Лидия Чарская - Белые пелеринки Страница 6

— Послушай, Палтова, если ты не будешь готова ко второму звонку, я запишу тебя.

— Когда я нахожусь здесь с вами, тебе нечего делать замечание твоим подругам, Фальк, — повернувшись к девочке, строго сказала Дуся. — И потом, следи лучше за собою, а не за другими. У тебя передник наизнанку надет.

Фальк вспыхнула до ушей и произнесла заикаясь:

— Я дежурная сегодня, m-lle Надин, и если девочки не будут готовы к молитве, Анна Васильевна сделает выговор мне. — Фальк повернулась на каблуках и отошла.

— Фальк-злючка! — крикнула ей вдогонку Гаврик, в то время как Южаночка поднялась на цыпочки, втянула в себя щеки, расширила и без того огромные глаза и высунула кончик своего розового языка по адресу сердитой Лины.

Девочки дружно и весело расхохотались ее проделке, но хорошенькая Надин не последовала их примеру. Хорошенькая Надин казалась теперь чуточку смущенной.

— Дитя мое, — густо краснея своими без того румяными щечками, произнесла она, — разве ты не знаешь, что показывание языков очень неприлично и свидетельствует о дурных манерах. Где ты видела, чтобы кто-либо, кроме уличных мальчишек, показывал язык?

Южаночка задумалась. Потом радостные искорки вспыхнули в глубине ее черных глаз.

— Видела, видела! — вскрикнула она, хлопая в ладоши и прыгая на одном месте. — Видела, видела. Когда проходил папин денщик Тарас, ротный Михалкин всегда ему язык показывал и кричал при этом: ишь, толсторожий, на капитанских хлебах отъелся, в ширину так и лезет.

— Что???!!!

Едва только Южаночка успела, захлебываясь от восторга, произнести эти слова, как все девочки разразились гомерическим взрывом смеха. А у Дуси-Надин так даже кончик носа покраснел от желания не последовать их примеру.

— Молчи, молчи, крошка, так нельзя выражаться! — почти с ужасом прошептала она, замахав своими пухленькими ручками.

— Нельзя! Ну и не буду, если нельзя! — покорно согласилась Инна. — Слушаюсь, ваше благородие, — неожиданно, совсем уже весело, крикнула она на весь дортуар.

— Так тоже не говорят, детка! — не будучи в силах удержаться от смеха, произнесла Надин, в то время как девочки хохотали до слез.

Такой новенькой еще им не приходилось видеть. Таких новеньких еще и не поступало в суровые институтские стены. Невольно такая новенькая завоевывала симпатии девочек.

И самую Надин, вполне взрослую девушку, и притом воспитательницу, скорее забавляли, нежели раздражали неподходящие выходки этого прелестного кудрявого черноглазого ребенка. А черноглазый ребенок, успев схватить полотенце, со стеклянной мыльницей в руках и с зубной щеткой за щекою, вскидывая по-военному ноги, маршировала в умывальную комнату солдатским маршем, высчитывая громко:

— Раз! Два! Левой, правой! Раз-два! Левой, правой, раз-два! Раз-два!

Девочки хохотали без удержу и не могли остановиться. Дуся делала то сердитое, то страдальческое лицо и всеми силами старалась в свою очередь подавить улыбку.

Пока Инна мылась в умывальной, к ней подошла Верховская и произнесла без всяких предисловий:

— Ты мне очень понравилась, Палтова, и Гаврику тоже, и мы с Гавриком решили взять тебя к нам.

— Куда к нам? — фыркая под струей студеной воды, спросила Инна.

— К нам, в подруги. Я и Гаврюша подруги с первого дня поступления до самой гробовой доски! Хочешь быть подругой втроем с нами?

— Хочу! — проговорила Инна, потому что и Верховская, и Гаврик показались ей забавнее и живее других девочек младшего класса:

— Ну вот и отличник! — обрадовалась Даня. — Сидеть в классе ты будешь около Гаврика, спать тебя положили рядом со мной, — вот только одно грустно: сидеть в столовой тебе придется около фискалки Фальк.

— Этой, белобрысой?

— Да, да. Она совсем скверная девчонка, хотя учится на ура. Ты не обращай на нее внимания, пожалуйста. Не стоит, право. Впрочем, я и Гаврик не дадим тебя в обиду, поверь мне. Итак, ты отныне будешь нашей подругой, и мы обязаны помогать тебе чем только можем. Хочешь, в знак дружбы и любви к тебе я разлиную твои тетради, я очень, очень хорошо линую. — И Даня гордо вскинула плечиками.

— А я выучу тебя петь про ангела, уносящегося на небо с душой ребенка, и танцевать медвежий танец! — предложила Инна.

— Какой это танец? — полюбопытствовала Даня.

