Лидия Арабей - Лариса Страница 8

Часа через два все было готово — окна плотно заделаны, горело электричество, топилась печка, в комнате собиралось приятное тепло.

Мать сняла платок. Раздела Сережку. Разостлала на козлах одеяло, распеленала Леника. Малыш, давно не знавший такой роскоши, потягивался. Мать, совсем измученная волнениями дня, ослабевшая, сидела возле ребенка.

— Мама, — робко подошла к ней Лариса и тронула за плечо. — А почему ты сказала, что у тебя нет… мужа?

Мать удивленно взглянула на дочку. Немного помолчала, словно о чем-то думая.

— А мы не пустим его сюда… Не нужен он нам… Без него обойдемся, — как совсем взрослой, все понимающей, ответила она дочери.

— Правда? — переспросила Лариса, не скрывая радости. — Правда, мамочка? — допытывалась она, дергая мать за юбку. — Вот хорошо… Ты не бойся, я тебе все-все буду помогать… Все, что ты только скажешь… А когда вырасту, работать пойду и все деньги буду тебе отдавать…

— Вот и хорошо, — погладила ее мать по голове. — Ты у меня помощница. На одну тебя вся моя надежда.

Спать они легли все вчетвером на широких козлах. И хотя было не очень удобно, но спали крепко.

Назавтра рабочие и в самом деле дружно взялись за квартиру. Принесли и навесили двери, стали стеклить окна. Работая, разговаривали с детьми, к матери обращались с сочувствием, были очень почтительны и все старались чем-нибудь услужить — принести обрезков для печки, сбегать за водой.

Через несколько дней на строительство приехал председатель горсовета Сухоручкин. Ему рассказали про женщину с детьми, которая пришла с вещами и не захотела уходить. Председатель подтвердил, что женщине действительно выделена здесь квартира, приказал не трогать ее и быстрее достраивать дом.

Скоро квартира была почти готова, оставалось только оклеить стены обоями. Во всем доме тоже шли спешные работы. Было намечено заселить его к ноябрьским праздникам.

Мать понемногу переносила на новую квартиру вещи, а когда дом был совсем готов, наняла подводу и перевезла мебель.

Ноябрьские праздники встречали в новой просторной квартире. Леня поправился, чирья у него сошли, только на ручках и ножках видны были синие пятнышки. Сережка, который в сарайчике намучился от тесноты, теперь носился по всей квартире как угорелый.

Мать радовалась, все время украшала, прибирала новое жилье.

— Как хорошо у нас! — хлопала в ладоши Лариса. Она с радостью помогала матери убирать — мыла полы, поливала вазоны, вытирала каждый листочек.

Цветок «огонек», когда-то сломанный пьяным отчимом, и в самом деле не погиб, наоборот, разросся еще пышнее. Лариса пересадила его в новый просторный горшок, обернула белой, вырезанной по краям зубчиками, бумагой. Вазон с алыми цветками стоял на подоконнике в новой квартире, и было от него еще уютнее.

Лариса чувствовала себя счастливой. Ей так нравилось жить в этой новой красивой квартире, жить без отчима, с мамой, Сережкой и Леником.

Но однажды, проснувшись рано, услышала в спальне знакомый голос. Насторожилась.

Отчим прошел через столовую, где на диванчике спала Лариса. За ним шла мать. На лице у нее была улыбка, глаза светились радостью.

Отчим одевался в прихожей, о чем-то разговаривая с матерью. И мать засмеялась — звонко, весело.

Стукнула дверь — отчим, наверно, вышел на улицу. Мать вернулась в комнату. Заметив, что Лариска не спит и смотрит на нее удивленно, смутилась, перестала улыбаться.

— Он так просил, — стала оправдываться перед Лариской, — так просил… И клялся, что пить больше не будет… И ведь он отец… Леника, Сережки…

Горько и тревожно сделалось Ларисе, но и другое чувство шевельнулось в сердце девочки. Совсем недавно она видела мать веселой, а теперь вот — растерянная, виноватая. Разве от нее, от Ларисы, зависит — станет мать снова веселая или опечалится… А Лариска так любила, когда мать улыбалась.

— Да, хорошо, — сказала она, чтобы показать матери, что ни в чем ее не винит.

А мать стояла, опустив руки. Солнце хлынуло в широкие окна, залило всю комнату золотистым светом. И очень не вязалась с этим солнечным утром мамина растерянная, виноватая улыбка.

Часть третья

В ДОРОГУ

1

Лариса стояла перед зеркалом и внимательно себя разглядывала. Сегодня она казалась себе не такой, как всегда. Может быть, дело в прозрачной косынке? Как только накинула Лариса эту косынку на плечи — сразу стала другая — красивая и почти взрослая.

