Владислав Бахревский - Агей Страница 8

Почти все ребята встали в его команду.

Вова и Малахов увели с собой девочек. У них были свои виды на богатую залежь.

Курочка Ряба, как всегда, проявил самостоятельность. Агей остался один.

Он посмотрел вслед Годунову и пошел в противоположную сторону, к вокзалу.

– Богатов! Богатов! – К нему подбежали Ульяна и Света Чудик. – Мы с тобой.

«Пожалели», – подумал он.

В сквере перед железнодорожным тупиком было чисто: здесь проводились школьные субботники. За стеной колючего боярышника Ульяна подняла моток ржавой проволоки, а Света ручку от детской коляски. Вдруг девочки увидели выгнутый коромыслом кусок рельса. Схватились за находку и охнули.

Подошел Агей. Поднял рельс на попа, подсел, опустил его себе на плечо, поднялся, пошел.

– Агей, брось! – взмолилась Света. – Надорвешься.

– Нет, – сказал он. – Терпимо.

На школьный двор вернулись с тремя отдыхами.

Борис Годунов уже был там с богатой добычей.

Агей скинул рельс, стряхнул ржавчину с рук, с плеча.

– Ты ничего? – спросила Света, озабоченно глядя ему в лицо. – Побледнел.

Ребята подошли к рельсу, потрогали.

– Побледнеешь, – глядел на Агея с уважением Годунов. – Послушай, парень! Сколько раз подтягиваешься на перекладине?

– Не было у нас перекладины, – сказал Агей.

– Держи краба!

Агей пожал Годунову руку.

– Ого! Пальцы-то у тебя как клещи. Агей посмотрел себе на руку:

– На скалы лазил.

– Ты слыхал про человека-паука? Он по стенам домов ходит, как мы по полу. На одних пальцах может висеть, на одной руке подтягивается.

– Не слыхал.

– Парни, пошли на перекладину.

Показывая класс, Годунов поднял ноги в угол, подтянулся до подбородка, потом еще, еще…

– Теперь ты!

Агей подпрыгнул, ухватился за перекладину, снял правую руку и подтянулся на левой. Подумал, поменял руки, подтянулся сначала медленно, потом быстро, опять медленно… Спрыгнул.

На него смотрели все, кто был в это время на школьном дворе.

– А ты в какой секции занимался? – спросил Вова.

– Дурак! – сказал ему Годунов. – Он на Памире жил, понял? В горах.

Помощница

Света Чудик пришла к Агею сразу после обеда. – Богатов, я по глазам вижу – ты способный. Я хоть и не самая сильная по математике, но меньше четверки у меня не бывает. Задачка сегодня трудная, но это даже хорошо. Ты решай, и я буду решать. А потом сверим ответы.

– Спасибо вам, девочка, – сказала Мария Семеновна. – Агею надо помочь, а то он, я погляжу, совсем загрустил.

Сели за стол, открыли тетради, алгебру.

– Ой-ё-ёй! – покачала головой Света, прочитав условие.

– Ничего страшного, – возразил Агей, глядя на задачу как-то по-петушиному, сбоку. – Ничего страшного.

И написал ответ.

– Это каждый может – заглянуть на последнюю страницу, – рассердилась Света. – Ты реши!

– Но ведь и так все ясно…

– Не валяй дурака, Агей.

Он пожал плечами, составил уравнение, записал решение. И тотчас так же просто, без черновиков, расправился и со второй, еще более коварной задачей.

Света смотрела на него, прикусив губку.

– Давай лучше по истории позанимаемся, – сказал Агей. – Материал сложный, но я кое-что подобрал.

Он стал выкладывать на стол книги.

– А что нам задано? – осторожно спросила Света, косясь на тома.

– Седьмой параграф. «Откуда есть пошла Русская земля». Нам повезло. У Марии Семеновны и «Памятники литературы» есть, и Соловьев. Еще можно у Чивилихина почитать, и вот один очень интересный сборник византийских авторов.

На улице уже темнело, когда история была выучена.

– Еще географию надо, – вздохнул Агей.

– У нас же завтра нет ее.

– Да это я так, для себя, – сказал Агей.

– До свидания, – попрощалась Света.

– До свидания.

Едва за гостьей затворилась дверь, в комнату вошла Мария Семеновна.

– Надо было проводить девочку.

– Проводить?

– Ну конечно!

– Она же местная.

Мария Семеновна всплеснула руками, потом села на диван, опять всплеснула руками и наконец разразилась безудержным смехом, да таким, что и Агей захохотал, совершенно не понимая, что так развеселило его добрейшую хозяйку.

