Валерий Попов - Слишком сильный Страница 7

Но тут вошел учитель математики — новый для меня, раньше я его не видел, — и я переключил внимание на него.

На перемене все занимались, по примеру Пеки, исключительно каратэ: пытались достать ногой лампочку или хотя бы подоконник, барабанили, по указанию Пеки, по деревянным предметам.

— Во — самая лучшая деревяшка! — Под его предводительством все накинулись на Генку.

После уроков мы вышли с Генкой вдвоем — никто не захотел с ним, а значит, и со мною вместе идти.

— Знаешь, что мы с отцом будем делать? — вдруг шепотом произнес он. — …Модель школы! — Глаза его горели безумным огнем. — Со всеми, кто там есть! И с каждым будем делать что захотим!

Я в ужасе смотрел на него.

Вдруг из-за угла с гиканьем выскочила толпа. Впереди мчался Пека, вращая перед собой какую-то палку.

— Боевая тренировка! — вопил он. — Бей их!

Генка рванул в сторону, и я вдруг тоже заметил, что бегу! Дома я долго ходил, тяжело дыша, — то ли запыхался, то ли так разволновался… Я вдруг понял, что если еще раз от них побегу, меня точно хватит кондрашка на нервной почве. Нет уж, все! Теперь они от меня будут бегать!

…Я плохо помнил, где находится тот роскошный подземный дворец, в котором мне «посчастливилось» побывать вчера. Я долго ходил по дворам и вдруг увидел длинную очередь людей с сумками пустой посуды. Я вспомнил, что в том подземном дворце в углах таинственно сверкала пустая посуда.

Вдоль очереди я спустился по ступенькам в сырой подвал. Очередь утыкалась в обитую железом дверь. Маленькое окошечко в этой двери было закрыто.

— Какой-то перерыв там у них! — понуро сказала старушка, стоящая первой.

— Ясно! — я вышел из подвала и зашел с другой стороны.

Там был двор продуктового магазина: в грязи валялись ящики; брызгая, проезжали фургоны; грузчики в фартуках катили по наклонной эстакаде какие-то бочки. Странно, вообще, что здесь такая грязь, — ведь здесь же вносят еду!

Я кое-как пробрался к двери, вошел в цементный коридор, увидел лесенку вниз и пошел туда. Там была приоткрытая дверь из красивого обожженного дерева — эту дверь я помнил!

Я вежливо постучался.

— Кто там еще? — послышался хриплый голос Эрика.

Я вошел. Помещение было тускло освещено одной лампочкой, огонек которой изображал живое пламя, — тени слегка покачивались на стенках. Рядом с Эриком за столом сидели еще двое — таких же солидных людей, с усами и бакенбардами.

Они медленно повернулись в мою сторону.

— Чего надо? — с трудом разглядев меня, спросил Эрик.

— Ничего. — Я с восхищением оглядывался по сторонам, на расклеенные по стенам картинки «красивой жизни». — Просто… понравилось мне у вас… можно побыть?

— Ишь ты… соображает! — проговорил Эрик, и он и его дружки мрачно усмехнулись. — Ну ладно… сиди! — снисходительно проговорил Эрик.

Я робко присел на краешек скамейки.

— Ну ладно, Эрик, давай дальше! — проговорил тучный усатый блондин.

— Ну что дальше? — небрежно заговорил Эрик. — Оттрубили полгода с Лехой на Сахалине. Вокруг ни души, только зеленые гимнастерки, наш брат. Ну, чувствуем — сил уже нет! Пошли к начальнику нашей части. Полковник Сердюк, как мы все его называли — полкан. «Так, мол, и так, — говорим, — хотя бы на сутки отпустите на материк». — «А вы знаете, что это не положено?» — «Так точно, знаем!» Поглядел на нас глазками-буравчиками. «Ну хорошо. Через час на материк летит вертолет. Ровно через сутки он пойдет обратно — через сутки секунда в секунду будьте на месте его посадки. Все? Иначе и вы под трибунал пойдете, и мне головы не сносить!» — «Ясно, товарищ полковник!» Полетели на материк, там с ходу забурились к одним знакомым на рыбокомбинат, короче, до вертолета два часа, а Леха на ногах не стоит. Ну, тут еще цунами вдруг налетело, наводнение, машины не ходят, на единственной дороге — воды по грудь, причем бешено несущейся. Короче, — Эрик затянулся сигаретой, — я Леху на себе, по грудь в воде, шестьдесят километров пробежкой! Вот так! — Эрик погасил сигарету в блюдце. — Короче, выскочили на площадку — уже вертолет вертушку закрутил. Ну, остановили, подняли нас. Спускаемся в части — полкан стоит уже, ждет, глаз с вертолета не спускает. Выхожу с Лехой на плече — у полкана слезы на глазах. «Так и так, — докладываю, — товарищ полковник, прибыли согласно вашему приказанию!» Поцеловал меня, повернулся и ушел! Наступила эффектная пауза.

