Оскар Ремез - Четверка в четверти Страница 6

— Права, — вздыхала Галя и шла к своим медведям. Хотя Галя и была звеньевая, делала она мало. Фактически всю общественную работу тащила на себе одна Замошина. И может быть, еще Корягин.

В общем, за неделю никаких существенных сдвигов не произошло. По-прежнему у каждого были свои занятия и не было занятия, которое увлекло бы всех сразу.

В пятницу Нина Григорьевна организовала культпоход в Третьяковскую галерею. Явилось всего четверо — Оля Замошина, она не пропускала ни одного мероприятия. Боря Ильин, он боялся, что за непосещение могут снизить оценку, Маша Шамро по прозванию «Шамрочка», она хотела выслужиться, и всем на удивление — Пенкин. Оказалось, что Пенкин любит ходить в Третьяковскую галерею и ходил в нее два раза совершенно добровольно. Должно быть, врал.

Нина Григорьевна очень огорчилась, что так мало ребят пришло на экскурсию, но очень обрадовалась, что явился Пенкин.

Неделя подходила к концу, и Корягин уже торжествующе поглядывал на Замошину, как вдруг к самому концу недели, в субботу, случилось происшествие, которое снова поколебало Пенкина.

Вышло вот что. Пенкин не решил домашних задач по математике и попросил тетрадку у Бори Ильина, чтобы списать на немецком. Боря Ильин давать не хотел, но все-таки дал. Пенкин начал списывать, но обычно добрая немка Мария Павловна стала вдруг ни с того ни с сего проявлять принципиальность. Может быть, потому, что в класс явились какие-то молоденькие студентки в очках, которые пришли учиться, как проводить урок.

И то ли из-за этих очкариков, то ли просто так, Мария Павловна, заметив у Пенкина постороннюю тетрадь, взяла ее, положила к себе в портфель и сказала:

— Получишь эту тетрадку в учебной части.

Боря Ильин прямо-таки позеленел, когда его отличную тетрадь, которую все учителя иначе как «тетрадочкой» не называли, обозвали «тетрадкой» и заложили в портфель. Тем более, что следующим уроком была арифметика — та самая арифметика, задача по которой была аккуратно решена в той злосчастной тетрадке, бывшей тетрадочке, которая ни за что ни про что попала в учительский портфель.

Боря Ильин послал Пенкину записку. В записке было: «Немедленно верни мне тетрадь».

Пенкин, прочтя записку, обернулся в сторону Ильина и стал объяснять ему знаками, что никак не может вернуть тетрадь, что тетрадь эта лежит в чужом, марьпавловном портфеле. При этом Пенкин подмигивал Ильину — мол, не унывай, Борис!

В ответ на это подмигивание Ильин прислал вторую записку. В ней было написано: «Мне дела нет». Это значило, что как угодно Пенкин обязан вернуть тетрадь.

Под давлением записки Пенкин пошел к окошку набирать чернила в ручку. Он набирал их долго, пока Мария Павловна не отвернулась и не стала спрашивать у Миронова, как будет по-немецки «двугорбый верблюд». Убедившись, что все занялись двугорбым верблюдом, Пенкин посмотрел на студенток в очках — те записывали что-то в свои тетрадки. Тогда Пенкин подошел к учительскому столу и осторожненько вынул тетрадку из портфеля.

Прозвенел звонок.

Мария Павловна, установив окончательно, как называется двугорбый верблюд, взяла портфель и, сказав Пенкину: «Зайдешь после уроков в учебную часть», победоносно взглянула на студенток в углу и хотела было выйти из класса, как вдруг остановилась и стала рыться в портфеле.

Не обнаружив тетради, она сказала:

— Никто из класса не выходит. Кто взял тетрадь?

— Тетрадь взял я, — честно признался Пенкин.

— Ты взял тетрадь из чужого портфеля?

Если бы не было студенток, все, может быть, и обошлось, но в присутствии посторонних Мария Павловна решила поднять вопрос на принципиальную высоту, тем более студентки записывали каждое ее слово.

— Ты взял тетрадь из чужого портфеля, — повторила Мария Павловна еще раз, наверное для того, чтобы студентки успели записать. Дальше Мария Павловна сказала, что понимает теперь, кто мог взять из ее портфеля рубль десять копеек, которые пропали у нее на прошлой неделе.

Все, и наверно сама Мария Павловна, отлично понимали, что рубль десять копеек никак не связаны с несчастной тетрадкой, но Марию Павловну занесло.

Факт оставался фактом. Пенкин опять совершил проступок, и, значит, зря его оставляли на неделю в покое.

Мария Павловна, ничего не знавшая про родителей Пенкина, потребовала у него дневник и написала в нем: «Явиться в школу родителям!»

