Михаил Максимов - Дедушкины сказки Страница 8

– Молоко что, а по садам как лазили? Нет, шалишь, творить мы тоже умели не хуже, смекалки больше было в нашем баловстве.

Они замолчали. Дед Матвей присел на полусгнившую лавчонку, когда-то им сделанную, тяжело вздохнул.

– Раньше вы сами придумывали себе занятия, а сейчас за них кто-то думает.

С неба упали первые капли дождя.

– Пойдем, пожалуй, а то намокнем, дочь браниться будет.

Тяжелой старческой походкой брел дед Матвей к дому. Его спутницу не было видно со стороны, только голос время от времени напоминал о ее присутствии.

К вечеру семья собралась. Дочь приготовила ужин, уселась вязать носки. Зять уткнулся в свои газеты, а внук включил телевизор.

– Чего в газетах пишут? – обратился дед Матвей к зятю.

– Возьми и почитай.

– Чего на работе нового? – обратился к дочери.

– Отстань, хоть дома-то, от этой работы.

Подошел к внуку, попробовал погладить по голове.

– Дед, отвяжись, самый интересный момент.

Вздохнул старик и побрел в свою каморку.

– Старость, а Старость, не спишь еще?

– Да нет, не сплю.

– Чего делаешь?

– Скучаю.

– Вот и я так. Жду их целый день, а придут, и поговорить не с кем.

– А чего им с тобой говорить?

– Скажешь тоже, чай родные.

Дед Матвей подошел к окошку.

– Город-то как расстроился, скоро к нам в деревню приедет.

– Сейчас быстро строят, дома вон какие огромные.

– А жилья все равно не хватает.

– Привыкли просторно жить.

– И то верно. У нас одна изба была, сколько в ней народу помещалось, и места всем хватало.

– Чего ты свою жизнь с теперешней сравниваешь?

– А как же не сравнивать? Пожалуй, в нашей жизни не меньше хорошего было. Во всей деревне нас несколько человек осталось, кто это время помнит. А уйдем мы?

Ничего не ответила Старость.

Проходил как-то я мимо того дома. Видел одинокую сгорбленную фигуру, даже слышал их разговор. Многое в воспоминаниях показалось мне родным и знакомым. Жаль, очень жаль, что не слышал всего этого внук.

А вдруг не услышит никогда, не успеет?

И сердце сжала горькая обида за него, за таких как он.

Последняя охота

Старый пес со странной кличкой Тимофеич лежал в конуре и грустно смотрел на молодого щенка, который забавно играл с выброшенным башмаком. Он думал о том недалеком времени, когда этот щенок займет его место в конуре. Участь дряхлого пса была безрадостна. Пристукнут, видимо, железкой и закопают в близлежащем овраге.

Смерть не пугала, не раз встречался с ней в молодости нос к носу, да и бесцельное прозябание на цепи уже порядком надоело. Он вспоминал времена, когда его брали на охоту. Вот это была жизнь! Особое бесстрашие проявлял Тимофеич в охоте на волков. До сих пор нет ни одного пса в деревне, который мог бы похвастать единоборством с матерым. Но годы, что с ними поделаешь? К конуре подошел важный индюк.

– Глядишь на свою замену?

Тимофеич поднял голову, хотел облаять расфуфыренного умника, но сдержался.

– Говорю, замена тебе растет.

– Вот и хорошо.

– Чего хорошего? Шлепнут по башке железкой и закопают в овраге.

– Чего привязался, двора тебе мало, да?

– Жалко тебя, Тимофеич, хороший ты пес, без толку не тявкаешь.

– Спасибо, индюк, что поделаешь, время пришло.

– Слушай, у моего знакомого есть кольцо волшебное, наденешь на шею, повернешь три раза и станешь тем, кем пожелаешь.

– Без надобности мне это.

– Как так?

– А чего сам не хочешь воспользоваться кольцом, тебя же в суп собираются отправить?

– Я иное дело, меня для этого и держат.

– А меня тоже держали как пса, псом и умереть хочется.

В один из летних дней приехал к хозяину погостить давнишний его товарищ. Старики уселись на бревнышке и стали вспоминать былые дни. Гость посмотрел на конуру.

– Никак, Тимофеич?

Подошел.

– Постарел, полинял бедняга.

Присел на корточки, погладил по жесткой шерсти, покачал головой.

– Слушай, а может, тряхнем стариной, махнем в лесок?

– Куда нам теперь, да и Тимофеич уже не помощник.

При этих словах пес встрепенулся, потянулся и по-молодецки завилял хвостом.

– Да он молодец еще, тряхнем?

– А, тряхнем!

Два старика с единственным ружьишком и пес раненько утром брели в сторону леса. Шли они не спеша, часто останавливались, раскуривали охотники свои цигарки, а Тимофеич жадно посматривал по сторонам. Скоро должны начаться излюбленные места для местных зайцев, он их хорошо помнил по тем далеким временам. Старикам помолчать бы, пройти поаккуратней, поменьше чихать и кашлять, но куда там.

