ведь я-то не хотел.

Гонзик на это ничего не сказал и только спросил: