Ганс Фаллада - Фридолин, нахальный барсук Страница 8

И все-таки барсук счел возможным укрыться в разрушенных норах; поскольку уже близилось утро, он поспешил расширить один из коридоров так, чтобы можно было лечь спать. И задом вдвинулся туда; повернувшись рыльцем к свету, лежал он в узком проходе. Он еще подгреб земли, чтобы свет не бил в глаза, и наконец, измученный непривычными усилиями, Фридолин заснул.

Но и тут ему не повезло, не мог он спать спокойно. Он как назло выбрал то место, которое люди из ближайшей деревни называли выгоном кузнеца Рехлина. Усталый и упавший духом, барсук не имел времени обследовать окрестности, иначе лежащие повсюду коровьи лепешки показали бы ему, что он отнюдь не единственный обитатель этого склона. Здесь влачили жалкое существование три коровы и два теленка: вновь и вновь движимые надеждой, искали они среди колючек и кустов лещины редкие стебельки зелени, которые можно было бы отправить в голодное тощее брюхо.

И в то утро коров тоже пригнали на это скудное пастбище. Доски у входа на выгон закрыли, и теперь коровы сами вольны были решать, как им провести весь долгий день и как утолить голод. Перво-наперво они вошли в воду и пили, сколько влезет, — пожалуй, единственное, что здесь было в избытке, так это вода, ну и, конечно, свежий и чистый воздух.

Поскольку они уже стояли в воде и поскольку перспективы найти выросшую за ночь свежую траву были весьма безотрадны, то они так и остались стоять в воде. Изредка своими грязными хвостами они отгоняли мух и печально смотрели прямо перед собой, а в это время маленькие окуни и плотвички с удовольствием сновали у их ног.

Так прошел целый час, и этот час Фридолин проспал действительно с приятностью. Ему снилось, что он спит в своей старой норе, хвост у него — лисий, шелковистый, лапы — очень элегантные, а злой лис Изолейн свалился в Цанзен и утонул самым жалким образом. Фридолин громко чихнул — в нос ему попала песчинка — и продолжал спать.

По истечении этого часа старшая корова, Роза, подняла голову — колоколец на ее шее чуть звякнул, — бросила печально-голубой взгляд на склон горы и решила, что хватит принимать ножную ванну. Она медленно вышла из воды, остальные четверо так же медленно последовали за ней. Корова Роза стряхнула с себя воду и начала карабкаться по крутому склону. Она осторожно пробиралась между колючими кустами, то и дело пробовала какую-то гадость, и пыталась ее жевать, поднимая к небу жалобные голубые глаза. И всякий раз жалобно звякал колоколец. Остальные рассеялись по склону, наверху, внизу, в середине, везде они искали корм, и везде в высшей степени жалостно звякали колокольцы.

В голове Розы вдруг ожило воспоминание об узкой, похожей на ущелье лощинке в самом конце выгона. В этой почти голой, с крутыми склонами лощинке росла густая трава, стократ вытоптанная и объеденная, но за ночь она чуть-чуть отрастала вновь. Едва добравшись до верхней ограды выгона, Роза поспешила протиснуться сквозь кусты, чтобы первой попасть в лощинку.

В слепой спешке она ступила на кучку земли, вырытой барсуком Фридолином. Корова Роза при этом вывихнула ногу, а барсук Фридолин был разбужен сильным ударом по голове. Испуганный, он выскочил из своего плохо защищенного укрытия, распластавшись по земле, на всякий случай оскалил зубы — навстречу возможной опасности, — и угрожающе фыркнул.

Корова Роза так напугалась, что забыла о вывихе. В полном обалдении смотрела она на маленького разъяренного зверя, так неожиданно появившегося из-под земли.

Какое-то время они так и провели, уставясь друг на друга. Но мало-помалу фырканье Фридолина стало тише, зубы опять спрятались — чудовищная черно-белая пятнистая гора не предпринимала никаких враждебных действий. Потом корова Роза печально покачала головой — колоколец жалобно звякнул, — и попробовала наступить на все четыре ноги, но ей помешала острая боль. Само собой разумеется, Роза с ее неразвитым интеллектом не могла связать эту боль с маленьким беломордым существом. Она вытянула шею и принюхалась к невиданному зверю.

Фридолин же, полагавший, что эта гора его сожрет, метнулся и вцепился в черную влажную морду Розы.

Ужас! Такого с Розой еще не случалось! Задрав хвост и издавая неприличные звуки, она ринулась вниз по склону, потом вверх, снова вниз, в воду, и снова вверх, вверх… В безумном своем страхе она проломила доски ограды и диким галопом понеслась через Капитанскую горку к деревне, где ей, конечно же, помогут добрые люди. А Фридолин, тоже одуревший со страху, все висел, вцепившись ей в морду!

