Светлана Лубенец - День святого Валентина (сборник) Страница 7

– Саша, может, ты меня заберешь из школы? – попросила тут же Вера. – Ты на машине?

Саша ответила, что да, она на машине. Но приехать сможет только через два часа, поэтому пусть Вера ждет ее в школе, а пока веселится на празднике.

– Да, я буду в школе! – закричала в трубку Вера. – Я тебя буду ждать!

– Целую тебя! – прочирикала Сашенька.

– И я тебя целую! – ответила Вера.

Тут же к ней подошла Ангелина Владимировна, попросила помочь вытереть со стола, собрать размокшие от разлитой газировки салфетки и подобрать с пола пластиковые стаканчики.

Выполнив просьбу учительницы, Вера побежала в коридор к урне. Два часа ждать… Ну ничего, можно пока общественно полезным трудом заняться. Вот время и пролетит.

А когда она вернулась, в кабинете снова горел свет, и Гладышева проводила очередной конкурс. Это был все тот же упрощенный вариант «фантов» – каждый выходил и что-нибудь изображал. Снегурочка Оля Прожумайло, быстро перебирая кривоватыми ножками, станцевала рок-н-ролл, Миша Севастьянов довольно похоже насвистел мотив «Танца маленьких лебедей», а Пряжкин с завязанными глазами метнул в доску ножик. За что Коляна тут же схватила Ангелина Владимировна и принялась ругать. После чего отобрала ножик и спрятала.

А Муся Гладышева снова материализовалась рядом с Верой и вручила ей сразу три розовых «сердечка». Да, поняла Вера, Коленька разошелся не на шутку. Снова послания без текстов. Одно он хоть подписал, а на двух других кроме «№ 12» вообще ничего не оказалось. Следующее, наверно, будет вообще без опознавательных знаков, типа «Догадайся, мол, сама…». Вера бросила розовенькие «сердечки» в кучку своих трофеев – к игрушечному лисенку и предыдущим запискам. Нужно было вытереть мокрой тряпкой липкий стол, что Вера и принялась делать, придерживая длинные рукава своего балахона и тщательно приглядываясь к столу – не осталось ли пятен, – потому что свет ради танцев снова погасили.

Вечеринка была в разгаре.

– Ах, какие они у нас все-таки молодцы! – услышала Вера умильный голос Ангелины Владимировны, которая обращалась к столбиковской родительнице (Вера, наконец, узнала маму своего соседа по парте). – Играют, танцуют… А не дерутся, не целуются… Как мне все-таки повезло с классом!

– Да, да! – охотно подтвердила мама Столбикова.

Некоторое время назад ее сынишка поборол стеснительность, вышел в центр и успешно прожонглировал тремя мандаринами. Вера хлопала ему от всей души – вот, оказывается, какие таланты скрыты в ее скромном соседе!

За спиной Веры послышалась какая-то возня. Девочка обернулась – и увидела, как несколько мальчишек – Денисов, рыжий Женька – Дед Мороз и Мишка подтаскивают к ней… смущенного Пряжкина!

– Он хочет танцевать с тобой, Герасимова! – крикнул Севастьянов. – Но говорит, что ты не согласишься. Давайте танцуйте!

– Да пошли вы… – кокетливо извивался в руках пацанов Пряжкин. – Не буду я танцевать!

– Обалдели? – в первую очередь сама обалдев, взмахнула тряпкой Вера. – Во-первых, он танцевать не хочет. А во-вторых, я – тем более не…

Но ей договорить не дали.

– Хочет-хочет! – воскликнул Мишка.

– Колян просто стесняется!

Пряжкин, может быть, и стеснялся. Однако вырываться из рук приятелей он явно не собирался. И только для поддержания имиджа дергался туда-сюда и пятился назад, чуть ли не падая.

– Ну вот и пусть стесняется, – твердо сказала Вера и отвернулась к столу.

– Вер, пойдем потанцуем, – заговорил вдруг, ухмыляясь, сам Пряжкин. – Ну че ты, как эта…

– Пряжкин… – угрожающе начала Вера.

Но тут подбежала Ангелина Владимировна и заговорила:

– Верочка, потанцуй, ну что тут такого! Пряжкин будет вести себя прилично – мы же наблюдаем.

И она подтолкнула Веру в объятия Пряжкина.

Которых, впрочем, и не было. Вере пришлось вытянуть руки и положить Пряжкину на плечи лишь самые кончики пальцев. Тот тоже, едва касаясь, взялся за ее талию, надежно спрятанную под складками маминого балахона. Так они и танцевали, еле-еле переступая с ноги на ногу. От Коляна пахло одеколоном и сигаретами – очевидно, он только что накурился для храбрости. А перед этим как следует надушился – для понта.