Несправедливость

Школьный день начался уроком истории. Историчку звали Вера Ивановна, но она была такая строгая, такая недоступная, что к ней никогда не обращались по имени-отчеству.

– Четверть катастрофически идет на убыль, а отметок мало. Сегодня поработаем на отметки.

Ответы историчка любила краткие, но оформленные по всем правилам школьного искусства.

– Крамарь, кто такие русы?

– Первые сведения о народе «рус», или «рос», относятся к VI веку нашей эры. Племя русь жило в Среднем Приднепровье.

– Огнев, из какого памятника древности взята в учебнике цитата, давшая название седьмому параграфу?

– «Повесть временных лет».

– Огнев, отвечай как следует.

– Цитата, давшая название седьмому параграфу, взята из «Повести временных лет».

– Что это за повесть… Федоров? Встал Вова.

– Это было выдающееся для средневековой Европы историческое произведение.

– Историческое произведение, – пропела Вера Ивановна, заглядывая в журнал. – Богатов!

Он увидел, как Света Чудик просияла ему глазами.

– Кто был первым русским летописцем?

– Я думаю, что так вопрос нельзя поставить.

– Не умничайте, Богатов. Отвечайте по существу.

– Первой дошедшей до нас летописью является «Повесть временных лет», но наверняка были и другие летописи. Как знать, может, чудо еще впереди. Может быть, сыщется и донесторовская летопись.

– Учитесь, Богатов, точно отвечать на вопросы. Я вас прошу назвать имя первого летописца.

Агей сдвинул брови.

– Первого не знаю. Монах Нестор факты для своей повести брал из других, более ранних летописных сводов.

– Достаточно, Богатов! – Историчка села и стала переносить оценки из тетради в журнал. – Итак, начало опроса дало нам следующие результаты: Крамарь – пять, Огнев – четыре, Федоров – пять, Богатов – три.

– Три?! – вскричала Света Чудик.

– Что вас так удивило?

– Несправедливость!

– Это нечто новое.

– Почему Федорову пять, а Богатову – три?

– Я уже тридцать лет изо дня в день ставлю оценки, деточка, и, смею думать, научилась распознавать отличный ответ от посредственного.

– Мы вчера готовились вместе. Богатов прочитал главу из истории Соловьева. Вот такой томище. Читал «Памятники», Чивилихина, византийцев.

– У нас не академия. – Вера Ивановна сначала нахмурилась, но потом раздумала и улыбнулась. – Не академия. У нас школа. Седьмой класс. Нам бы учебник осилить. Особенно такому классу, как «В». Годунов!

Годунов встал.

– Учили?

– Нет, – сказал Годунов.

– Вот так-то, Света Чудик. Единица, Годунов.

– А вам словно бы в радость?

– Кто сказал?

Встали и Курочка, и Рябов. Вера Ивановна показала им на дверь. Они вышли.

– Несправедливо! – снова вдруг крикнула Света Чудик и расплакалась.

Вера Ивановна побледнела: она не любила громких неприятностей.

Математика и литература

Вячеслав Николаевич тоже опрашивал. Поставил троечку Годунову, а Мишину четверку.

– Если бы не твои постоянные соревнования, мог бы иметь полновесные пять баллов, – говорил Мишину, а смотрел на Агея. – Богатов, идите к доске. Запишите. Вычислить, не решая квадратного уравнения

– корни уравнения:

– Вячеслав Николаевич! – возмутилась Света Чудик, она хотела сказать, что этого не проходили, но учитель приложил палец к губам.

Агей, быстро пощелкивая мелом, расправлялся с заданием.

– Теорема Виета.

Ну а дальше делать нечего. Только цифры подставить.

– Так, – сказал Вячеслав Николаевич, глянув на доcку, c программой седьмого класса все ясно. Богатов, а решите к и вот это! Первая слева цифра шестизначного числа единица. Если сию цифру переставить на последнее место, то получится число в три раза больше первоначального. Найдите первоначальное число. Агей записал:

1abcde=142857

1abcdex=abcdel=428571

– С ответом сходится. Тогда еще одно, последнее задание. Вячеслав Николаевич взял у Богатова мел и записал:

– Это запись интеграла. Что такое интеграл? Объяснять долго, но данный интеграл численно равен площади фигуры, ограниченной функцией у=х2 на промежутке от нуля до двух.

Агей, не отрывая глаз от доски, забрал мел назад и, улыбаясь, написал ответ: «8».

– График начертить?

– А ты видишь этот график?

– Вижу. Одна фигура накладывается на другую. Получается прямоугольник.

– Верно. А главное – быстро и красиво! У математики своя красота. Жаль, что не всем дано это видеть. Спасибо, Богатов, садитесь.