— Да-а! — взволнованно проговорил я.

Эрик повернулся ко мне.

— Понимает, умный мальчик! — усмехнулся он.

В двери показалась полная женщина в белом халате.

— Эрик! Очередь! — проговорила она.

— Нашла чем удивить! — зевнул Эрик. Женщина исчезла. Эрик лениво поднялся. — Ну что, к тебе, что ли, сходим? — обратился он к усатому блондину.

— Можно! — вяло откликнулся он.

— А можно, я с вами? — попросил я.

— Что ж… иди! — поглядев на меня, сказал Эрик.

— Ученик твой… по части рукоприкладства? — поглядел на меня блондин, когда мы вышли.

— Нет… но, видимо, хочет, — усмехнулся Эрик.

— Хочу! — воскликнул я.

…Когда на следующий день, небрежно беседуя о том о сем, вошли мы с Эриком в зал, где выстроились каратисты, Пека, стоявший первым, буквально побелел — даже роскошная футболка его вроде бы побледнела вместе с ним.

Все начали, держа ладони у лба, мелко кланяться, приговаривая: «Здравствуйте, сэнсей!». Получалось как бы так, что и мне они тоже кланяются.

В перерыве, когда мы отдыхали. Пека подсел ко мне.

— Что ж ты не сказал, что вы с сэнсеем вась-вась? — с отчаянием в голосе прошептал он.

— Я еще много чего тебе не сказал! — с легким оттенком угрозы ответил я.

До перерыва мы занимались просто разминкой — приседания, растяжки. После перерыва пошли более крутые дела: каждый подбегал к макиваре — вертикально закрепленной японской доске — и как только мог сильно, не жалея, естественно, пальцев, наносил несколько мощных ударов кулаком. Вот моя очередь… я бил, бил… макивара даже не шевелилась! Я уже слышал, как за моей спиной начинают хихикать. Я понял, что сейчас решается моя судьба, вспомнил о «психической волне», зажмурился, кинул себя на макивару — и с восторгом почувствовал, как она спружинила.

— Сила есть! — донеслась до меня снисходительная реплика Эрика.

Я испугался, что кто-нибудь добавит «ума не надо», но здесь эта поговорка была не в ходу. Пека лихо мне подмигнул. Все было о’кей.

Глава V

На следующий день в школе все уже знали, что я каратист и кореш «самого Эрика», — это, оказывается, было самое важное для репутации среди парней, все остальное учитывалось меньше. Многие, кто в первый день «не узнавали» меня, теперь вдруг начали дружно узнавать, подходили, спрашивали, где же я так долго пропадал: чувствовалось, что жизнь без меня была для них абсолютно невыносимой.

«Да, интересно, — подумал я. — Стоит один раз как следует стукнуть кулаком — как тебя сразу же все начинают уважать!»

— Да… маленькое объявление! — произнес Ланин в конце уроков. — В нашей школе открылся кружок… по очень интересному и перспективному направлению в технике — микроминиатюризации. Желающие обращайтесь с вопросами к Лубенцу! — Он показал на Генку.

Но никто не обратился. Со слов «неформального лидера» Пеки все уже знали, что дело это — лабуда, вот каратэ — это да, но только не всех туда берут… Поэтому на объявление это никто не прореагировал. Может, кто и хотел прореагировать, Но — позориться перед Пекой?

При выходе из класса Пека подошел ко мне и сказал специально громко:

— Эрик вчера звонил, сказал, что заскочит за нами. Дело есть!

Я с достоинством кивнул.

Генка и его папаша сидели за своими инструментами, специально распахнув дверь в коридор, но все проходили мимо. И я прошел.

Потом все почтительно стояли и смотрели, как мы с Пекой неторопливо, вразвалочку шли к белому «мерседесу» Эрика. Эрик посмотрел на нас через дымчатые стекла машины, отстегнул изнутри заднюю дверцу:

— Падай!

Мы резко рванули с места. Эрик врубил «стерео». Вот это жизнь! Мы остановились у точечного дома.

— Одиннадцатый этаж, квартира пятьдесят шесть! — лениво проговорил Эрик.

Мы быстро выскочили из машины, как пожарники или как оперативные работники, взлетели на одиннадцатый этаж, позвонили. Нам открыла красивая женщина в японском халате.

— Мы от Эрика! — вполголоса проговорил Пека.

— А! — не сразу сообразив, сказала она. — Хватайте! — Она показала на два больших фирменных пакета, брякающих посудой.

Мы схватили их, мгновенно спустились вниз, загрузили в багажник.

— А… деньги мы забыли ей отдать! — всполошился я.

— Солидные люди такой мелочовкой не интересуются! — усмехнулся Эрик, и мне стало стыдно за мою наивность.