Вера и Марина Воробей - Девушка с задачником Страница 6

Пока Лу с недоумением взирала на эту более чем скромную обстановку, появился довольный Федор. За ним в дверь протиснулся невысокий крепенький дедок с охапкой дров в руках.

– Федор, ты решил развести костер? Здесь, в мастерской? – изумилась Лу.

– Не костер, а камин. Смотри, сейчас Петрович запалит дровишки, и у нас станет жарко, – пояснил художник.

«Да это ж на самом деле камин! Как же я не догадалась?» – усмехнулась про себя Лу.

Когда дрова весело затрещали, весь неприкаянный облик мастерской стал гораздо уютнее. Лу почувствовала, что ей жарко, и, сняв куртку, осталась в тонком свитере из ангорки.

– Пойдем, Луиза, я покажу тебе то, ради чего мы посетили эту скромную обитель, – торжественно сказал Федор и, взяв Лу за руку, повел ее к мольбертам, задернутым материей.

– А кстати, странно как-то здесь, запущено все, неуютно, – покрутила Лу головой. – Ты что, действительно вот тут работаешь, вот в этом бардаке?

– Да, я здесь начинал, это моя первая и самая дорогая для меня мастерская… Два года назад я отметил в этих стенах пятилетие моей самостоятельной деятельности и заодно свой двадцатипятилетний юбилей. Но, конечно, те портреты, что ты видела на выставке, создавались в другом месте, в моей теперешней мастерской, на Рублевке. – Двафэ задумчиво смотрел в мутное окно. – Просто я привез тебя сюда, чтобы показать прошлые работы, давние, но для меня самые ценные. Вот они все, стоят тихонько, я так и не успел перевезти их на новое место.

– Как-то ты странно говоришь: «Так и не успел»… Будто прощаешься с ними, – встревожилась Лу. – Что тебе мешает их забрать?

Федор взглянул на Лу и внезапно рассмеялся. Быстрым движением он привлек ее к себе.

– Ну, конечно, ничто не мешает. И я их скоро перевезу на Рублевку. Просто я неудачно выразился, а ты разволновалась, глупенькая… – Двафэ нежно гладил девушку по волосам, заглядывал ей в глаза, его лицо оказалось вдруг так близко, что Лу смогла рассмотреть детально каждую черточку, каждую неровность кожи, каждую крохотную морщинку в уголках глаз…

«Неужели он меня сейчас поцелует? – пронеслось в затуманенном сознании девушки. – А если да, то как мне себя вести?»

Лу ужасно смутилась. Ей безумно хотелось, чтобы Федор ее поцеловал. Ведь это будет означать, что он тоже неравнодушен к ней! Но он вдруг отстранился и пристально взглянул на Лу. В ее глазах промелькнуло разочарование, и это не укрылось от Федора. Усмехнувшись уголками губ, он взял ее за руку и легонько подтолкнул к мольбертам.

«Он все понял про меня, – ужаснулась и одновременно обрадовалась Лу. – Наверно, то, что я люблю его, написано у меня на лице огромными буквами».

– Скажи, а тот пейзаж, с голыми деревьями, тоже здесь? – громко спросила Лу, стараясь придать голосу будничное выражение, чтобы скрыть неловкость.

– Естественно, ради него я и привез тебя в эту берлогу. Ну, и заодно посмотришь остальные картины. Я давненько не был тут, готовил «Космос»… Вот он, смотри. Нравится? – Федор сдернул покрывало с одной из картин.

Лу уставилась на холст. Насколько она могла судить, пейзаж был написан мастерски, никогда не скажешь, что это работа начинающего художника!

– Слушай, а почему от нее веет такой пронизывающей грустью? – поразилась Лу. – Ну да, я понимаю: осень, умирание природы и все такое, но, знаешь, ни у одного художника я не встречала такого… отчаяния, что ли. Она же живая, тебе не кажется? Вот я на нее смотрю, и мне хочется заплакать горько-горько! Потому что, глядя на эту осень, возникает ощущение полной бессмысленности, безысходности всего происходящего, всей нашей жизни. Понимаешь?

Лу не рисовалась, она говорила на самом деле то, что видела и чувствовала. Картина действительно поразила ее до глубины души.

– Луиза, ты умница. Да, ты совершенно права. – Федор, очевидно, сам был немного ошарашен тонким, чувственным восприятием Лу. – Понимаешь, шесть лет назад я пережил сильнейший стресс, это было личное, но работать я не мог долго. Просто кризис какой-то наступил. Не мог кисть взять в руки, не мог заставить себя подойти к мольберту… Ужас и кошмар, в общем. А потом в один прекрасный день проснулся и понял – хочу работать, безумно, до колик, хочу создать что-то глубокое, сильное… Понимаешь, милая? Ну, вот так и появился этот пейзаж. Только не спрашивай меня, почему именно падающие листья, почему осень, я тебе не отвечу. Потому как и сам не знаю. Я тогда писал не рукой, а душой или сердцем… Думаю, что просто в нем весь мой стресс выразился и концентрация негатива здесь огромна. – Федор посмотрел на притихшую Лу, ловящую каждое его слово, и добавил: – Вот поэтому ты, милая, и плачешь над картиной.

