Юрий Сотник - На школьном дворе. Приключение не удалось Страница 6

Между тем заговорщики продолжали топтаться между кочегаркой и стеной бани, не переодеваясь, не прячась, явно рассчитывая на бдительность Зыряновой. Как видно, главную роль играл среди них толстый Ванька Иванов, который протягивал руку то в сторону бани, то в сторону кочегарки, давая какие-то руководящие указания.

Как-то неожиданно для себя директор заметил, что солнце уже зашло. Впрочем, сумерки были светлые, ведь приближалась пора белых ночей. Заговорщики уже не суетились, не жестикулировали, а стояли почти неподвижно, глядя в сторону Кедровой улицы. И вдруг директор увидел, как по тропинке понеслась Томка, хрипло повторяя:

— Идет! Приближается! Идет!

Томкин хрип мог расслышать только директор, но заговорщики и так поняли, что к чему. Одни бросились в кочегарку, другие полезли в обгоревшие оконные проемы бани. Вскоре и Томка нырнула в кочегарку.

Зырянова хвасталась остротой своего зрения, однако не сразу распознала Мокееву, и та появилась гораздо раньше, чем ожидал директор. На Луизе были джинсы, сверху, несмотря на очень теплый для сибирского мая вечер, Мокеева надела синтетическую, под кожу, куртку, на голову — зимнюю шапку-ушанку, а на руки — варежки. В левой руке у нее болталась пустая сумка для продуктов (в ней, как видно, Луиза спрятала до времени свои доспехи), в правой руке она держала недлинную, но увесистую дубинку, пряча ее за спиной. Небольшого роста, но коренастенькая, она шла медленно, все время оглядываясь вправо, влево и назад, так что директор мог временами видеть ее широкую решительную физиономию со втянутыми внутрь губами и большими настороженными глазами.

«Смелая девчонка!» — с уважением подумал директор. Он откинул капюшон, натянул на голову вынутый из кармана чулок и снова закрыл ее капюшоном. Тут ему пришло в голову тоже сорвать несколько стеблей крапивы, а когда он сделал это, до него донесся звонкий голос Луизы:

— Только тронь!… Только тронь!… Ну, подходите! Ну, только тронь!…

Выбравшись из зарослей, директор увидел, что Мокеева уже окружена непонятными фигурками без лиц, что она вертится на одном месте, размахивая дубинкой и повторяя свое приглашение «подходить». В следующий момент он увидел, что туда же бежит Федор Болиславович в длинном дождевике, с кепкой на голове и с лицом, затянутым чулком. Увидел и тоже побежал туда. Оба прибыли на театр военных действий почти одновременно.

— Ы-ыить!… — сказал завхоз страшным голосом. — Вот мы вас всех сейчас!

— Так! Попались! — в тон ему пробасил директор. Оцепеневшие заговорщики выглядели живописно. Голова у каждого была затянута чулком, зато в костюмах царило великое разнообразие. Один надел на себя пестрое девчоночье платье (очевидно, старшей сестры), из-под которого виднелись брюки, другой был в полосатой матросской тельняшке, болтавшейся ниже колен, третий нарядился в старую мужскую рубаху, бывшую когда-то белой…

Глава VII

Всеобщее молчание длилось так долго, что директор счел нужным разрядить обстановку. Он откинул капюшон и сдернул с головы чулок. То же самое сделал и Федор Болиславович. Эти действия педагогов вызвали обратный эффект: оцепеневшие фигуры оцепенели еще больше, только одна Луиза стянула с себя шапку-ушанку и стала обмахивать ею взмокшую, с куцыми косичками голову.

— Так! — приглаживая растрепанные чулком волосы, заговорил Данила Акимович. — Маски вы можете не снимать, меня ваши личности не интересуют, а вот штаны снимайте! Снимайте, снимайте штаны, и я вас сейчас крапивой, как вы Мокееву хотели. Ну, что вы стоите?! Снимайте штаны!

И еще несколько секунд продлилось молчание. Потом одна из масок поднесла ладошку тыльной стороной к губам, и оттуда послышалось:

— Хи-хи!

— Хи-хи-хи! — донеслось из-под черного чулка, владелец которого был одет в женское платье.

— Снимайте, говорю, штаны! — повысил голос директор, размахивая пучком крапивы.

Тут заговорщик в женском платье сдернул с головы черный чулок, и оказалось, что это эвенк Гриша Иннокентьев. Он сказал, улыбаясь:

— Данила Акимович, нам неловко снимать: тут у нас и девочки.

Директор с удовольствием отметил, что атмосфера разрядилась.

— Ишь какой смелый нашелся! — сказал он, а Федор Болиславович тут же продолжил игру:

— Данила Акимович! Так вот давай с этого храбреца и начнем: отведем его в сторонку и пусть он за всех трусов пострадает маленько.

