Александр Волков - Путешественники в третье тысячелетие Страница 8

Там, где экскаватор уже заканчивал планировку откосов, ползали тяжелые катки, выравнивая и выглаживая почву.

Мы пошли дальше…

Я больше писать не могу, ручка вываливается из пальцев. Ну и поход: два вечера про него писал, а все не кончил…

4 апреля. Сегодня первый день четвертой четверти, а я получил по истории тройку, потому что вчера весь день гоняли футбол. Вечер я просидел за дневником и урок прочитал кое-как. Был неприятный разговор с вожатым звена Сенькой Ращупкиным. Он мне сказал:

— Я не посмотрю, Челнок, что ты член совета отряда, и поставлю о твоей учебе вопрос на звене. А если ты и дальше будешь подводить нас, вынесу на совет отряда и даже на совет дружины! Учти это!

Я сказал, что учту, и тогда он от меня отстал, но записал мне замечание в свою книжку.

Постараюсь сегодня кончить про поход: уроков в первый день задано мало.

Вот, значит, мы пришли туда, где на прицепе у тракторов работали какие-то громоздкие машины. Капитолина Павловна сказала, что они называются скреперами. Эти скреперы издали чем-то похожи на громадных жуков.

Про скреперы нам рассказал начальник участка инженер Никишин. Очень он смеялся, когда узнал, что мы — путешественники в третье тысячелетие.

— Перед вами скрепер, построенный в Челябинске, — начал инженер. — Кстати, какой иностранный язык вы изучаете?

— Английский, — бойко ответил Алик и тут же добавил, чтобы доказать свои знания: — Дзе тейбл, дзе пьюпил, йес, ноу, ай спик инглиш, хау ду ю ду![1]

— Довольно, довольно! — замахал руками товарищ Никишин. — Вижу, что знаешь, хоть в Лондон поезжай! Так вот, друзья мои, слушайте! Слово «скрепер» происходит от английского глагола «ту скрейп» — скрести, скоблить, очищать.

К месту, где мы стояли, подошел скрепер, возвратившийся с отвала.

— Основную часть скрепера составляет большой ковш-лопата, вмещающий до шести кубометров, то есть двенадцать — пятнадцать тонн грунта, — говорил товарищ Никишин. — Но вы обратите внимание на конструкцию ковша. Он разъемный. Задняя часть его значительно больше передней, она может отваливаться и нижним, очень острым краем врезается в землю.

Инженер подал знак скреперисту, и задняя часть ковша действительно опустилась, а передняя немного приподнялась; когда трактор двинулся вперед, нижний край ковша, как огромный нож, начал подрезать землю, деваться ей было некуда, и она полезла в ковш.

Затрещала лебедка, помещенная на тракторе, и прочными стальными тросами начала поднимать заднюю часть ковша; в то же время передняя стала слегка опускаться, и, лязгнув, они сомкнулись. Мне стало немного жутко, да, видно, и не мне одному, потому что нервный Алик Марголин вздрогнул и сказал:

— Брр… Как они защелкнулись! Словно огромные челюсти допотопного чудовища. Попадешь такому на зубы, он тебя перекусит, как соломинку. Ой, наверное, мне эти страсти приснятся сегодня ночью…

Трактор двинулся, увозя за собой скрепер, и мы все наперегонки побежали за ним.

Пока мы ходили по строительству, день незаметно склонился к вечеру, и надо было возвращаться домой.

На прощание товарищ Никишин сказал:

— Вы ознакомились с работой скрепера, и теперь, я думаю, вам понятно, что эта машина универсальная, она и копает, и выравнивает почву, и перевозит грунт, и делает насыпи. Производительность у нее пятьсот — шестьсот кубометров в смену. На таких строительствах, как наше, она может выполнять почти все земляные работы. Скрепер экономичен: его работа дешевле, чем работа экскаваторов, от которых еще приходится увозить землю на грузовиках. А скрепер — сам себе экскаватор и сам себе грузовик. В общем, он, как говорится:

Сам и пашет, сам боронит,Сам и сеет, сам и жнет,Сам и песенки поет!

Мы дружно захлопали в ладоши веселому инженеру, а Капитолина Павловна от всех нас поблагодарила товарища Никишина.

Обратное путешествие прошло благополучно, только Сенька Ращупкин заснул по дороге, упал с лавки и до крови расшиб себе нос.

Ф-у… Кончил с описанием этой поездки!

Глава одиннадцатая. Алик Марголин готовится к экзаменам (из дневника Гриши Челнокова)

15 апреля, воскресенье. Вчера вечером у нас с Арсей был разговор насчет моего дневника. Арся опять читал его и сказал, что я могу скатиться в болото эгоцентризма. Я спросил, что это такое — эгоцентризм. Что такое эгоизм, я знаю. Оказывается, эгоцентрист — это тоже эгоист, только гораздо хуже. Эгоцентрист — такой человек, который думает исключительно о себе и считает, что весь мир существует только для него.

