Наталья Евдокимова - Лето пахнет солью Страница 6

Но там эта глупая девчонка уселась! Сидит и сидит! Смотрит в воду, как ненормальная! Ненормальная какая-то и есть, наверное! Еще бы, на моих камнях усесться — какому нормальному человеку это в голову придет?! Я уже топала мимо нее туда-сюда, топала… Ничего не замечает! А ведь это условный знак, пора, мол, до свидания, типа, эй девочка, ау! Отдай мои камни! Но куда там, она тут еще сто лет просидит, она и так уже позапрошлогодняя.

Я дедушке говорю:

— Вот видишь!

А дедушка:

— Потом заберешь!

Когда потом? В следующей жизни, что ли?! Нет, я пошла и стала выцарапывать свои камни прямо у нее из-под ноги и складывать в пакет. А она еще наступает на них, вроде как говорит — мучайся, мучайся, посмотрим, что ты там навыцарапываешь… Я просто в ярости вся была! А она смотрит на море, мимо меня так, только на камень сильней наступает! Ну и цепкая у нее нога! Тут я увидела, что к ней идет этот, как его… Парень, в общем. Который позавчера ко мне подошел и спросил:

— Девочка, тебе камни помочь донести?

А я ему:

— Нет, не надо!

Глупый такой парень, у него волосы длинные и уши закрывают, а что за человек, у которого уши закрыты?! А еще он зонтики противозагарные продает, то есть дает попользоваться за деньги. Тот еще тип. Дедушке он тоже не нравится. Потому что дедушка как-то перегрелся, подошел к нему, спрашивает:

— Почем зонтики?

А парень ему:

— А я уже закрываюсь, — и ушел.

Но я лучше о камнях расскажу!

А то вы думаете — что за камни?! А это просто самые красивые камни с пляжа! Самые-самые! Разве это пересказать словами! То зеленые, то красные, то просто очень круглые или необычной формы. Я их нахожу на пляже и собираюсь везти с собой в город. У меня для этого есть чемодан, я из него все вещи достану и оставлю в каком-нибудь месте, где никто не найдет.

Камни важнее!

И вообще, все коллекционеры были великими людьми.

Менделеев, например, коллекционировал химические элементы, и их так много у него накопилось, что пришлось ему их как-то там располагать. Не буду ничего говорить о том, что ему что-то там приснилось! Все про это говорят, глупость какая! Надо было куда-то человеку деть наколлекционированное — он и дел!

Дедушка говорит, что мы все это не потащим, и заставляет меня держать камни перед дверью, на улице. Там уже скопилась приличная гора. То есть это дедушка так считает, что гора у меня приличная скопилась, но там всего несколько камушков!

Я так деду и говорю:

— Там, деда, всего несколько камушков!

А он мне:

— Нет, Анечка, там больше камушков!

Много он понимает! И вообще, как он может думать, что они не вместятся в мой чемодан или что я его не довезу? Красивые камни много не весят! Чтобы это доказать, я даже нашла один с дедушкиным портретом.

— Смотри, дедушка, твой портрет! — сказала я.

А дедушка:

— Не похож!

Есть в мире люди, которые всегда праздник испортят, но мой дедушка не из таких. Он, конечно, сначала сказал, что не похож на портрет на камне, а потом мне мороженое купил, чтобы я не расстраивалась. А чего мне расстраиваться! Я дедушке еще тыщу портретов на камнях найду, и они точно будут на него похожи.

Осенью я вот каштаны собираю. Их некрасивых нет. Они все гладкие и приятные на ощупь. Мокренькие такие, красота! А есть такие каштановые ежики, внутри у которых по три каштана, а то и по четыре, и все маленькие, необычные! У нас в городе целая каштановая аллея, и я собираю каштаны то в пакет, то просто в карманы. Думаете, мои карманы так просто каштанами заполнить? Ну уж нет! В моих карманах очень удобные дырки, и каштаны туда проваливаются. И вся курточка становится большим пакетом! Я хожу и гремлю, как каштанособиратель. А держу я каштаны на балконе. К концу осени полбалкона ими завалено! Но они сморщиваются и становятся некрасивыми. И мама, когда меня нет дома, потихоньку их выбрасывает. Она думает, что я ничего не замечаю! Попробуй тут не заметь, когда в конце концов остаются три дохлых каштанины!

Но с морскими камнями этот номер не пройдет! Я их пронумерую! Где-то так, сбоку, чтобы видно не было, чтобы только я видела!

А бывают люди еще страннее, чем та девчонка, из-под которой я свои камни выгребала. А страннее девчонки может быть только мальчишка, конечно! Мы с ним лбами столкнулись, когда я собирала свои суперкамни. Он мне говорит:

— Ты зря такие собираешь, другие надо.