– Пропала охота, – думал с сожалением.

У ложбинки Тимофеич приостановился, напрягся и на мгновенье замер.

Волнение передалось охотникам.

Тут любил обитать заяц по кличке Карнаух. Пес осторожно пошел вперед, хозяин снял ружье и шарил по карманам в поисках очков.

– Вот чудак, – подумал Тимофеич, столько лет прошло. .

Мысли его прервал большой и тощий заяц, который выскочил из-под самого носа.

– Ай, ай! – закричали старики и замахали руками.

А заяц, не спеша, запрыгал в сторону леса. Тимофеич бросился за ним. По мере того, как расстояние между ними сокращалось, все большее удивление охватывало старого пса. В убегающем зайце он узнавал Карнауха.

Вскоре оба замедлили бег, потом перешли на неторопливую трусцу.

– Тимофеич, неужели ты?!

– Я, а ты, часом, не Карнаух?

– Помнит, светлая голова, помнит!

Заяц остановился и тяжело перевел дух.

– Все ходишь на охоту? А у нас поговаривали, что ты уже издох.

– Брехунов больше слушай, они не такого наговорят. А как ты живешь, все бегаешь?

– Какой там, леший, бегаю, помирать собрался, да ты помешал.

– А чего помирать-то?

– Эх, Тимофеич, что теперь за жизнь, даже собаки от меня морды воротят, спасибо тебе, погонял перед смертью. Лиса, ты помнить ее должен, Патрикеевна, нос отвернула на днях, когда мимо проходила, пахнет от меня, а сама-то? Нет зубов, а без них как мою шкуру прогрызешь?

– Неужели и она жива, вот плутовка?

– Не говори, такая еще проныра, все гнезда охмызжет, только птенцами да яйцами и питается.

– Ну, погоди, доберусь до нее.

– А как ты, Тимофеич?

Пес хотел соврать, что живет припеваючи, сторожит дом, а на охоту не ходит потому, что болеет хозяин, но вовремя одумался.

– Что я, тоже не лучше, сижу на цепи, дожидаюсь конца.

– А на охоту чего приплелся?

– Стариной трясем с хозяином.

– Плохой из тебя охотник.

– Известное дело, но тебя нашел.

– А чего меня искать, я неделю лежу на этом месте, все бока пролежал.

Тимофеич почесал лапой за ухом.

– Давай полежим немного, а потом я тебя на хозяина выгоню.

– А зачем.

– Надо, понимаешь, надо.

– А если убьет?

– Да ты что, он ружье держать разучился, а потом, ты умирать все равно собрался.

– Умирать хорошо потихоньку, а я грохота с детства не переношу.

– Трус ты, Карнаух, как все твое племя.

– У меня душа в пятках, сам знаешь.

– И все же я прошу, уважь, ну что тебе стоит пробежать недалеко от хозяина?

Карнаух вздохнул, зажмурил глаза, а потом решительно тряхнул головой.

– Ладно, раз просишь, но только имей в виду, убьют – не оставляй на растерзание воронам, обещаешь?

– Не бойся Карнаух, – он хотел рассказать, что у хозяина нет даже очков, но поглядел на зайца, вздохнул, – ладно обещаю.

Они еще немного посидели, потом сделали небольшой круг, пес залаял, заяц пустился прямо на охотников.

– Левее держи, левее, – кричал Тимофеич, но Карнаух его не слышал.

Бах!!!

Эхо выстрела разнеслось по всей округе. Пес закрыл глаза. Он жалел уже о том, что уговорил старого зайца бежать прямо на ружье.

– Ай, ай, ай! – кричал гость, – мазила!

Тимофеич посмотрел и чуть не запрыгал от радости. Карнаух резво улепетывал в лес.

– Прощай, счастливой тебе дороги, самый мужественный заяц в нашем лесу.

Он подошел к хозяину и потерся о ногу.

– Прости, старина, обмишурился, а ты молодец, какого зайца поднял, а как вывел, молодчина!

Пес лизнул носок сапога хозяину, и улегся на прохладную траву.

Расплата

В небольшом городке его знали все, прислушивались к каждому слову, почтительно здоровались при встрече. И не мудрено, самым главным начальником поставили его сюда в свое время. Эта всеобщая, как ему казалось, любовь, нравилась, тешила большое самолюбие. Он расхаживал по своему огромному кабинету, довольный, смотрел на массивный стол, усаживался в удобное кресло и брал в руку трубку одного из телефонов. Особенно любил табличку на двери с его именем «Степан Петрович».

И текла жизнь спокойно до тех пор, пока не попал в гости к начальнику другого городка. Там он увидел такой кабинет, какой и во сне не снился. Возвращается назад, вызывает мастеровых и приказывает сделать кабинет не хуже, чем он видел у начальника того городка.

Мастеровые почесали затылки, поплевали на ладони и за дело. Работали хорошо, лучшие материалы в дело пустили, но не угодили Степану Петровичу. Накричал он на мастеровых, прогнал с работы их главного, все переделать заставил.