— А что? Дельное предложение! — сказал директор. И он увидел, как Оганесян тоже сорвал с себя чулок, его примеру последовала Томка Зырянова, за ней Игорь Цветов, за Игорем — Нюша Морозова, а за ними и все остальные. Последним снял маску руководитель операции Ваня Иванов. Все заговорщики улыбались, но глаза их смотрели настороженно: мол, а что будет дальше?

Директор снова заговорил:

— Так, Федор Болиславович: я думаю, что сегодня наказание крапивой можно отложить, но проведем это мероприятие завтра по окончании уроков перед всем классом. Девочек помилуем, все-таки слабый пол, а остальных гангстеров будем класть на учительский стол и поочередно, значит, крапивой. Чтобы на всю жизнь запомнили.

— Есть! Будет исполнено, — сказал преподаватель труда, и тут же все заговорщики расхохотались вовсю, а некоторые даже запрыгали от удовольствия. Одна только Луиза оставалась серьезной и вертела головой со своими куцыми, торчащими над ушами косичками.

Данила Акимович поднял руку.

— Так! Тихо, граждане! Нам еще одно дело предстоит: следствие проведем. Запомните: обвиняемых тут до поры не будет, все будут только свидетелями.

«Свидетели» перестали улыбаться. Они старались понять, затевает ли директор новую игру или разговор пойдет серьезный.

Данила Акимович сложил ладони рупором и крикнул:

— Раиса Петровна, просим!

Учительница и Хмелев появились очень быстро. До этого они уже стояли у пролома, прислушиваясь к разговорам возле бани. Увидев, как одеты ее воспитанники, учительница прижала пальцы к щекам, сказала с ужасом: «Боже ты мой!», но тут же рассмеялась и добавила: «Ой, не могу!»

Не так держал себя Хмелев. Он по-прежнему опирался правой ногой только на пятку, но стоял слегка выпятив грудь, плотно сжав губы. Весь его мрачный вид говорил: «Да, это я вас выдал. Теперь делайте со мной что хотите». Заговорщики в свою очередь угрюмо смотрели на него и переглядывались между собой. Атмосфера снова начала сгущаться. На этот раз ее разрядил Федор Болиславович.

— Я так полагаю, — сказал он, — допрашивать свидетелей стоя утомительно будет. Может, пройдемте вон туда, на бревнышках посидим? — И он указал на дальний угол двора, где начинали строить какой-то дом.

Директор одобрил это предложение, и скоро все очутились внутри будущего сруба, в который строители успели заложить только два венца. Директор и Федор Болиславович сели на бревна в самом углу сруба, остальные разместились по обе стороны от них.

— Так! — сказал Данила Акимович. — С кого начинать — нам все равно. Может, кто захочет первым давать показания?

Гришка Иннокентьев поднял руку, улыбаясь, и встал.

— Я хочу. А про что?

— Да вот нужно, понимаешь, узнать, кто что видел во вторник, когда Мокеевой бросали записки, а она их не читала. Ты готов отвечать?

— Ага. Готов.

— Значит, такой вопрос: во вторник по окончании последнего урока ты когда вышел из класса? Иннокентьев немного подумал.

— Я, значит, так… Я вскочил, когда раздался звонок, а Раиса Петровна сказала: «Иннокентьев, садись и запиши домашнее задание». Я, значит, сел, а потом Раиса Петровна сказала: «Все, ребята, до завтра!» И я рванул.

— А с тобой еще кто-нибудь рванул? — спросил Федор Болиславович.

— Ну, как же! Еще несколько человек рванули. В дверях толкучка получилась.

— А кто да кто с тобой рванул, не помнишь? — спросил директор.

Иннокентьев молчал, стараясь припомнить, но тут поднялся Ваня Иванов.

— Данила Акимович, я с ним тоже рванул. Гришка тогда в дверях мне локтем в глаз заехал. А еще я помню, Игорь Цветов тоже рванул. Он чего-то застрял, я ему дал сзади, и он вылетел в коридор.

Иванов сел, но тут встал Игорь Цветов.

— Я тоже там был, в этой куче!

— Спасибо! Садись! — сказал Данила Акимович. — Продолжаем допрос Иннокентьева. Скажи, свидетель: выйдя из школы, ты сразу пошел домой?

— Нет, чуток во дворе задержался.

— Почему задержался?

— Ну… остановился послушать, как Жорка Ярыгин из шестого про свою деревенскую тетку рассказывает, как у нее корову вместо медведя застрелили.

— Кто застрелил? — спросила Томка.

— Практиканты какие-то. То ли геологи, то ли еще кто. В потемках подумали, что это зверь приближается, ну и жахнули с перепугу.

Кто-то попросил рассказать об этом подробней, но директор сказал, что судьба коровы отношения к данному расследованию не имеет, и задал следующий вопрос: