Ульф Старк - Пусть танцуют белые медведи Страница 6

— Господи!

Бабушка поднесла вещицу к свету. Это было ожерелье из каких-то красных камней. Ничего особенного. Никакого сравнения с прочими мамиными побрякушками. Но бабушка в изумлении разглядывала камни. Она даже заглянула в открытку. Прочла и повернулась к отцу.

— Неплохо! — сказала она. — Вот это сюрприз!

— В чем дело?

— Я так и знала, — заявила бабушка.

— Что вы там такое знали?

— А вот что! — сказала бабушка и потрясла открыткой.

— В чем дело? — пробормотал дедушка, вынырнув из облака сигарного дыма.

— А в том, что у них будет ребенок! — торжествующе объявила бабушка.

Воцарилась тишина. Она что, рехнулась? И в самом деле, бабушка словно помешалась: на губах дурацкая улыбочка, а в руке зажата открытка и эти треклятые бусы.

— А вы-то откуда узнали?

— Да ты же сам пишешь!

— Я?

— Ну да, в открытке. Я и не догадывалась, что ты поэт.

— Поэт? Что вы такое городите?

Я уже смекнул, что здесь что-то не так. Это было видно по маминому лицу. И по тому, как отец разволновался. Что-то было чертовски не так. Кажется, и Дагмар это почувствовала. Она стянула с себя маску. А бабушка принялась зачитывать то, что было написано в открытке.

— Только послушайте, — вещала она, держа открытку перед самым носом.

Сердце в пакете и ниточка бус,Чтобы прочней нас связать.А скоро младенец скрепит наш союз —Папе и маме под стать.

Когда она дочитала, отец застыл на месте. Он смотрел на маму, словно просил у нее помощи. Но она глядела в сторону. Лицо у папы стало совсем белым, так что красный след от поцелуя казался свежей раной.

— Под стать, — пробормотал он, словно все зависело от этих слов. — Под стать.

— А вот и бусы! — радостно кудахтала бабушка как ни в чем не бывало, хотя даже Сессан уже почувствовала, что что-то не так. — Ожерелье-то, небось, кучу денег стоит!

Бабушка работала в большом универмаге и разбиралась в таких вещах.

— Под стать.

— Мне очень жаль, — пробормотала мама.

— Выходит, все правда?

Мама кивнула.

— Я не хотела, чтобы так вышло, — прошептала она.

Но отец уже был на полпути к входной двери. Он даже не стал ее захлопывать за собой. Я слышал его шаги на лестнице, потом хлопнула дверь в парадном.

Дагмар отшвырнула маску и кинулась за ним. Она лишь на миг остановилась возле меня.

— Не дрейфь, Лассе! Вот увидишь, все еще наладится.

Я жуткий тугодум. Это у нас с папой общее.

Я лежал на кровати. Была уже ночь, и все гости разошлись. Я старался думать, что ничего не произошло, но понимал, что все изменилось. Мама ждала ребенка от кого-то другого! А папа убежал куда глаза глядят в рождественскую ночь без пальто и все еще не вернулся, хотя новенький будильник показывал уже половину двенадцатого. Мама сидела на краешке моей кровати и говорила, что я должен постараться понять ее и что ей тоже сейчас нелегко. И я догадался, что она ждет ребенка от того самого типа в кожаном пиджаке, которого я укусил в живот.

Мама погладила меня по щеке.

— Я хочу, чтобы ты переехал вместе со мной.

Я нажал кнопку записи на своем новеньком магнитофоне.

— Никогда, — сказал я, — никогда, никогда, никогда!

Я перемотал пленку и снова включил магнитофон.

— Никогда! — эхом отозвался магнитофон. — Никогда, никогда, никогда!

Глава четвертая

Я знакомлюсь с Блэки Лоулесом, друг пернатых вылетает в окно, и начинается путешествие на неизведанную планету

— Классный, верно?

Пень погладил его по блестящей коричневой шерстке. Я заскочил к нему домой, чтобы хоть на время отделаться от умоляющего взгляда отца. В тот день мы должны были переехать — мама и я. Отец бродил по квартире, словно белый медведь, готовый броситься в ближайшую прорубь. Это было непереносимо. Поэтому я обрадовался, когда позвонил Пень и позвал посмотреть на своего нового питомца.

— Да скажи ты хоть что-нибудь! Правда, замечательный?

Я посмотрел на веселые глазки и усики, которые дрожали, когда зверек морщил нос, обнажая безупречные передние зубы. Ну и здоровый! Он зарылся носом Пню в подмышку, а хвост разложил на его черных джинсах.

— Класс! — похвалил я и сглотнул.

— Хочешь подержать?

— Ну, не знаю.