А я у него сразу спросила, как его фамилия. Потому что учителя в школах всегда так делают, и это очень помогает с дисциплиной! А он отвечает:

— Ну, Соколов… Просто ты собираешь круглые и разноцветные, а надо плоские и белые… Смотри, вот такие…

И он мне свой камень под нос подсовывает, белый, плоский, обычный! Ну не странный ли этот Соколов?! Мишей его зовут, видите ли. Ну и что! Что же сразу собирать плоские камни, раз тебя Мишей зовут?

Я ему все это и сказала, а он только спрашивает:

— Рисовать умеешь?

Как будто у меня на лбу написано, что я в художественную школу хожу! Надо у деда спросить, написано у меня или нет. Вдруг он сам написал, когда я мирно спала.

А этот Миша Соколов заявляет:

— Я просто сувениры делаю, на камнях рисую. Ну и там, на входе, продают, я им сдаю…

— Еще и деньги за это платят? — вкрадчиво интересуюсь я.

— Ну не семечками же расплачиваются…

Я взяла этого Мишу Соколова за руку и потащила к деду. Говорю:

— Он меня забирает сувениры делать, мы ушли.

А дед:

— Никуда вы не ушли.

Что мне нравится в моем дедушке, так это то, что он всегда отвечает однозначно!

Я тогда говорю:

— Сейчас уйдем.

А дедушка:

— Не уйдете никуда. Я не разрешаю.

А Миша Соколов говорит:

— Да я ее просто так спросил, поинтересоваться, а она идет уже…

Не знаю, что там переключилось в голове у дедушки, и он тогда сказал:

— Ну пусть идет.

Ну и потом несколько дней мы рисовали на камнях. Этот мальчик похуже рисовал, а я получше. Хорошо Миша Соколов только магнитики сзади приклеивал и лаком камни покрывал. И нечего дедушке говорить, что я увлекающаяся! Никакая я не увлекающаяся! И зачем дедушка пытался меня деньгами подкупить, чтобы только я рисованием не занималась, не понимаю, ведь рисовать полезно! Я так ему и говорила:

— Рисовать полезно!

А дедушка отвечал:

— Мороженое тоже полезно! Пойдем есть мороженое.

Но меня так просто не купишь! Уж если я взялась рисовать, то буду рисовать до победы или до отъезда! Пока все плоские камни не закончатся на берегу! А они никогда не закончатся!

И я рисовала: волны, кораблики, бананы, горы, снова волны, потом два кораблика, потом красивые непонятные листочки, и еще три горы, и снова волны, и еще… И с каждым разом получалось всё лучше и лучше! Я даже не помню, где мы это все рисовали, помню, что иногда мне есть хотелось, и тогда Миша Соколов отводил меня перекусить, и мы снова возвращались…

Даже жалко было уезжать! Я только размахнулась! Я бы могла рисовать не просто волны, а волны разной величины, и барашков, которые на волнах, и даже, может, этого Мишку Соколова. А что, пусть бы прицепил магнит к своему холодильнику и любовался.

Дедушка почему-то похихикал, когда мы, уезжая, прошли мимо моей кучи камней. А у меня в жизни, может быть, приоритеты поменялись!

А в поезде дедушка вдруг говорит:

— Как он, этот Миша, смотрел на тебя, когда провожал нас…

— Как это он смотрел? — спрашиваю я.

— Хорошо смотрел, — говорит дедушка. — Хороший мальчик. И ты ему понравилась.

А я:

— Да ладно!

А дедушка говорит:

— Да честно! Он даже в последний день постригся, и оделся нарядно, и волновался…

Я отвечаю:

— Что-то я не заметила ничего такого! Ты, дедушка, бросай придумывать!

Но дедушка придумывать не бросает, а продолжает:

— А еще там, куда мы ездили, было море.

И я задумалась и говорю:

— Ну да. Вроде там было еще и море…

5–18 июля

Отдыхающие

Я люблю смотреть со стороны. Это просто. Мысленно отходишь на шаг назад и смотришь на себя и на других, будто не присутствуешь. Если сделать так, то многое меняется. И я тоже меняюсь…

В первый день нашего приезда на море нас обозвали обидным словом «отдыхающие». Это сказал маленький мальчик, живущий в том доме, где мы сняли комнату. Он стоял вдали от нас, подергал маму за рукав и вдруг произнес:

— Мам, мам, смотри — отдыхающие.

Самое обидное, что это правда. И я снова представила нас со стороны. Сколько таких же — похожих и непохожих друг на друга — приезжает, отдыхает и, собрав сумки, разъезжается по своим городам. Слово «отдыхающие» было общим, как будто мы просто люди, одни из миллиардов. И поэтому получается, что нас не существует… Вот мы стоим — и вот нас нет.