Когда Мария Павловна вышла из класса, сопровождаемая двумя студентками в очках, которые, по всему судя, были восхищены полученным уроком, многие набросились на Борю Ильина, из-за которого все приключилось. Но Боря доказал, как дважды два, что Пенкин виноват сам — нечего было брать списывать тетрадь, а нужно было дома готовить уроки.

В общем, вышло нехорошо, и еще неизвестно, чем вся эта история грозила Пенкину. Замошина и Ильин, кажется, были очень довольны. Многим было все равно. Толя отправился изобретать, Щукин — в Дом пионеров, Шамрочка — разводить цветы.

Не все равно было Гале Кудрявцевой. С некоторых пор она стала жалеть Пенкина, особенно после того, как одна из всего класса узнала, что пишет Пенкин в своей общей тетради.

Она даже поспорила о Пенкине со своей подругой Замошиной, она даже и сейчас схватила со стола пенкинский дневник, и как звеньевая помчалась в учительскую к Нине Григорьевне, и долго что-то ей и горячо говорила. И Нина Григорьевна что-то ей обещала.

И конечно же, не все равно было самому Пенкину. Галя вернулась с дневником и положила его на парту. До конца дня в этом дневнике, кроме замечания, появилась еще двойка по арифметике (списать задачу Пенкин не успел). А под самый конец ему сообщили, что в понедельник вызывают на совет дружины.

Так все неудачно складывалось.

И Пенкин возвращался из школы грустный.

До угла вместе с Пенкиным шла Галя Кудрявцева. И они говорили друг с другом.

О чем — станет известно из следующей главы.

Глава шестая. Диалоги на бульваре

Пенкин шел из школы вместе с Кудрявцевой. Кудрявцева покачивала портфелем и иногда подпрыгивала на одной ноге, а Пенкин портфелем не покачивал и на ноге не подпрыгивал. У него в портфеле лежала двойка и замечание в дневнике. На душе у Пенкина было скверно.

И чтобы как-нибудь утешить Пенкина, Галя стала рассказывать ему про свои неприятности. Человеку всегда легче, если другому тоже нелегко. А неприятностей у Гали оказалось много. У нее заболела Огонечкина. И теперь Галя даже запустила своих медведей.

У Гали дома жили три кошки и один кот. Кошек любила еще Галина бабушка, которая умерла в прошлом году. И теперь Галя сама заботилась о кошках. Кошки требовали постоянного ухода. Потом их надо было воспитывать. У каждой был свой характер. А Галя обязательно хотела, чтобы они жили дружно. Кошки этого не понимали и регулярно устраивали драки. Вернее сказать, все били Огонечкину. Огонечкина — это было кошкино имя или, вернее сказать, фамилия. Это была фамилия маминой знакомой, и в честь этой знакомой бабушка назвала кошку. Иногда в гости приходила настоящая Огонечкина, и тогда всем становилось смешно, потому что в одной квартире оказывалось две Огонечкины. Правда, у маминой знакомой было еще имя и отчество, ее звали Людмила Никитична, а у кошки Огонечкиной имени и отчества не было. И вот теперь еще, вдобавок ко всему, она заболела. Она сделалась грустной-прегрустной, ни с кем не играет и даже остальные кошки ее уже два дня не бьют. Другие кошки назывались обыкновенно — Хмурик, Лизка. А черный кот носил красивое индийское имя Патинава. Это был старый бабушкин кот. Самый умный из всех. Он все понимал и во всем разбирался. И не кричал без разбору. И его слушались.

— А разве кошки разговаривают? — спросил наконец все время молчавший Пенкин.

— А ты как думал?

Пенкин помолчал, отломил с водосточной трубы сосульку и ни с того ни с сего спросил:

— А ты знаешь, что Павлик Морозов, например, когда ему было одиннадцать лет, разоблачил кулаков? А Аркадий Гайдар в четырнадцать командовал полком? А Володя Копчанеев во время войны пустил под откос пятнадцать немецких эшелонов?

— Это ты к чему? — не поняла Галя.

— К тому, что мы с тобой уже на целый год старше Павлика Морозова, а ничего еще не сделали!

— Ну как же так, — пробовала возразить Галя, — мы учимся, ведем общественную работу…

Пенкин усмехнулся.

— Олечкиными словами заговорила. Тянет-потянет-вытянуть не может. Особенно твоя Оля ее ведет, общественную работу.

— А что — не ведет?

— Ведет. В другую сторону.

— Ты к Ольге несправедлив!

— Я таких людей, как Замошина, терпеть не могу. «Ты выучи вопрос, а ты заучи ответ». Заученный она человек!

— Никакой не заученный, что ты выдумываешь! И если хочешь знать, так вот именно Оля бы пустила под откос пятнадцать эшелонов.