Татьяна Тимохина - Мои хорошие друзья. Лесная песня Страница 8

Ещё немного посидел Вася у Мити, поднялся и пошёл. Никто его не окликнул.

Потом Вася запасся червяками и приготовил две удочки, надеясь, что Митя придёт и можно будет пригласить его на рыбалку. Но Митя не появлялся.

После обеда Вася не выдержал и опять пошёл к Мите.

Митя копался в огороде.

— Пойдём на рыбалку? У меня удочки есть.

— Нет. Ты иди один.

— Неужели лягушек боишься?

— Нет. Просто неинтересно с тобой. Ты всё хвастаешься. И смелый ты, и хороший. Не люблю я хвастунов, вот и всё.

Вася так растерялся, что и слова вымолвить не смог. Повернулся и пошёл. Плечи его сразу как-то опустились. Словно ноша на них появилась непосильная.

Митя посмотрел ему вслед, и стало ему жалко одинокого Васю.

— Постой! Подожди! Давай вместе пойдём!

Так началась первая Васина дружба. Честная, нехвастливая. А всё потому, что Митя правду сказал.

МАМИНА ХИТРОСТЬ

Едва Надя открыла глаза, как увидела на столе два листка бумаги. Она схватила их, но, что на них написано, прочесть не смогла: Наде ведь ещё только пять лет, читать она не умеет, хотя буквы кое-какие уже знает.

— Прочитай! — сказала она старшему брату Вове.

— Слушай. «Заявление. Я, детское мыло, очень люблю, когда дети моют лицо и руки. А особенно мне нравится, когда Надя моет шею. Но к сожалению, она почему-то делает это очень и очень редко. А Вова и вообще умывается не каждый день. Детское мыло».

— Вот так мыло! — удивилась Надя и покраснела. — А что на втором листочке?

— «Заявление, — прочёл Вова. И тоже покраснел. Потому что дальше было написано опять кое-что не очень для него приятное: — Я, махровое полотенце, очень огорчено тем, что попало к Вове. Из-за него я устало от стирки. Только меня выстирают, как на следующий день я снова всё в чёрных пятнах. Вова вытирает об меня грязные руки. А сегодня Надя в меня кошку заворачивала. Белая стена, такая чистая и аккуратная, не хочет, чтобы я висело рядом с ней, и говорит: «На тебя и смотреть неприятно». Что же мне теперь делать? Помогите! Махровое полотенце».

Прочитав последние строки, Вова немного оправился от стыда и набросился на сестрёнку:

— Кошку заворачивала, да?

— А ты, ты руки грязные вытираешь, а?

— А из-за тебя кошкина шерсть попадает мне в глаза!

Тут пришла мама.

— Мама, мама! — закричали Вова и Надя. — Как быть?

— Пишите ответ мылу и полотенцу.

— Какой ответ?

— А вот какой: «Мы больше не будем. Надя. Вова». Понятно?

— Понятно, — сказал Вова и так и написал.

— Теперь подпишите.

Вова написал внизу «Вова», а Надя — букву «Н».

С тех пор этот их ответ висит в ванной комнате. Умываются они теперь хорошо, и полотенца у них всегда чистые.

ЯБЛОКО

— Борьку на тот берег не возьмём, — сказал Вадим. — Он в кусты заберётся, его и не найдёшь. А нас отец за это не похвалит.

— Конечно, не возьмём, — согласился с Вадимом Тима. — Он ещё вместо щавеля белены нарвёт. Моя мама, когда на меня сердится, говорит: «Ты что, белены объелся?»

Один Коля молчал. Ему жалко было маленького Борю, который вот-вот готов был разреветься. На коротких штанишках малыша — лямки, крест-накрест. Они вроде бы поддерживают не только штанишки, но и сердечко обиженного мальчика, которое так стучит, словно сейчас выпрыгнет наружу.

Боря умоляюще смотрит на старших ребят, еле сдерживает слёзы и повторяет который раз, как заводной:

— Ну возьмите, возьмите… Никуда я не денусь… Шиповник буду рвать, он красный, я знаю… Ну возьмите, возьмите…

— Ага, шиповник! — насмешливо передразнивает его Вадим. — А через Алатырь пойдём — и утонешь. Пойдёшь на дно как топор. Тогда тебя ищи-свищи, да?

Бедный Боря совсем растерялся. Он ведь и в самом деле не умеет плавать. Закрыл лицо рукавом, беззвучно и очень горько заплакал.

— Ну ладно, ладно, не сопи! — сказал Коля. — Мы ведь пока никуда ещё и не идём. Может, завтра, а может, и на той неделе отправимся. А пока… — Он хитро посмотрел на Вадима и Тиму. — Пока давайте в яблочко сыграем, а?

— Это как? — спросил Вадим.

— А очень просто. Вот у меня в кармане яблоко. Вот оно. По очереди прятать его будем. Кто лучше всех спрячет, тот молодец.