Люди с лошадьми работали на полях, они увидали Розу, корову кузнеца Рехлина, диким галопом мчащуюся к деревне, с задранным хвостом — под жалобное звяканье колокольца, — а на Розиной морде висел какой-то зверь!

— Куница! — закричали одни и, побросав лошадей, побежали вслед за обезумевшей коровой.

— Волк, — закричали другие и, схватив кто кнут, а кто навозные вилы, тоже пустились вдогонку.

Некоторые легкомысленные люди уже при описании столь необычной картины покатились бы со смеху. А уж видя эту сумасшедшую гонку своими глазами, они и вовсе помирали от хохота. А тут еще на Капитанской горке появилась и остальная скотина Рехлина — четыре головы, в изумлении следовавшие за своей испытанной предводительницей. Увидев, что Роза почти добралась до деревни, они перешли на быструю рысь, а легкомысленные люди уже держались за животы и от хохота валились на землю.

Всем известно, что у околицы справа, если идти от Хуллербуша, лежало множество больших валунов: Роза, от страха и боли ни на что уже не обращавшая внимания, ударилась об один из этих камней, упала и жалобно замычала…

Едва барсук почуял милую землю, к нему словно вернулся рассудок. Он отпустил Розину морду, в которую так крепко вцепился, и рванул в заросли терна, распугав целую ватагу кур, которые с возмущенным кудахтаньем кинулись врассыпную. Но когда барсук заслышал топот и крики приближающихся людей, — а вернувшийся к барсуку рассудок подсказал ему, что терновник для него плохая защита, — он бросился наутек, перебежал улицу и в страхе помчался вдоль дощатого забора Гюльднера, свернул за угол и вдруг — о счастье! — обнаружил высокую поленницу, за которой он и спрятался, едва переводя дух. Наконец-то темнота и тишина! Он лег и затаился…

Между тем корова Роза поднялась, на трех ногах заковыляла к деревенскому ручью и вошла в холодную быструю воду. Она попеременно охлаждала то вывихнутую ногу, то окровавленную морду и ничего уже не понимала на этом свете. Две другие коровы и два теленка кузнеца стояли вокруг своей предводительницы и глупо таращили на нее голубые глаза. Вдобавок они тихонько мычали, что, видно, должно было означать: «Это все ужасно, но что, собственно, произошло?»

— Да, а что, собственно, произошло? — спрашивали себя и люди, с кнутами и вилами спешившие на помощь корове. — Что это за чудной зверь висел на коровьей морде? — Так спрашивали люди.

У околицы играли дети, и один из них, Вольфганг Хартиг, которого прозвали «Лейтенантом», давал пояснения:

— Этот зверь был вроде волка, глаза горят, и он как шмыгнет за угол нашего свинарника — вот свиньи и подняли визг!

Действительно, свиньи Хартига подняли визг, но не из-за волка, а потому, что требовали корма. Люди с кнутами и вилами ринулись в свинарник, но, сколько ни искали, злого зверя так и не нашли. И опять спрашивали друг друга: что это был за зверь?

Девочка по имени Гизела Линденберг, на это сказала:

— Он был длинный, хвост взъерошенный, как у куницы, он пробежал возле дома Гюльднеров, а потом заскочил в голубятню, слышите, как голуби шумят и хлопают крыльями?

Голуби и впрямь переполошились, но не из-за куницы, а потому, что фрау Гюльднер во всей этой суматохе забыла насыпать им зерна. Поиски в голубятне, естественно, ни к чему не привели, и люди снова стояли, чесали в затылке и спрашивали, как же выглядел этот зверь и куда он подевался.

Был там еще один маленький мальчик со светлыми кудрями — его звали Ахим Дитцен, — который сказал:

— Это был серый зверь с белым лицом и острым рыльцем, он спрятался в дровах.

Но так как мальчик был еще маленький, люди его не стали слушать, а мало-помалу разбрелись кто куда, одни вернулись на поле к своим лошадям, другие повели Розу домой, в хлев к кузнецу Рехлину.

А маленький мальчик Ахим направился к поленнице, заглянул во все закоулки, но так как заглядывал он со света в темноту, то не мог увидеть барсука. А Фридолин видел мальчика, стоявшего в солнечном свете, прекрасно видел и недовольно думал: «Опять этот отвратительный двуногий! С тех пор, как я повстречал этого поганого лиса Изолейна, беды буквально преследуют меня! Сегодня опять ужаснейший день! Куда я теперь попал? Здесь так мерзко пахнет разными гадостями, но главное — двуногими. Здесь я, безусловно, не останусь, надо будет подыскать хорошую уединенную нору, где мне никто не будет мешать. Но до темноты придется побыть здесь. Хоть и страшно, надо попробовать немного поспать. Маленький двуногий мне зла не причинит». И Фридолин закрыл глаза.