Дитя лесов - Эли Берте Страница 7

Теперь Ричард понял и то, почему малаец все время смотрел на деревья — он думал, что победитель тигра находится неподалеку. Однако наступала ночь, чаща вокруг них темнела, и вскоре совсем ничего нельзя будет разглядеть. Ричард знал: никогда оранг не бывает так опасен, как оставаясь невидимым. В самый неожиданный момент охотник может упасть с разбитым лбом, даже не подозревая о близости своего могучего врага.

Как только Пальме осознал все это, он снова взял Эдуарда на руки и сказал ему сдавленным шепотом:

— Бедный мальчик! Ты не понимаешь, о чем просишь… Забудь о своем желании увидеть это животное.

— Как! Папа, разве это животное? — наивно спросил Эдуард. — Мария мне часто рассказывает про орангов, и она уверяет…

— Эгей! — крикнул вдруг малаец позади них.

Они быстро обернулись. Истребитель Слонов указывал рукой на что-то в кроне бавольника.

— Там… там, — сказал он тихо, — вы видите его?

Но Ричард и Эдуард не были настолько опытными охотниками, поэтому они ничего не смогли различить в этой темной вышине. Их взгляды заблудились в лабиринте листьев и ветвей огромного дерева.

И вдруг резкое движение и нечто вроде глухого ворчания привлекло их внимание.

Между двумя большими ветками на фоне пока еще светлого неба показалось бородатое дикое лицо со сверкающими глазами. Глаза эти следили за каждым движением людей, стоящих внизу, и, казалось, угрожали им.

Истребитель Слонов вскинул к плечу ружье, но Пальме отклонил его в сторону и сказал:

— Не стреляй, я тебе запрещаю! Как бы ни был опасен этот орангутан, он спас жизнь моему сыну и Марии! Я не потерплю, чтобы ему причинили зло.

— И я тоже, и я тоже, — воскликнул Эдуард, замолотив по воздуху руками, — я не желаю, чтобы моему орангутану было плохо!

— Я хотел не стрелять, а только спугнуть оранга! — возразил малаец. — Он очень высоко, а ружье очень мало… Я приду сюда с моим собственным ружьем, копьем и отравленными стрелами.

— Я тебе запрещаю, — сердито перебил его Пальме. — Запомни, Истребитель Слонов, если ты когда-нибудь осмелишься напасть на эту обезьяну, оказавшую мне столь важную услугу, то я с тебя строго взыщу!

Малаец не был способен оценить великодушие своего хозяина, но все же он промолчал.

— Здесь нам делать больше нечего, — продолжал Ричард. — Вернемся поскорее в поместье. Я не успокоюсь, пока не унесу Эдуарда за пределы возможности нападения этой обезьяны. Поверь мне, Истребитель, не раздражай этого оранга! Он может быть опасен, если его тронуть.

Охотник и сам разделял мнение Ричарда, но приказ не трогать обезьяну только еще больше раззадорил Истребителя Слонов.

— Тигр принадлежит тебе, — прибавил Пальме. — Завтра утром придешь за ним с кем-нибудь из товарищей, и доктор фон Штеттен заплатит тебе за его шкуру. Он интересуется естественной историей[10]… А теперь пойдем.

Этот подарок утешил малайца и заставил его на время забыть про обезьяну.

Истребитель Слонов попробовал взвалить тигра себе на плечи, но это ему не удалось. Тогда он оставил зверя на прежнем месте, решив все же послушаться Пальме и прийти за ним на следующий день.

Все вместе они двинулись в обратный путь.

Поначалу мальчик капризничал, ведь он хотел отыскать свой лук. Но короткие сумерки уже заканчивались, на небе засияли первые звезды. Кроме орангутана в лесу было множество других опасностей, поэтому отец даже не стал слушать Эдуарда.

Пока люди шли к выходу из леса, орангутан все время следовал за ними, хватаясь за ветки, и его огромное тело, висящее на длинной руке, черным силуэтом обрисовывалось на темнеющем небе.

А через несколько минут Эдуард уже переходил из объятий матери в объятия тетки и кузины и с наивным хвастовством без умолку рассказывал им, что он видел и что делал в этот полный приключений день.

Глава II

Орангутан

В тот вечер Ричард Пальме был слишком взволнован, чтобы думать о корабле, который бросил якорь возле Нового Дронтгейма. Но на другой день утром он вспомнил о своем желании узнать новости и вышел из дома.

Было еще рано, и густой туман, который на Суматре называют «кабут», стелился над деревней. Переходя двор, Ричард с трудом различал очертания хижин, где жили слуги. Этот туман не приносил с собой свежести, как северные густые туманы, — нагретый невидимым горячим солнцем, он походил на удушливый пар из кипящего котла. Эта тяжелая, сырая теплота сдавливала легкие, и могучему экваториальному солнцу каждое утро требовалось несколько часов, чтобы вконец рассеять эту густую мглу.

Но Ричард давно привык к такой температуре и влажности. Прежде чем отправиться в порт, он решил проверить, все ли в порядке в усадьбе.

Отдав приказания одним и отчитав других работников за леность, Пальме хотел уже спуститься в деревню, как вдруг услышал в тумане чье-то прерывистое дыхание и несколько резких голландских выражений. Ричард немного подождал, и спустя несколько секунд из тумана вышел маленький толстяк, одетый по-европейски, несмотря на раннее утро. Лицо этого человека, обычно спокойное и добродушное, сейчас было красным, по лбу тек пот, и дышал он как загнанный лесной буйвол.

На голове визитера красовалась старая шляпа. Выцветший мундир охватывал его толстый живот, а драповые[11] панталоны и плотные шерстяные чулки дополняли этот странный костюм, мало подходящий к здешнему климату.

Еще у толстяка был парик, обсыпанный рисовой пудрой, который он из предосторожности нес на кончике своего зонта, и большие очки с зелеными стеклами. Они постоянно запотевали из-за жары и тяжелого дыхания визитера, мешая ему видеть.

Этим странным человеком был господин Авенариус фон Штеттен, член многих ученых обществ и полковой врач голландского гарнизона в Новом Дронтгейме.

— А, милый доктор! — приветствовал его Ричард. — Так-то вы боретесь с этим проклятым туманом! Не отвечайте. Пойдемте ко мне, вам надо срочно выпить стакан воды.

Доктор хотел ответить, но ему не хватило голоса, и он позволил отвести себя в нижний зал, где царила относительная прохлада. Там он хлопнулся на стул, который чуть не сломался под его внушительным весом. Ричард заставил его выпить два стакана воды, прежде чем доктор наконец пришел в себя, вздохнул, натянул парик на свою лысину и сказал, откашлявшись, чтобы прочистить горло:

— Тысячу благодарностей вам, господин Пальме! Господи, ну какая жарища!.. Живя в Голландии, я даже не подозревал, что в один прекрасный день соскучусь и по льду, и по снегу!

— Вы, я надеюсь, пришли навестить больную, дорогой мой фон Штеттен? — спросил Ричард. — Моей жене нездоровится, и я