Сперва яблоко спрятал Тима. Положил его за пазуху, и ребята сразу нашли. Потом прятал Вадим. Долго искали, но тоже нашли: наколол его Вадим на шип розы, под самый цветок.

— Давайте теперь я спрячу, — неожиданно предложил Боря, — Так спрячу, что никогда не найдёте. Я его в солонку положу и крышкой закрою.

— Разве рассказывают, куда прячут? — покачал головой Коля. — Теперь, конечно, найдут, раз выболтал!

— Эх ты, голова садовая! — пренебрежительно усмехнулся Вадим. — Не такие, как ты, прячут, и то…

— Пусть, пусть прячет, — сказал Тима и засмеялся так весело, что, казалось, даже веснушки на его лице смеются. — Если не найдём яблоко, возьмём его с собой.

Коля приуныл. Разве сможет малыш спрятать так, чтобы не нашли! Ну, а найдут, значит, он остаётся.

— В солонку не клади, — посоветовал он Боре.

— А ты не подсказывай! — Тима поднял руку, словно был судьёй международной категории.

Боря взял яблоко и вошёл в дом.

Едва за ним захлопнулась дверь, Вадим закричал:

— Ну, спрятал?

— Нет!

— Считаю до десяти.

— Считай!

— Ра-а-з! — начал Вадим.

— Вот увидите, под подушку положит! — захихикал Тима..

— Два-а! Давай спорим, в печку засунет! Три-и! Че-э-тыре! Пя-ать!

— Всё! Спрятал! — откликнулся Боря.

Коля искал для вида. Он больше всего боялся случайно наткнуться на яблоко. Зато Вадим и Тима старались, как настоящие сыщики. Всё в доме вверх дном перевернули, а яблока всё нет и нет…

— Ну ладно, сдаёмся, показывай, где спрятал! — сказал наконец Вадим.

— Съел, — как ни в чём не бывало ответил Боря.

На следующий день, когда речку переходили вброд, Коля нёс Борю на спине, крепко держа его за ноги.

КОТЕНОК

Возле нашего дома тополь растёт. Высокий-высокий, его даже из окна нашего класса видать. Дом у нас хоть и новый, и большой, а рядом с тополем кажется небольшим.

Осень. Золотые листья с тополя по двору разбросаны. И на крыше — тоже. Красиво, как в сказке.

Нравится мне слушать, как чирикают на тополе воробьи. Иной раз закрою глаза и жду, пока листья не упадут, коснувшись моего лица.

Вот и сейчас: вернулся из школы, приставил портфель к тополю и жду.

Но сразу же услышал мамин голос из окна:

— Ты что голову задрал? Не наступи на котёнка.

Я очнулся и оглянулся.

Недалеко от меня в густой траве, зарывшись в опавшую тополиную листву, спал крохотный котёнок. Когда я подошёл к нему, он приоткрыл один глаз. Глаз у него был не как у взрослого кота, а весь тёмненький, серовато-коричневатый. Я наклонился над ним и ласково спросил:

— Беленький, маленький, ты чей?

Котёнок в ответ жалобно замяукал, но голову не поднял.

«Сил у него нет», — подумал я, и мне стало так жалко его… Вытащил я из портфеля кусок пирога, который забыл съесть в школе, положил перед котёнком. Он задрожал всем телом и стал жадно есть.

— Какой он замученный, — сказал я маме, когда она подошла ко мне.

— Наверно, его били. Видишь, хвост какой…

— Ма-ам, давай его возьмём. Я его вылечу.

— Хорошо. Попробуй. Может, поправится. Такой симпатичный.

Котёнок съел весь пирог и замяукал ещё сильнее.

— Ему очень больно, вот он и плачет, — сказал я и погладил котёнка по спине. Легонько так, чтобы не стало ему ещё больнее.

Мама ушла.

Когда я нагнулся, чтобы взять котёнка, в траве увидел длинную палку. Вот этой палкой его били. Кто же это? Неужели кто-нибудь с нашей улицы? Есть у нас такие жестокие люди? Нет, пожалуй. Никого не заподозришь. Может, одного лишь Кольку. Он ведь известный драчун. Ну конечно, это он. Вот этой палкой. Бил котёнка. Ну, погоди! Я вот тебя самого этой палкой. Мяукай потом, как котёнок… А если не он? А если Женька? Нет, на Женьку это не похоже. Он и муху не обидит. Он и сам всего боится. И купается всегда только у самого берега. Нет, не Женька. Колька. Больше некому. И палка его.

Я принёс котёнка домой. Дал ему мяса. Он снова всё съел и наконец-то успокоился. Тогда я взял маленькую плетёную корзиночку, в которую летом собирал ягоды, выстелил соломой и положил в неё котёнка. Потом взял палку и пошёл искать Кольку.

У Кольки во дворе гуляла серая курица, а дома не было никого. Я пошёл на речку. Колька и Женька оказались там.