Целестина Клячко - На поиски исчезнувшего племени Страница 6

— Кодры, — нараспев с важным видом объяснил мне и Лёве Юра, — это возвышенность, находящаяся между реками Реут и Прут, пересечённая оврагами и балками. Во многих местах она покрыта густыми лесами. Чаще всего в них встречаются дуб и граб, акация и клёны, реже — ясень и платаны. Наш лагерь будет разбит на опушке такого леса, и вы всё увидите, — добавил он уже обычным голосом.

Машина проехала ещё немного вперёд, свернула с дороги и остановилась на опушке леса. Здесь, на зелёной поляне, окружённой высокими деревьями, мы должны были разбить лагерь.

— Приехали, вылезай! — крикнул нам Александр Степанович.

Мы все спустились на землю и окружили Георгия Борисовича. Он вынул из своей походной сумки какой-то чертёж и внимательно рассматривал его.

— Напротив этого леса, метрах в пятистах отсюда, находится Алчедарское городище, вот на этой возвышенности. Пойдём туда завтра. А сейчас, товарищи, разгружать быстро машину! Мы должны ещё засветло поставить палатки. Валентина Львовна и Лёва, соберите хворост для костра, и побольше.

Небо стало темнее; последний солнечный луч уже уходил с поляны. Мы с Лёвой сделали несколько шагов по лесу, увидели множество сухих сучьев и быстро собрали большие охапки. Отнесли в лагерь и снова вернулись в лес. Здесь уже совсем стемнело. Высокие деревья закрывали небо. Казалось, что за кустами кто-то движется. Лёва от меня не отходил. На этот раз мы набрали ещё большие охапки хвороста и, не признаваясь друг другу в малодушии, вернулись на опушку. Там работа шла вовсю. Вбивались в землю колья для палаток, разгружались ящики с посудой и продовольствием. Два больших парусиновых мешка набивались сеном. Предусмотрительный Александр Степанович, пока мы копали в Оргееве курган, где-то его раздобыл и положил к нам в машину.

— Товарищи, сейчас мешки с сеном дать только Валентине Львовне и Лёве. А завтра Александр Степанович съездит в село, получит разрешение и привезёт сена столько, что на всех хватит, — распорядился Георгий Борисович.

— А для чего ещё сено? — удивился Лёва.

— Здесь, несмотря на жару, ночью большая влажность. Если спальные мешки класть прямо на землю, быстро отсыреют, да и жёстко спать, — ответил мальчику Ростислав.

Он и Георгий Борисович поставили первую палатку, принялись за вторую и поторапливали остальных. Солнце уже село. Александр Степанович принялся за костёр. Он снял с машины несколько кирпичей, положил их друг на друга, между ними хворост и разжёг его. Поставил на кирпичи над огнём большущий экспедиционный чайник, сел и закурил свой неизменный «Беломор». Володя вынимал из ящика кружки, миски, хлеб, чай и сало. Павел и Юра натягивали брезент третьей, и последней, палатки. Лёва вынимал из машины спальные мешки. Мультик ходил вокруг полянки и всё тщательно обнюхивал. Я расстелила на ящике с оборудованием клеёнку и стала резать хлеб и сало.

У Лёвы, несмотря на усталость, горели глаза: всё ему было интересно, всё было ново для него.

— Валентина Львовна, — подошёл ко мне Георгий Борисович, — выберите палатку для себя и для Лёвы. В остальных двух разместимся мы с Ростиславом и трое ребят. Александр Степанович, как всегда, ночует в машине.

— Товарищи! — крикнул Ростислав. — Внимание! Колодец находится напротив лагеря, под зелёной возвышенностью.

Я выбрала крайнюю правую палатку. Мы с Лёвой быстро разложили по обе её стороны мешки с сеном, на них — спальные мешки. Из сдвинутых чемоданов сделали столик и поставили его между постелями. Подстилку Мультика я положила со своей стороны.

Яркий свет неожиданно проник сквозь щель в нашу палатку. Мы с Лёвой вылезли наружу. Это Александр Степанович развернул в сторону лагеря машину, включил фары и осветил нашу полянку.

— На время ужина! — торжественно сообщил он. — На время ужина по случаю приезда! — И, улыбаясь, добавил: — Валентина Львовна, а ваш Мультик совсем ослаб. Наверное, впервые столько километров отмахал на грузовой…

Александр Степанович оказался прав. Мультик, как только мы уселись на ящики и приступили к ужину, свернулся калачиком по соседству со мной. Не обращая ни на что внимания, он тут же заснул.

Хлеб, сало и яйца, купленные в столовой в Оргееве, исчезали с молниеносной быстротой. Чай, заваренный прямо в чайнике — Александр Степанович бросил туда порядочную щепотку, — был необычайно вкусен, впрочем, как и всё остальное.