Я спросил, почему Арся думает, что я могу скатиться в болото эгоцентризма. Он ответил: «Потому, что ты больше пишешь о себе, а не о ребятах. А ведь ты не один путешественник в третье тысячелетие».

Про всех ребят класса я, конечно, не напишу, а про наше звено попробую.

Сегодня я напишу про Алика Марголина, потому что он, по-моему, ужасно чудно готовится к экзаменам.

Кажется, я еще не писал о том, что Алик без памяти увлекается шахматами и поставил себе цель стать чемпионом мира, не больше, не меньше! И у него есть, как он выражается, календарный план.

— В шестнадцать лет, — говорит Алик, — я должен стать перворазрядником, а в семнадцать — кандидатом в мастера, в восемнадцать — мастером, в двадцать — гроссмейстером, а вот когда буду играть матч с чемпионом мира на первенство, я еще не наметил срок…

На полке у Алика куча шахматных руководств, и, придя из школы, он первым делом принимается за решение шахматных задач.

Хорошо или нет играет Алик в шахматы, я не знаю. Когда у нас в классе был шахматный турнир, он вышел на первое место. Но ведь нас обыграть ничего не стоит: мы только умеем передвигать фигуры, а что получится из того или другого хода, совсем не думаем.

А в общем, из-за этого увлечения Алик Марголин сильно запустил учебу. Особенно у него плохи дела по арифметике, истории и географии. Он думает отыграться в последней четверти и на экзаменах.

— Я прочитаю каждый учебник от корки до корки пять раз! — заявил Алик. — Трудновато это, зато буду знать назубок!

Мы удивились, и Сенька Ращупкин спросил:

— Сколько же страниц придется на каждый день?

— Пятьдесят страниц! — гордо воскликнул Алик. — А что вы удивляетесь? В обыкновенной книге я сто успеваю в день прочитывать!

— Одно дело — книга для чтения, а другое — учебник! — возразила Анка Зенкова.

— Зато я и норму взял вдвое меньше…

Анка покачала головой, но спорить не стала, она подумала, что у Алика, может быть, что-нибудь и получится…

Придя из школы, Алик нетерпеливо кричит:

— Бабушка, обед готов? Скорее, скорее! Некогда мне, надо к экзаменам готовиться!

Аликов отец работает в Арктике, мать заведует аптекой. Братьев и сестер у Алика нет. Бабушке только и дела, что ухаживать за внуком, она его очень любит, считает необыкновенным мальчиком и слепо ему верит.

Конечно, к Аликову приходу обед всегда готов. Алик, наскоро проглотив суп и котлетку, садится за учебник, а бабушка на цыпочках уходит на кухню.

— Тише, тише! — говорит она соседям. — Аличка готовится к экзамену!

Алик сидит один в комнате и глотает страницу за страницей то по арифметике, то по истории, то по географии. Все у него начинает путаться. Голова начинает болеть…

— Бабушка, бабушка! — плаксиво кричит Алик. — Опять ты куда-то убрала уксус…

— Сейчас-сейчас, миленький! — откликается бабушка и обвязывает Алику голову полотенцем, намоченным в уксусе.

— Таблетки от головной боли есть?

— А как же, всякие есть. Ты какие вчера принимал?

За эти бесконечные таблетки Васька Таратута дал Алику обидное прозвище «Альфред — из таблеток винегрет». На прозвище Алик обижается, а лекарства все-таки продолжает глотать, хотя его мама говорит, что это вредно, что лучше соблюдать правильный режим, тогда и голова не будет болеть. Аликова мама иногда отбирает у бабушки таблетки и уносит в аптеку, но бабушка через соседок достает опять, и дело идет по-прежнему.

Только поздно вечером Аликова мама, вернувшись из аптеки, со скандалом укладывает Алика в постель: оказывается, он недовыполнил норму на восемь страниц и у него срывается план…

Утром Алик Марголин приходит в школу сонный, с тяжелой головой, на уроках дремлет, получает двойки.

Мы говорили Алику, чтобы он такую подготовку бросил, а занимался, как все. Он упорно отвечает:

— Экзамены покажут, кто прав!

Я так хорошо знаю, что делается у Алика дома, потому что в той же квартире живет Каля Губина из нашего звена, и она в классе обо всем рассказывает.

Из Кали Губиной, наверное, получится замечательная артистка: когда она рассказывает про семью Марголиных, она ужасно похоже изображает и Алика, и Аликову маму, и бабушку. Я просто удивляюсь, как это получается: вот у нее появляется Аликов взгляд, и складочка на лбу, и голос, как у него. Потом как-то вдруг у нее дрогнет и отвиснет нижняя губа, глаза сузятся, кожа на лбу соберется морщинками — глядишь, а это уже бабушка, и говорит она старушечьим голосом…