– Федор… А что за стресс у тебя был? Нет, если не хочешь, не говори. – Лу сделала протестующий жест.

– Да столько лет прошло, все перегорело. И секрета никакого уже нет. Это была любовь, сначала счастливая и яркая, а потом… – Федор лениво махнул рукой. – Оказалось, что ей, той девушке, не я сам был нужен, а мои деньги. Понимаешь? Два года она успешно притворялась, что от меня без ума, и все два года доила меня. Хотя мои доходы тогда вовсе не были значительными, я еще не был ни известным, ни преуспевающим…

Федор внезапно умолк. Лу робко подошла к нему, коснулась его тонких нервных пальцев.

– А дальше? Что было потом? Она тебя бросила?

– Потом? Потом она умудрилась подделать документы и сняла с моего счета в банке почти все деньги. Как она это сделала, я до сих пор понять не могу. Видимо, я был слишком слеп от любви и слишком доверял ей.

– А теперь она где? Ее посадили? – предположила Лу взволнованно.

– Нет, с моими бабками она свалила в Америку, говорили, вышла замуж, впрочем, это мне уже неинтересно.

3

«Он все про меня понял, – терзалась Лу, засыпая. – Он не мог не увидеть, как я его люблю, не мог не почувствовать! Хорошо это или плохо? Не знаю… Когда он теперь позвонит? Ведь мы ни о чем конкретно не договаривались!»

Лу плыла по блаженным волнам воспоминаний сегодняшнего дня, где-то между сном и явью. Перед ней вставало любимое лицо, оно то приближалось, то стремительно отдалялось от нее, а его раскосые карие глаза словно заглядывали в душу. Вот Федор касается ее волос, чуть пахнущих пряным восточным ароматом французских духов, и она закрывает глаза от сладкого страха в ожидании поцелуя… Но Федор не целует ее. Внезапно он отталкивает Лу так, что она, падая, задевает мольберты, и они рушатся ей на голову, больно ударяя ее. Лу пытается встать, но гора картин не выпускает ее и давит, давит… Лу уже нечем дышать, она вот-вот задохнется под этой неподъемной грудой, но в последний момент рука Федора хватает ее за шиворот и резко, одним сильным движением ставит на ноги.

«Ты такая же, как она! – зло кричит ей Федор. – Ты хищница, кровожадная пантера, но я не дам тебе меня сожрать!»

Лу ощущает неподдельный ужас, она хочет оправдаться, хочет сказать ему о своей подлинной любви, но Федор ее не слышит. Лу открывает рот, ей кажется, что она кричит, но на самом деле не произносит ни звука. А Федор презрительно смотрит на нее долго-долго, потом срывает с пальца тонкое золотое обручальное кольцо и швыряет ей в лицо. Лу начинает плакать и плачет все сильнее, почти до истерики, стоя в разгромленной мастерской. Федора уже нет рядом с ней, он ушел, и Лу в отчаянии видит его удаляющуюся фигуру. Девушка чувствует, что теряет сознание и действительно падает в обморок, но не на пол, а почему-то летит в какую-то бездонную пропасть…

От удара о дно нескончаемого колодца Лу резко открывает глаза. Кругом темнотища, очень тихо, только что-то еле слышно тикает где-то недалеко. Лу прислушалась и осторожно пошевелила ногой, потом рукой. Сознание потихоньку прояснилось, и она с невероятным облегчением поняла, что проснулась в собственной постели у себя в комнате и все, что она пережила минуту назад, всего лишь кошмарный сон. Она пощупала лицо, оно оказалось мокрым.

– Фу-у, ну и приснится же!.. – окончательно придя в себя, вздохнула Лу. – Прямо ужастик какой-то, блин! Я, наверно, слишком впечатлительная…

А потом Федор пропал. То есть он не пропал совсем, конечно, но мобильник Лу не тренькал больше веселенькой мелодией, которую Лу специально поставила на его номер. Он упорно не звонил ей вот уже почти две недели. Боже мой, чего только не передумала она за это время! И что Федор обиделся на нее за что-то и что решил по какой-то причине порвать еле-еле зародившиеся отношения… А может, он попал в аварию? Может, с ним случилось нечто ужасное? Лу не находила себе места от неизвестности и отчаяния. Несколько раз ее рука сама тянулась к телефону, но каждый раз она отдергивала ее в последний момент. Нет, ни за что на свете она не станет звонить первой, никогда она этого не делала и теперь не будет. Но ведь она никогда и не влюблялась так безумно, как сейчас!

А если на самом деле что-то произошло? Лу начала внимательно смотреть телевизор, особенно информационные программы: «Новости», «Время» и «Чрезвычайное происшествие». Ведь там показывают все, что случилось, а уж о Федоре Фуфайкине сообщат в первую очередь. В этом Лу была уверена на сто процентов. Но дикторы ни разу не упоминали имя Двафэ в своих сводках. Теперь Лу регулярно покупала газеты и всякие журналы, которые освещают жизнь известных людей, но все было безрезультатно.