— С завтрашнего дня у нас будет нормальный распорядок дня. Ростислав, составь, пожалуйста, завтра список дежурных на весь месяц, — сказал Георгий Борисович, наливая себе третью чашку чаю.

— Давайте завтра я буду дежурить, — предложил Юра, вытаскивая из кармана помятую пачку сигарет.

— А что должен делать дежурный? — заинтересовался Лёва, уплетая бутерброд за обе щеки.

— Ты сначала п-прожуй, малютка, — снова задел его Володя.

Но Лёва был так увлечён всем происходящим, что и не заметил.

— Дежурный должен вставать в пять часов утра, за час до общего подъёма. Запасти воды, разжечь костёр, приготовить завтрак, затем обед и ужин… Подметать лагерь, мыть посуду, — пояснил Ростислав и внимательно посмотрел на мальчика.

— А если я этого ничего не умею? — с затаённым ужасом спросил Лёва.

— Не умеешь — научишься, — спокойно ответил ему Ростислав и встал.

— А ты п-поезжай в Москву, спроси у мамочки! — с набитым едой ртом закричал ему Володя.

— А ты сначала прожуй, малютка! — ответил вместо мальчика Юра и, обращаясь к Лёве, сказал: — Ты не бойся, мы с Павлом народ бывалый: мигом тебя всему научим.

Он толкнул локтем сидевшего рядом с ним Павла, и оба, очевидно что-то вспомнив, заразительно расхохотались.

Вскоре Александр Степанович, забрав свою чашку, со словами: «Кончили, товарищи? Хватит иллюминации», — пошёл к машине и выключил фары. Сразу стало темно. Костёр догорал, и последние вспышки его освещали на мгновение наши лица. Палатки чуть виднелись на тёмной громаде леса. Всё было необычно и немного таинственно.

Георгий Борисович встал.

— Все поели? Костёр залить, со стола убрать и немедленно по палаткам. У Лёвы глаза совсем слипаются, да и все мы порядком устали.

— Получите по свече на палатку и спички. Зря свечи не жечь, — сказал Ростислав.

— Павел, получи на нас свечу! — крикнул Юра.

Он вместе с Володей собирал остатки еды и сворачивал клеёнку.

Я покрошила еды Мультику и разбудила его. Но пёс только повилял мне хвостом, не притронулся к еде и снова закрыл глаза. Пришлось взять его на руки и отнести к нам в палатку. Лёва со свечой в руке едва плёлся за мной. Только сейчас мы почувствовали, до чего устали!

Не зажигая свечи, не раздеваясь и не расстелив спальные мешки, мы с Лёвой плюхнулись на них. Натянули на себя одеяла и заснули мгновенно…

— Ну и сони! — услышали мы знакомый голос. — Дежурный пожалел вас будить!

Георгий Борисович, свежевыбритый, в голубой рубашке с отложным воротником, просунул голову в нашу палатку. Вместе с ним сквозь раздвинутый брезент проник яркий солнечный свет и свежий утренний воздух. Мультик вскочил со своей подстилки, завилял хвостом и выбежал на полянку.

— Неужели уже утро? — удивилась я. — Мы встаём!

Я поднялась и стала расталкивать продолжавшего сладко спать Лёву. Он с трудом открыл глаза, недоуменно осмотрелся кругом, потом, видимо, всё вспомнил и мигом вскочил. Я широко раздвинула брезент нашей палатки. Утреннее солнце освещало полянку. Птицы пели на разные голоса. Весело потрескивал и дымил наш костёр. Запах горящих сучьев смешивался с каким-то другим, аппетитным запахом из большой зелёной кастрюли, стоявшей на кирпичах над огнём.

Мы позавтракали манной кашей с поджаренным салом, мастерски приготовленной Юрой, выпили чаю. Ровно в семь часов все, кроме дежурного Юры и Александра Степановича, уехавших в село Алчедар за продуктами, ушли на городище.

Я взяла с собой фотоаппарат и кассетник, Лёва — чертёжные принадлежности и рейку — тонкую узкую доску, на которой нанесены цифры и деления. Володя, кроме лопаты, нёс ящик с инструментами.

Все остальные несли лопаты — большие штыковые и маленькие сапёрные. Мультик убегал вперёд, возвращался ко мне и снова убегал.

Глава пятая. Мы видим городище. Заложен первый шурф. «Ай да Лёва!» Молдавский вечер

Мы перешли дорогу, поднялись на зелёную возвышенность позади нашего колодца и вышли на широкое невспаханное поле. На нём кое-где зеленели невысокие деревья дикой груши. Среди травы пестрели полевые цветы. Над полем кружились разноцветные бабочки и большие прозрачные стрекозы.

Мультик как одержимый стал носиться за ними, но не ловил их, а только пугал.

Мы прошли по полю с полкилометра и увидели большущий зелёный, выступающий над землёй круг, обросший мохом и кустарником.