Лазарь Карелин - На тихой улице Страница 6

Братья были далеко, и Лена поняла, что ответственность за стариков ложится на нее. Особой нужды бросать институт и поступать на работу все же не было, но девушка решила, что ей обязательно надо найти работу. Это ее решение, подкрепленное молчаливым одобрением матери, совпало с неожиданным предложением Валентина Александровича Зорова, директора школы, в которой Лена еще совсем недавно была ученицей, стать старшей пионервожатой.

Валентин Александрович полагал, что Лене, как будущему педагогу, очень полезно поработать год-другой вожатой, тем более что бросать институт из-за этого ей не придется. Зоров обещал помочь девушке перейти на заочный курс и действительно помог.

Итак, она учится и работает, и не просто где-нибудь, а в школе, среди ребят, знакомясь на практике со всем тем, что ждет ее в будущем, когда она получит диплом педагога. Все как будто бы складывалось самым лучшим образом. Но Лена, едва приступила к работе, столкнулась сразу со столькими трудностями, что даже и не успела как следует порадоваться тому, как все удачно у нее получилось.

Меньше всего думала она, что ее работа пионервожатой может быть хоть как-то связана с судом, что ей понадобятся совет и помощь судьи. Но вот она в суде…

Мысли девушки были прерваны появлением в коридоре Винокурова. По тому, как стремительно прошел он мимо нее, сердито бормоча что-то себе под нос, Лена заключила, что суд вынес неугодное ему решение.

Она подошла поближе к дверям зала, и, когда в коридор вышла жена Винокурова, печальная, с низко опущенной головой, девушка с участием заглянула ей в глаза, но ничего не спросила, поняв, что женщине сейчас не до разговоров.

Наконец в коридор вышел Кузнецов.

— Ну что? — позабыв даже поздороваться с ним и не думая о том, узнал он ее или нет, быстро спросила Лена. — Как вы решили?

— По-вашему, — устало улыбнулся Алексей, внимательно приглядываясь к лицу девушки. — Позвольте, позвольте, а ведь мы где-то встречались…

— И не раз, — рассмеялась Лена.

— Но где же? — Алексей задумался и тоже начал смеяться, смущенный тем, что никак не может вспомнить, где он видел раньше эту девушку.

— Я вам сейчас напомню, — сказала Лена. — Я Лена Орешникова. Я была пионеркой в том самом отряде, где вы были вожатым, я училась в той самой школе, где и вы, но только на шесть классов младше.

По мере того как Лена говорила, лицо Алексея расплывалось в радостной улыбке, и видно было, что он наконец узнал ее.

— Вспомнили?.. Что, переменилась? К худшему? — смеясь, спросила девушка.

— Леночка Орешникова! — радостно пожимая ей руку, воскликнул Алексей. — Ну конечно же, переменились! И пожалуй… Впрочем, судье в его рабочие часы говорить комплименты не положено.

— А у меня к вам дело, Алексей Николаевич, — становясь серьезной, озабоченно сказала Лена и почувствовала, что всем ее колебаниям пришел конец и она очень правильно сделала, что решилась обратиться за помощью к Кузнецову.

— Дело? Хорошо, тогда зайдем ко мне в кабинет.

Алексей ввел Лену в приемную. Не замечая недоуменных взглядов секретарши, он отворил перед девушкой дверь кабинета.

6

Они стояли друг перед другом — широкоплечий, сутулящийся за письменным столом Алексей и стройная, тонкая девушка, украдкой скосившая глаза на свое отражение в настольном стекле. Завитки светлых волос снова выбились из ее прически.

— Садитесь, Орешникова, и рассказывайте, что у вас ко мне за дело, — сказал Алексей.

Лена оглянулась, куда бы ей сесть, и, не решаясь погрузиться в глубину широкого кожаного кресла, примостилась на его ручке.

— Знаете, за судейским столом вас просто невозможно было узнать, — давая себе время собраться с мыслями, сказала она.

— Да и я вас не сразу узнал, — взглянул на Лену Алексей.

Он сел за стол и принялся читать какой-то документ терпеливо ожидая, когда Орешникова заговорит о своем деле.

— Алексей Николаевич, — наконец начала она, — я решила прийти к вам после долгих колебаний и, пожалуй, только потому, что и сейчас чувствую себя вашим школьным товарищем. Ведь школьный товарищ, даже если он и судья и даже если ты пришел к нему с какой-нибудь глупостью, не выставит тебя за дверь. Не правда ли?