Южаночка открыла было рот, желая объяснить, что это за танец, но в эту самую минуту раздался звонок, призывающий к утренней молитве, и одновременно с ним на пороге умывальной появилась высокая дама в синем платье с седой головой.

— Ага, новенькая! Здравствуй, девочка. Еще не готова? Дети, помогите же ей! Надо вставать раньше, моя милая! — серьезно, но без гнева, проронила седая дама.

— Я будила новенькую, но она не вставала! — заявила Лина.

— Фальк! Как тебе не стыдно! — прозвенел с укором голос Дуси. — Я удивляюсь тебе, Фальк, как это тебе доставляет удовольствие наносить постоянно неприятные минуты твоим подругам?

Лицо белобрысой Лины из бледно-желтого стало мгновенно малиновым от стыда и гнева.

— Все из-за этой дрянной девчонки! — процедила она.

Можно было понять сразу, что она, Лина Фальк, объявляет новенькой непримиримую войну.

Но Южаночка не знала страха.

ГЛАВА 4

Утро в институте. Неудачный ответ. Урок рисования

Молились девочки в большой столовой, куда их свели по широкой лестнице, построив предварительно парами. Анна Васильевна Вощинина, французская дама, и папиньерка m-lle Надин шли во главе класса. Лишь только шеренга младшего отделения вошла в длинный коридор, как неожиданно легкие смешки и сдавленное фырканье заставили чутко насторожиться классную даму.

— Кто там шалит в парах? — недовольно окликнула Анна Васильевна девочек, и, повернув голову, окинула зорким взглядом свою маленькую паству.

Смуглая черненькая девочка, одетая в синее, собственное платье, высоко взбрасывая стройными ножками, маршировала, как заправский солдат, громко отсчитывая:

— Раз! Два! Раз-два! Левой, правой! Левой! Вот и этак, вот и так! Так солдаты ходят!

— Это еще что такое! Палтова, сейчас же перестать! — стараясь быть строгой, остановила Анна Васильевна расшалившуюся девочку. Дуся же красноречиво, не говоря ни слова, погрозила Южаночке пальцем.

— Сейчас же перестань вести себя как мальчишка! — снова проговорила классная дама.

— Так точно, ваше… — начала было Южаночка, но не договорила, так как Даня Верховская изо всей силы дернула ее за платье.

— Перестань же, перестань, ради Бога! У нас так не полагается разговаривать с классными дамами, — прошептала она.

— Не полагается? — удивленно вслух проговорила Инна. — У нас все солдаты так к начальству обращались, а мы чем лучше их, что…

— Солдатка! — оборвал ее чей-то сердитый голос. Инна обернулась. Белобрысое лицо и красные золотушные глазки Фальк были с ненавистью обращены на нее.

Между тем, девочки успели войти в столовую, огромную комнату, уставленную столами, с кружками дымящегося чая и румяными «казенными» булками. По обеим сторонам стояли деревянные скамейки, на которых полагалось сидеть воспитанницам. Но нечто совсем иное привлекло внимание Южаночки. Никогда еще Инна Палтова не видела столько девочек, больших и маленьких, черных и белокурых, красивых и некрасивых, одетых совершенно одинаково в зеленые камлотовые платья, белые передники и пелеринки. Точно какое-то пчелиное жужжанье наполняло огромную комнату.

Лишь только младшее отделение заняло «свои столы», «иноземки», то есть воспитанницы других классов, повскакали со своих мест, вытягивая шеи в сторону «седьмушек».

— У вас новенькая? Откуда она? Когда поступила? Как фамилия? Отчего такая смуглянка?

Некоторые из воспитанниц, преимущественно старшего класса громко восхищались внешностью Инны, посылали ей издали воздушные поцелуи и улыбки, выкрикивая звонко на всю комнату:

— Какая душка! Какая прелесть! Очарованье! Душонок! Божество! Ангелок! Восторг!

Быстроглазая Гаврик согнулась в три погибели и, прошмыгнув к столу «первоклассниц», уже успела овладеть вниманием последних, уверяя, что новенькую зовут Фекла, а фамилия ее Дурындова-Умноголовая, и что прилетела она ночью через форточку на воздушном шаре. Гаврик хотела еще что-то прибавить в этом роде, но тут одна из взрослых воспитанниц вышла на середину столовой и громко, отчетливо прочла:

— «Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь».

Молитва началась. Девочки притихли. Старшие пропели «Отче наш», и снова зажужжали пчелы, застучали скамейки, зазвенели веселые детские голоса, обрываемые шиканьем воспитательниц.

За чаем Южаночка сидела между Фальк и Гавриком. Первая то и дело фыркала на нее. Но девочка не обращала внимания на это. Черненькая головенка Гаврика то и дело шептала на ухо Инне забавные замечания.