Мне было вполне достаточно просто его погладить. Конечно, он был симпатичный. Но не могу сказать, что мне нравятся крысы. Или что я им нравлюсь.

— По-моему, ему лучше у тебя под мышкой, — заметил я. — Кажется, он балдеет от запаха.

Пень получил крысу в подарок от отца на Рождество. По правде-то, он сам его купил на те деньги, что отец прислал. Он назвал зверька Блэки Лоулесом в честь солиста группы «WASP».

— А маме-то твоей он понравился?

Я бы еще спросил, нравятся ли ей крокодилы или скорпионы! Или поинтересовался, любит ли она гремучих змей. Или волосатых пауков: Пень одно время подумывал приобрести такую тварь вместо крысы.

— Ты что, чокнулся? — усмехнулся Пень. — Да она бы его сразу вышвырнула, если бы только увидела! Вмиг бы извела. Она вообще животных терпеть не может.

При одной мысли о том, как его мать может расправиться с Блэки Лоулесом, если обнаружит беднягу, Пень невольно крепче прижал зверька к своей тощей груди и стал гладить подбородком остренькие ушки. Он в этой крысе души не чаял, и я подумал, что добром это не кончится. Жизнь полна тайн, размышлял я. Они словно будильники: тикают себе тихонько, пока не придет их час, а тогда поднимают такой трезвон, что жизнь превращается в ад.

Нет уж, чем-чем, а тайнами я сыт по горло на несколько лет вперед!

Но у Пня был свой план. Он будет дрессировать свою крысу, чтобы она стала необыкновенной. Научит ее всяким трюкам. А когда та освоит все премудрости и сделается совершенно исключительной, у его мамы просто рука не поднимется ее вышвырнуть. И она разрешит ему ее оставить.

— Крысы — потрясные существа! — расхваливал Пень.

Чтобы продемонстрировать мне, какие они «потрясные», он усадил Блэки на краю своего заваленного всякой всячиной стола. Зверек сидел там тихо-тихо, обвив хвостом давнишнюю неоконченную модель скелета, которую отец Пня так и не успел завершить до того, как смотал удочки. Крыса следила взглядом за Пнем, когда тот направился к противоположному концу стола.

Вот Пень склонился над столом, вытащил из кармана кусочек сахара и зажал его передними зубами. Затем поднял правую руку и щелкнул пальцами. И тут Блэки сорвался с места. Он стал пробираться сквозь завалы на столе, а добравшись до Пня, поднялся на задние лапы и выхватил сахар у того изо рта. Со стороны казалось, что они поцеловались.

— Ну, что скажешь? — с гордой улыбкой поинтересовался Пень.

Но я не успел ничего ответить. Я подумал, что крыса и в самом деле необыкновенная, но сказать об этом не успел. Потому что как раз в этот момент в дверях возникла Пнева мамаша. Дома она не выглядела такой съежившейся и блеклой, как в тот день, когда мы с отцом встретили ее в школе. Наоборот — она казалось здоровенной, и по ее лицу сразу можно было догадаться, что она ничуточки не считает Блэки Лоулеса необыкновенным.

— Что делает в нашем доме эта мерзкая тварь? — заорала она.

Я было решил, что это она про меня, до того перетрусил.

— Я только на минутку заглянул, — начал я оправдываться.

Но тут же понял, что ошибся, и попытался выдавить из себя улыбку, чтобы она решила, что это я пошутил. Но мама Пня и так в это поверила. Идиотская шутка! Она сверлила меня взглядом, словно лазерным лучом, у меня аж в животе заурчало.

— Где ты подобрал эту тварь? — спросила она, кивая на Блэки.

Пень словно язык проглотил. Бедняга застыл на месте, прижав крысу к груди. Он тщетно пытался найти способ защитить своего любимца. Мама направилась к нам;

— Отвечай же!

— Глу-руп! — раздалось из моего живота, который вечно реагировал так в самых неподходящих ситуациях, когда меньше всего от него этого ждешь.

Мамаша Пня посмотрела на меня так, словно я был пустое место. И тут я почувствовал, что у меня внутри словно взорвался воздушный шарик.

— Петер! — обратилась она к Пню. — Зачем ты приволок домой эту мерзость? Крысу!

Она уже немного поуспокоилась. Но я понимал, что Пню вряд ли удастся уговорить ее оставить Блэки. И Пень тоже это смекнул. Вдруг он показал на меня и заявил:

— Это крыса Лассе. Это он ее принес.

— Зачем?

Я так опешил, что даже не мог найти, что ответить. Я видел, как Пень строит мне рожи. Похоже, все кругом сговорились строить мне рожи!

— Ну да. Он просто заскочил на минутку показать мне свою крысу. Это ему отец на Рождество подарил.

— Так пусть сейчас же несет ее обратно! — велела мама. — Живо!