Василий Попов - Республика девяти звёзд Страница 7

Второй раз приглашать мальчишек не потребовалось. Они наперегонки поплыли к берегу. И немного погодя запыхавшиеся, держа одежду в руках, уже стояли на палубе сейнера.

— Ну и белые вы, словно никогда солнца не пробовали! — сказал моряк, оглядывая их с ног до головы. — Приезжие, что ли?

— Приезжие, — ответил Андрей.

— Так! — Моряк кивнул головой и крикнул: — Акимыч! Ну-ка давай сюда пару посудин своей щербы! Да хлеба побольше.

Бородатый человек, похожий на добродушного Бармалея, принёс две миски ухи. Под мышкой у него были деревянные ложки и полбуханки хлеба.

— Это чьи ж такие? — спросил он, ставя на чистую палубу миски.

— Потом разберёмся! — отмахнулся «пират».

— Кушайте, хлопцы.

Уха была ароматная, пахнущая лавровым листом и красная от помидоров. Ребятам показалось, что никогда раньше они не ели ничего вкуснее. Моряки переглянулись и с усмешкой стали смотреть, как стремительно мелькают деревянные ложки. Потом «добрый Бармалей» уже без приказания принёс ребятам две миски гречневой каши — рассыпчатой, обильно политой маслом.

— У-уф! — удовлетворённо выдохнул Славка, проглотив последнюю ложку каши. — Вот это — да!

— Откуда бредёте, хлопцы? — спросил худощавый.

— Из Марьяновки, — сразу же ответил Андрей.

— А куда?

— В Солнечный, в пионерский лагерь…

— Попутчики, значит! — кивнул головой моряк. — Можем подвезти, чего вам пешком топать, ноги-то не казённые. А мы минут через десять, как только двигатель починят, отвалим в Солнечный. Вместе, значит?

— Вместе! Конечно, вместе! — обрадованно, в один голос воскликнули «мушкетёры».

Действительно, кто же откажется от морского путешествия на настоящем корабле, особенно, если у него такое таинственное наименование — «сейнер» и называется корабль «Дельфином».

— Да у вас глаза слипаются, хлопчики! — засмеялся «Бармалей». — Тикайте в кубрик. Отдохните трошки.

Осовелые, вялые «мушкетёры» охотно отправились в маленькую каютку и улеглись на верхние койки. Откуда-то доносились мерные удары по металлу. За бортом шептались волны.

— Отдыхайте, — ласково сказал «Бармалей». — Как мотор наш затарахтит, так сами проснётесь, голосистый он у нас… А пока — спите!

Он вышел, прикрыв за собою дверь.

— Слушай! А может быть, «сейнер»… — спросил Славка.

Но ему никто не ответил д’Артаньян уже сладко сопел носом. Через минуту к нему присоединился и Атос.

Мальчишки не слыхали, как сейнер отвалил от причала и, рокоча моторами, вышел в море…

5. Игорь на посту

Пионервожатая Наташа, которую ещё в поезде за вкрадчивые манеры и тихий голосок ребята прозвали «тихоней», привела Игоря к деревянным воротам, выходящим к морю. Возле этих ворот стоял фанерный навес — «грибок».

— Вот здесь будет твой пост, мальчик, — сказала пионервожатая.

Боевое слово «пост» и сам «грибок» Игорю понравились. Они выглядели серьёзно, по-военному.

— Есть, стать на пост! — лихо отрапортовал Игорь. — А что я должен делать?

— Как, что делать?! — удивилась пионервожатая. — Странно! Ну, стоять и охранять лагерь. Никого не выпускать из лагеря. И не пускать сюда посторонних.

— А если они попытаются войти?

— Странно! — передёрнула плечами вожатая. — Не пускай! Ты же часовой!

— У часовых бывает оружие…

— Так тебе, может быть, пушку выдать? — затрясла кудряшками вожатая. — Какой-то ты бестолковый, мальчик…

— Я не бестолковый, — вспыхнул Игорь. — Часовых всегда инструктируют, я читал. Им объясняют, зачем они стоят, что должны делать. А вы — только «стой» да «не пускай»? А вот захочет пройти большой, взрослый дядька. Что я должен делать?

Наташе, как видно, крепко досталось за пропажу двух мальчишек из её вагона, и она злилась на весь мир.

— Чего дядьке лезть в наш лагерь, что ему у нас делать? — раздражённо спросила она.

— А если никто не полезет, так зачем пост?

Вожатая передёрнула худенькими плечиками.

— Странный ты, мальчик… Стоять здесь надо для порядка… Понял? Для порядка! Вот тебе красная повязка. Вот свисток. Если нужно будет — свистнешь, кто-нибудь придёт. А мне болтать с тобою некогда, я сегодня дежурная по лагерю…

Она повернулась и торопливой походкой засеменила к голубому домику.

Нет, эта вожатая совсем не нравилась Игорю — кудрявая, фасонистая зазнайка. Не то что Алла! Алла — простая, своя… С ней поговорить можно… А эта?

Игорь надел на руку красную повязку с надписью «дежурный». Потом присел на низенькую скамеечку под «грибком».

Море было совсем рядом, за десятиметровой песчаной полоской пляжа. Мелкие ленивые волны с лёгким шелестом набегали на песок и откатывались назад. И море выглядело безобидным, ласковым. Оно, казалось, смеялось блёстками волн. Вдалеке, у самого горизонта, шёл белый корабль.

По обеим сторонам ворот тянулся забор. Он отделял пляж от лагерной территории. Здесь, на задворках, куда выходили задние стены санпропускника и гаража, не было ни цветников, ни клумб. Зато здесь густо росли низкорослые корявые деревья с серо-серебристой листвой.

Игорь некоторое время разглядывал эти заросли, пустынный пляж, море. Потом ему стало скучно, и он начал мечтать.

…Вот он, Игорь Валявский, — пограничник и стоит на посту с автоматом в руках… Или нет, лучше по-другому! В составе первой космической экспедиции Игорь Валявский вылетел на далёкую планету. Космонавты разбили лагерь на берегу неведомого моря. Кругом лагеря тянутся таинственные заросли неизвестных растений. В них то и дело раздаются странные звуки и мелькают непонятные зелёные огоньки. Ночной мрак окутывает планету. Но Игорь не боится. Сжимая в руках многозарядное атомное ружьё, он зорко всматривается в заросли…

Игорь любил представлять себя сильным, мужественным, бесстрашным. А на самом деле ему ещё ни разу в жизни не довелось проявить силу и бесстрашие. От всех жизненных бед и испытаний его пока оберегали мягкие материнские руки. А единственное приключение, которое, он помнил, произошло с ним позапрошлым летом, когда они всей семьёй отдыхали в деревне. Как-то они с мамой гуляли по берегу тихой речки, и на них напал большой козёл с озорными жёлтыми глазами и седой бородой. Козёл вылетел из-за сарайчика и с разбегу поддал Игорю крутыми рогами пониже спины. Удар был таким сильным, что Игорь полетел в кусты. Впрочем, он сейчас же вскочил и стал искать палку или камень. Но тут козла атаковала мама и стала лупить его синим китайским зонтиком. Козёл отскакивал и снова прыгал вперёд. А мама кричала:

— Игорёк, спасайся! Игорёк, беги!

Потом зонтик сломался, и мама ухватила козла за рога и начала кричать «Помогите!». Из соседнего двора выбежал рослый загорелый парень, ухватил козла за рога и одним быстрым движением мускулистых рук отшвырнул буяна в сторону. Козёл заблеял и пустился наутёк.

Дома мама вдруг зарыдала и стала требовать от отца, чтобы тот немедленно обратился в милицию.

А отец молча разгуливал по веранде, курил и едва заметно усмехался.

— Валечка, пойми же, что это просто смешно — подавать в милицию заявление на козла, — доказывал он. — Да ведь ничего страшного и не случилось. Ну, зонтик поломался… Да чёрт с ним, с этим зонтиком!

— Как — не случилось? — закричала мама. — А то что козёл чуть-чуть не убил ребёнка — это тебе пустяки!

— Да ведь жив и здоров наш ребёнок! — возражал папа.

В этот вечер папа и мама поссорились. Папа говорил, что мама делает из Игорька «тепличную орхидею», а мама обвиняла папу в бессердечии.

Папа Игоря работает главным инженером на большом заводе. А мама нигде не работает, хотя тоже закончила химико-технологический институт. Она целыми днями ходит за Игорем, и тот от души завидует товарищам, у которых работают и папа, и мама. Тех не заставляют барабанить на рояле бесконечные надоевшие гаммы. Те могут сколько угодно играть в футбол и даже одни ходят купаться на Волгу. А Игорь всё время чувствовал себя словно привязанным к маме, которая считает его почему-то и слабым и болезненным, и очень впечатлительным. С большим трудом папа вместе с Игорем добились, чтобы мама отпустила сына в этот пионерский лагерь…

Как хотелось Игорю быть смелым, решительным, неустрашимым!

Но он то и дело слышал мамины причитания:

«Игорёк, хватит тебе играть в футбол, не перегружай сердце!»

«Игорёк, не бегай по жаре!»

«Игорёк, пора кушать!»

«Игорёк, садись за рояль, ещё раз повтори упражнения».

Мальчишки их двора прозвали его презрительно: «Мамин Игорёк!»

И только оставаясь один на один с книгой в своей маленькой комнатке, Игорь воображал себя сильным и бесстрашным. Он был то Русланом, то Спартаком, то мужественным космонавтом, то суровым начальником пограничной заставы…