Алиса и Диана в темной Руси - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова Страница 7

– Бабушка! – кинулась внучка. – Как же я соскучилась по тебе! Тут столько всего произошло! Я сейчас все расскажу.

Алиса полезла обниматься, но баба Валя как-то странно на нее посмотрела, отодвинулась и сказала, шамкая губами:

– Какая я тебе баба Валя? Я баба Яга.

Алиса очнулась, будто от сна, внимательно пригляделась к бабульке и заметила огромную разницу между этой тряпичной куклой и своей родной бабушкой. Да, да! Во-первых, лохмотья. Баба Валя никогда не оделась бы, как баба Дуся или как другая ведьма. У бабы Вали весь шкаф забит нарядными платьями. Хоть они все и одного фасона – обычные прямые до колен, но это не важно, на каждом из них свои особенные узоры или цветочки. Во-вторых, баба Валя каждую неделю ходила с Алисой в баню. А от этой бабки воняло так, будто она тыщу лет не мылась! В-третьих, лицо у нашей бабушки моложе и, конечно же, красивее. А эта бабка хоть и похожа на Валентину Николаевну, но гораздо старее, морщинистее и нос отвис совсем уж большим крючком!

Нос бабы Яги свисал аж до кошки. Динка же урчала от удовольствия.

«Нет, это не моя бабушка, – подумала Алиса. – Это точно баба Яга. Но Динка! Зачем она липнет к ней, как к родной?»

– Дина! – сказала Алиса строго.

Кошка не реагировала. Баба Ёжка поднялась с предательницей на руках, открыла скрипучую дверь и кивнула:

– Пошли, внучка, ужинать!

«Так говорила баба Валя… Бабушка! – чуть не вырвалось из груди Алисы. – Да нет, показалось».

Дитя мужественно полезло в мрачный дом бабы Яги, хотя бы ради того, чтоб отобрать у нее свою кошку.

Но баба Яга, не церемонясь, усадила Алису за стол, Дину на стол и стала их потчевать. Нет, не супом из мухоморов, а пирожками с капустой! Гостюшки не удержались и набросилась на еду.

– Это же бабы Валины пирожки! – воскликнула Алиса с набитым ртом.

Но тут же осеклась и смутилась:

– То есть она такие же готовит.

Алиса наелась и рассказала бабе Яге свою бесконечно-запутанную историю. Та слушала, кивала и заваривала на печке иван-чай:

– На, дочка, испей чайку!

«Ишь, дочка я ей теперь! А может, мысли мои читает?» – подумала Алиса.

Девочка выпила иван-чай и в ее голове зашумело: она вдруг начала вспоминать свое детство приблизительно с того момента, когда сестре Диане был год, а ей самой два года.

Алиса жутко ревнует маму к малышке Диане, особенно когда та ее нянчит. Вот она колотит Дианку и даже кусает ее. Мама, замечая укусы, ругается и от этого становится еще горше! Слезы, бесконечные слезы. А далее дружба с Дианкой, совместные игры и неприятная дележка родственников между сестрами: каждой хотелось захапать себе маму, папу, бабушку и деда. Но дед больше баловал Дианку, чем Алису. Противный!

И вот тот самый злополучный день, когда пропала сестра.

– Пойдем, пойдем! – тянула она Диану за руку. – Пойдем скорее, я покажу тебе военный лаз. Мне его Димка показывал.

Диана хнычет, но все-таки бежит за старшенькой в лес. Они стоят у геологоразведочной шахты. Алиса толкает младшую внутрь:

– Лезь первая, ты поменьше, ты пролезешь.

Дианка не хочет, плачет, но старшая упорно запихивает ее в лаз, та пропадает в тоннеле. Тишина. Алиса ждет, потом кричит:

– Ну, как там?

Еще ждет. Снова кричит:

– Вылазь, кому говорят! – и ждет.

Сама боится туда лезть, жалобно зовет Диану и, в конце концов, убегает домой. Далее: люди с лопатами выкапывают этот тоннель, роются в других ямах, обыскивают лес и пытают Алису:

– Где, где вы гуляли, вспоминай!

Все плачут. На душе очень плохо. Алиса всё время ревет, она ревет именно от того, что не хочет жить. Затем баба Валя дает ей попить какое-то зелье, она пьет. На душе становится хорошо, спокойно. Алиса в семье одна: «И никого, никого нам не надо!» Всё.

Девочка ужаснулась своим воспоминаниям и с выпученными глазами смотрела на бабу Ягу:

– Я? Я! Это я убила Дианку?! – чувство вины залило красным огненным шаром всё тело ребенка. Она зарыдала, как в детстве.

Яга не выдержала и звонко ударила деревянной ложкой по столу:

– Хватит! Жива она. Здесь твоя Дианка, в темной Руси. Ты должна найти ее и отвести домой. Как говорится, сама украла, сама и вернешь.

Алису вдруг резко потянуло ко сну. Засыпая, она еще пыталась что-то бурчать. Но бабка, напоив кошку водой, отправила их обеих на лавку, накрыла зипуном и ушла думу думать на крыльцо, да советоваться с черным вороном.

Утром солнечный лучик тихонько и неуверенно прокрался через маленькое оконце в избушку на курьих ножках и пощекотал лицо Алисы. Девушка проснулась и растолкала кошку:

– Слышишь, Динка, я спасу сестренку! Недаром же я здесь. И еще… Я никогда не рожу второго ребенка, чтобы не доставлять боль первому. Просто взрослые об этом ничегошеньки не знают!

«Ты всерьез так считаешь? Может, на всем белом свете ты одна такая: ревнивая и плохая?» – спросила у Алисы ее совесть.

– Да, я плохая, плохая! – согласилась Алиса и пошла встала в темный угол, сама себя наказывая.

В окно влетел всё тот же черный ворон, уселся на стол и прокаркал:

– Надо попросить бабу Ягу отшибить тебе память еще разочек!

– Надо! – кивнул ребенок из своего угла.

Тут Динка жалобно мяукнула и Алиса очнулась:

– Хватит экспериментов! С памятью жить плохо, но и без памяти я намучилась!

«А сестра не намучилась? – не сдавалась совесть. – Вот где она теперь, может, Кощей Бессмертный ей каждую осень харакири делает? Ты почему не полезла за сестрой? За кошкой ведь полезла!»

Алиса попробовала привести свой разум в порядок.

– Я испугалась, маленькая была. А сейчас я большая и не в таких местах уже лазила, а и пострашнее – по скалам, например, да по стройкам.

«Да нет же, ты просто-напросто избавилась от сеструхи, вот и всё!» – продолжала ворчать надоедливая совесть.

Алиса горько заплакала, но быстро успокоилась. Ощущение необычной обстановки не давало человеческому детенышу долго переживать. Другая реальность и новые невероятные эмоции наложили свой отпечаток на психику ребенка. Алиса выползла из угла. На столе стояли все те же пирожки и горячий иван-чай. Девчушка, давясь, поела. Сорвала со своей головы и с шерсти Динки несколько ягодок, закусила ими и предложила их киске. Настроение хозяйки передалось и кошке, которая категорически отказалась давиться пирожками и ягодами.