— Надеюсь, что так, — заметил Алексей, подумав, что вот сейчас этот его «школьный товарищ», которого он помнил быстроглазой, дерзкой на язык непоседой девчонкой, что эта теперь уже совсем взрослая Леночка Орешникова станет путано объяснять ему что-то, и скорее всего о деле, где часто будет слышаться гневное «он». И Алексею стало невесело от мысли о предстоящем разговоре. «Ну зачем она пришла именно ко мне?» — подумал он, бессознательно противясь необходимости узнать от Лены какие-то новые подробности ее жизни, которые, должно быть, совсем не вязались с памятным ему светлым образом девочки из его пионерского отряда.

— Не смотрите на меня так сурово! — вспыхнула Лена, точно угадав, о чем думает сейчас Кузнецов. — Я не просителем к вам и не по личному делу.

— Вот как? — воскликнул Алексей, искренне радуясь, что его предположения не оправдались. — Не по личному?

— Нет, — тряхнула головой Лена и рассмеялась, вспомнив свой мимолетный разговор с адвокатом Тихомировым. — Скажите, ведь суд, наш суд, — девушка снова стала серьезной, — может же он вмешаться в судьбу человека, даже если как будто бы ничего страшного и не произошло, если человека как будто бы не за что и судить?

— «Как будто бы»? — переспросил Алексей.

— Да… — не совсем уверенно подтвердила девушка. — Вот с этим «как будто бы» я и пришла к вам, Алексей… — Она назвала его просто по имени, как называла когда-то, еще в школе, и смутилась, почувствовав неуместность такого обращения к судье. — Ведь я теперь пионервожатая и в той самой школе, где мы учились, — поспешно сказала Лена, как бы оправдываясь перед Кузнецовым за свою оговорку. — Алексей Николаевич…

— Что, Леночка? — рассмеялся Алексей, с интересом глядя на девушку и удивляясь, как переменилась она за те несколько лет, которые он ее не видел.

— Ну, тогда и я вас буду звать по имени, — облегченно вздохнула Лена. — Просто удивительно, как трудно привыкнуть к тому, что вы теперь судья!

— А вы — пионервожатая.

— Да в том-то и дело, что я никакая еще не пионервожатая, — огорченно сказала девушка. — Ничего-то у меня не получается!

— Это почему же?

— А вот послушайте… И месяца нет, как я стала вожатой. Сейчас каникулы, большинство ребят в лагерях или уехали с родителями на дачу, и я, приступая к работе, думала, что у меня будет время пооглядеться. Да не тут-то было! Оказывается, каникулы самое трудное время для школьных работников, которые остаются с ребятами в городе. Почему? А потому, что ребята за лето отвыкают от школы, от привычного им коллектива, часто предоставлены самим себе…

— А родители? — спросил Алексей.

— Вот-вот, из-за этих самых родителей я к вам и пришла, — сказала Лена. — Совсем еще недавно мне казалось, что пионерская работа — это дело общественное: работа с детьми, с учителями — и только. И, когда я проходила мимо этого вашего дома, я и в мыслях не имела, что когда-нибудь мне понадобится сюда прийти. Зачем? Суд казался мне чем-то особенным в жизни нашего общества, чем-то таким, что никогда не войдет в круг моих интересов.

— А оказалось, что это не совсем так? — внимательно глядя на девушку, спросил Алексей.

— Выходит, что не так… — Лена помолчала. — Как хорошо вы осадили этого Винокурова! — внезапно вспомнила она. — Он, конечно, скверный, черствый человек, но… Но вот и нет больше семьи Винокуровых.

— Да, — невесело усмехнулся Алексей. — Сердцу, видите ли, не прикажешь…

— Какое там сердце! — запротестовала Лена. — Нет, я неправа: чувство, сердце — в этом-то все дело. — Неожиданно Лена поднялась и, выпрямившись, зазвеневшим от волнения голосом сказала: — А вот и еще одна семья… Что ж, тоже ссора, ожесточение, развод? А то, глядишь, и того хуже — руки за спину и в тюрьму?

Подражая парню, который встретился ей в коридоре суда, девушка сделала несколько быстрых шагов по комнате, сгорбившись и закинув за спину руки.

— Что это? — поднялся Кузнецов.

— Сейчас я видела такого, — тихо произнесла Лена. — Пустые глаза, кривая усмешка. Вор?.. Убийца?.. Как это могло случиться, Алексей? Кто допустил? Кто виноват? Ведь парню не больше восемнадцати лет!

— Не знаю, Лена. Суд установит.

— Суд? А это уже не поздно, раз суд?

— Бывает, что и не поздно.

— Тогда скажите, Алексей: если в семье неблагополучно, если из-за этого неблагополучия с хорошим до недавнего времени мальчиком начинают твориться скверные вещи и если перепробованы все средства воздействия, какими располагаем мы, комсомол, — скажите, могу ли я обратиться за помощью к судье?