В дверь постучали. Девочка отскочила от зеркала. В комнату заглянуло веселое личико.

— Оленька! — обрадовалась Лариса подруге. — Вот хорошо, что ты пришла. А я одна дома. Ну, проходи, проходи.

— У меня задачка по физике никак не получается, — пожаловалась Оленька, хотя ее лицо и в эту минуту не утратило своего радостного выражения. — Я думала, мы вместе решим, но если ты уже решила, дай мне глянуть… Какая у тебя косыночка красивая! — тараторила Оленька.

— Ой, — вскочила Лариса, — у меня же на кухне суп варится. Возьми сама тетрадку по физике в портфеле, — крикнула она, выбегая из комнаты.

Когда Лариса вернулась, Оля кончала списывать задачу.

— А ваши все куда девались? — спросила она, промокая чернила промокашкой.

— Мама с Иркой в консультации. Сережка еще в школе, а Леня на улице бегает, — ответила Лариса.

— Хорошо вам, — вздохнула, закрывая тетрадку и поднимаясь, Оля. — У вас столько детей. А мне так хотелось бы иметь братика или сестричку. Я бы их так любила!

— А, какое там хорошо, — махнула рукой Лариса. — Мне так они уже надоели! Один подрастет, другой родится…

Оля стояла у зеркала, переплетала косу. Уложила ее на голове венком, повернулась к Ларисе, спросила:

— Красиво мне так?

Лариска посмотрела на подругу.

— Краси-и-во, — сказала она, любуясь Оленькой.

Обняла ее за плечи. Теперь девочки вдвоем смотрели в зеркало.

— Вот ты какая — высокая, полная, — позавидовала Лариса. — Совсем как взрослая, а я какая-то зеленая, худая. Я бы хотела быть такой, как ты.

— Ты тоже красивая, — повернулась к ней Оля. — У тебя, знаешь, глаза красивые… И губы ничего… Нос, правда, немного картошечкой…

— Да вот маленькая я… Видишь, по плечо тебе.

— Может, ты еще немного подрастешь… А помнишь, — отвернувшись от зеркала, обняла Оля Ларису. — Помнишь, как мы с тобой, совсем малявками, по лугу носились?

— Еще бы не помнить, — ответила Лариса.

— Вот хорошо, что мы в одной школе учимся, — говорила Оля.

— Просто повезло, что поселок на нашем лугу построили. А так, может, давно и забыли бы друг дружку.

— Может, — согласилась Оля. Потом, помолчав, призналась. — Вот ты говоришь, что завидуешь мне, а я тебе завидую! Ты так хорошо учишься, все тебе легко. А я — как дурочка какая-то, — Оля звонко засмеялась, — больше тройки у физички не выпрошу.

— Ну, не такая уж ты дурочка, — успокоила подругу Лариса. — По географии и по истории у тебя тоже пятерки.

Девочки, обнявшись, сидели на диване. Лариса — темноволосая, темноглазая, с короткой косой и небольшой челкой, прикрывавшей высокий, слегка выпуклый лоб. Лицо Ларисы одухотворенное, ясное и вместе с тем очень серьезное. Рядом с нею — Оля — воплощение открытости, доброты и неудержимой радости. Казалось, все, что попадает на глаза этой девушке, доставляет ей огромное удовольствие.

У Оли тоже была коса, но светлая, волосы на висках и лбу кучерявились, на румяных щеках, стоило ей улыбнуться, появлялись симпатичные ямочки. Выглядела Оля намного старше подруги, и это заставляло Ларису страдать. Кому не хочется поскорее стряхнуть с себя детство, стать взрослым, самостоятельным человеком.

— Еще два года и — прощай, школа, — весело говорила Оля. — А дальше — институт. Я поеду в гидрографический, в Ленинград. Там у меня двоюродный брат учится. Пишет, что так интересно… А ты куда? Еще не придумала?

Лариса ничего не ответила. Встала с дивана, прошлась по комнате.

В эту минуту стукнула дверь в прихожей и в комнату вошла мать с маленькой на руках. Лицо у матери было бледное, косичка в которую стала заплетать волосы, растрепалась.

— Ох и устали мы, — вздохнула она, кладя ребенка на диване. На ходу раздеваясь, пошла в другую комнату, а Лариса принялась развертывать малышку.

— Какая она у вас толстенькая, смешная, — радовалась Оля.

Лариса принесла рубашечку, пеленки, стала переодевать девочку. Та весело поглядывала синими глазками, смеялась, показывая два крошечных острых зубика.

На ходу приглаживая волосы, из спальни вышла мать.

— На целый килограмм прибыла, — кивнула она на малышку. — А поесть ты сготовила? — озабоченно спросила старшую дочь.

— Суп, наверно, уже готов, — двинулась Лариса на кухню.