Музыка играла что-то утомительно-медленное, Пряжкин до ушей улыбался, а Вера думала: «Ну, вот и все. Теперь Пряжкин может думать, что крепость сдалась. Или что лед тронулся. И что я, можно сказать, теперь в составе его будущей банды… Или ничего это не значит? Подумаешь – танец!» Дальше она грустно подумала, что теперь ее наверняка будут презирать мальчишки другого типа: и интеллектуал Владик Брянский, и спортсмен-отличник Терехов, и художник Яценко, и даже жонглирующий мандаринами Столбиков… «А как бы развивались события, если бы я кому-нибудь из них нравилась? Но это вряд ли. Им, наверное, пока никакие девчонки не нравятся. Они заняты своими делами. А как вырастут, конечно же, влюбятся в симпатичных стройняшек…»

Подумав так, Вера с ненавистью посмотрела на своего партнера по танцу.

– Пряжкин, хоть бы ты курить бросил! – почему-то сказала она. А ведь собиралась заявить совершенно другое – о том, что он ее замучил.

– Ага! – охотно кивнул Колян.

Эта послушность разозлила Веру еще больше. Но тут же ей снова стало Пряжкина жалко. Ведь какая тяжелая у него жизнь! Он уже успел нахулиганить столько, что в школе его держали теперь только до следующего проступка. Дальше, как обещал Пряжкину директор, его отправят прямиком в колонию… Но как Вере ему помочь? Взять на поруки? Так ведь ей неинтересно с этим Пряжкиным! Ну почему он прилип к ней? Вот нравилась бы ему какая-нибудь другая девочка… Подружился бы Пряжкин с кем-нибудь из других Вериных одноклассниц – и всем бы было хорошо!

Да и как он с ней, с Верой, собирается общаться? Он же знает, что слушать байки про его бандитские подвиги ей неинтересно. Тогда, значит, что? Тогда она Коляну только из-за внешности нравится? Потому что такая пышненькая, как он любит?

Мысль эта была привычна, Вере тут же вспомнились все ее проблемы и обиды. И, не дождавшись окончания музыки, девочка умчалась вон из класса.

В туалете никого не было. Вера уселась на подоконник и стала смотреть в окно, за которым, подсвеченные фонарем, медленно падали крупные снежинки. Еще больше часа придется ждать Сашу. Тоска…

У входа, где висело большое зеркало, послышались голоса – какие-то девчонки забежали. Вере не было бы до них никакого дела, если бы вдруг… в их разговоре не зазвучало ее имя! Пришлось прислушаться, хоть и нехорошо подслушивать чужие разговоры.

– И что эта Герасимова все из себя строит! – Вера тут же узнала голос Оли Прожумайло.

– Выделывается, – объяснила другая. Как поняла Вера – Света Тушина.

– А чего ей выделываться… Вы видели, какое у нее платье? – подала голос Лиля Кобзенко. – Я специально посмотрела на лейбл, когда Герасимова монетки в стакан бросала. Это «Ungaro», причем натуральная! Эту фирму не подделывают. Знаете, сколько это платье стоит?

– Небось материно… – протянула Марысаева, после чего Вера услышала шипение – очевидно, Катька добавляла блестящего лака себе на прическу.

– Какая разница! – воскликнула Лиля. – Раз мать ей его дала, значит, это для нее фигня! А платье такое стильное…

– И парень у нее взрослый! – заметила Тушина. – Я уже давно это знала, что она с кем-то взрослым встречается. Он ее и сегодня после школы заберет.

– Я тоже слышала, – грустно сказала Катя Марысаева. – На машине за ней заедет…

– Везука…

– И Пряжкин узнал про это. Я слышала, как ему Денисов про Веркин телефонный разговор сказал. Денисов рядом был, когда Верка по мобильнику трепалась… – сообщила Оля Прожумайло. – Поняла, Марысаева? Ведь он после этого сразу приглашать ее бросился!

Вера похолодела. Милая Сашулька – парень?! Вот, стало быть, какие легенды про нее ходят. Так что теперь вся ее жизнь – сплошные мифы. И что с ними делать – поддерживать? Или выйти на площадь и прилюдно развенчать себя? Это тоже стыдно. Как потом жить?

Рядом с подоконником неожиданно появилась Прожумайло. Увидела Веру, взвизгнула – и умчалась, хлопнув дверью. От зеркала послышался сдавленный шепот, смех, решительный возглас Марысаевой: «Ну и пусть слышит!» Тут же хлопнула входная дверь – и все стихло.

«Все, – решила Вера, – этот балаган надо заканчивать. Хватит позориться! Сашеньку можно и на улице подождать – перезвонить ей только, чтобы подобрала меня где-нибудь в городе».

Девочка вернулась в класс, чтобы забрать свою сумку, шапку и шарф. Муся-Почтальон снова подбежала к ней с дурацким «сердечком» и с еще одним письмом, написанным на белой бумажке, но Вера отвела от себя ее руку.

– Ты что! Бери-бери, у тебя есть шанс! – с восхищением залепетала простодушная Муся.

– Муся, да какой шанс! – чуть не плача, воскликнула Вера, пробралась к сваленным в кучу сумкам, нашла свои вещички и направилась к двери.